Я не ветер, я не солнце, я любовь...

      Впервые он её заметил, по-настоящему заметил (не как младшую сестрёнку несравненной Сьюзен, или королеву Нарнии Люси Отважную, а как молодую и прекрасную девушку), там, на борту Покорителя Зари. Она весело смеялась, искренне радуясь встрече с ним. Всякий раз, когда она, будучи уже скорее яркой юной особой, нежели незрелой маленькой девочкой, бросала на Каспиана восторженный взгляд, сердце его вздрагивало. С тех пор, как он устроил Люси в своей каюте и позволил ей облачится в свою одежду, мысли его все чаще переходили границы всяких приличий. Однако эти неуместные по отношению к столь юной особе плотские желания не всегда обуревали его. Иногда молодой король тайком наблюдал за ней. Наблюдал, как она ласково и почтительно общалась с Рипичипом, непринужденно болтала с Эдмундом, наблюдал, как она общалась с Дринианом и другими матросами, слегка с высока, как подобает королеве, но при этом не забывая о должном уважении. Каспиан видел, как Люси сносила бесконечные оскорбления Юстэса, волнуясь о его (Юстэса) здоровье. В такие моменты он не совсем понимал, почему Люси прозвали Отважной. Нет, конечно, отваги и храбрости ей было не занимать, но ведь куда больше в ней было доброты и любви ко всем живым существам.       В самые трудные на корабле времена, будь то шторм или нехватка провизии, Каспиан жил одной лишь её солнечной улыбкой. Улыбка её даровала надежду не только ему, но и всем на корабле. Свет исходящий от Люси, её доброта и любовь ко всему живому могли сравнится лишь с великодушием и любовью самого Аслана.       Три года назад Каспиан полюбил Сьюзен за её красоту. Сейчас он полюбил Люси, но не столько за её внешнюю красоту, сколько за внутреннюю (за тот солнечный свет и покой, который она излучает). Порою (а моменты эти стали всё чаще повторятся) Каспиан смотрел на неё и видел ангела, прекрасного и невинного.       А однажды ночью он проходил мимо его-её каюты и услышал, как она читает заклинание, чтобы стать красивее всех на свете. Помнится, тогда молодой король подумал: «Глупышка, ты и так прекрасна, что сил нет». Он был уверен, что оно не сработает. Пару минут за дверью стояла мёртвая тишина, а потом Каспиан услышал тихие горькие рыдания Люси. Однако, как только он решил зайти в каюту и утешить юную королеву, он услышал её тихое: «О, Аслан…». И Мореплаватель понял, что помощь к Пэвэнси уже пришла.       Много ли дней они путешествовали по морю? Король Каспиан не мог дать ответ на этот вопрос. В одно время ему казалось, будто дни тянутся бесконечно долго, а юная красавица сжигает его изнутри (конечно, это вовсе не она мучила его. Лишь его собственные чувства терзали молодое сердце). В другие часы он думал, что время бежит слишком быстро. Казалось, будто в любую минуту его сияющее солнце может исчезнуть, чтобы сиять для кого-нибудь другого, уже в Англии.       Ровно с того момента, как Каспиан вытащил Люси из моря, она поняла, что за прошедший год (три нарнийских) её отношение к молодому королю поменялось. Он больше не казался ей старшим братом, и уж точно она больше не воспринимала его как парня сестры. Чем дольше они путешествовали на Покорителе Зари, тем чаще она ловила себя на мысли, что Каспиан очень мужественно выглядит с мечом в руках, куда мужественнее, чем Эдмунд. И от чего-то эта мысль вызывала странные чувства в душе Люси.       Каспиана младшая Пэвэнси сравнивала с ветром. Таким же неуловимым и порой разрушительным казался ей молодой король. Иногда она замечала на себе его взгляд. От этого взгляда бросало в жар. А иногда ей казалось, что он смотрел на неё очень холодно, будто пытался заморозить юную королеву одним взглядом (на самом же деле это был вовсе не холод, а скорее глубокая задумчивость, а иногда и решительность).       Бывали моменты, когда их взгляды — его измученный, но все ещё искушающий и её ласковый и жаждущий — встречались. В такие моменты чувствовалось напряжение между ними. Наблюдающий со стороны мог подумать, будто эти двое готовы сорвать с друг друга одежду. Но все было совсем не так. В эти моменты меж ними происходил немой диалог. Каспиан молчаливо кричал: «Что же ты делаешь со мной? Любовь моя внутри меня горит ярче солнца, сжигая границу здравомыслия и безумия». Она также молчаливо отвечала: «Не печалься, милый друг. Терзания твои будут вознаграждены. Но, увы, не я та дама, что завладеет твоей любовью》.       Из них двоих Люси была мудрее. Довольно скоро она (не без помощи Аслана) поняла, что их с Каспианом связь была не совсем любовью. В этом приключении Люси лишь проводник. Очень скоро она вернется домой, в Англию, чтобы исчезнуть из Нарнии навсегда, а Каспиан вновь останется с разбитым сердцем, возможно, уже насовсем. Люси здесь, чтобы напомнить молодому королю, что такое любовь. Раскрыть его сердце, вывернуть его наизнанку, чтобы дочь звезды могла туда проникнуть.       С того момента Каспиан в глазах юной девушки представлялся не разрушительным, а скорее свободным ветром, загнавшем себя в клетку. На острове Раманду его клетка разбилась вдребезги. И дочь Раманду, прелестная дама в голубом платье, заполонила принадлежащее ей по праву место в сердце короля Каспиана Мореплавателя.       Однако всё то время, пока они плыли в страну Аслана, Каспиан терзался сомнениями. Дочь Раманду затмила всех девушек, которых Каспиану приходилось встречать (даже Сьюзен). Но была та, которую ей не удалось затмить. Люси. Её дочь звезды не затмила, но была ей равна.       До того самого момента, когда им пришлось высадить Люси, Эдмунда, Юстэса и Рипичипа в шлюпку и распрощаться с ними, Каспиан метался меж двумя дамами, захватившими его сердце. И хотя верный выбор был очевиден, он не хотел его принимать. — Я не ветер, я не солнце, я любовь, — шептала Люси, обнимая на прощание короля. — Твоя любовь, Каспиан. Я исчезну, чтоб однажды вернуться навсегда. А ты должен позволить той милой даме, дочери Раманду, занять твоё сердце, — сказала она, ласково поцеловав юношу в щёку и мягко улыбнувшись.       А он в последний раз нежно сжал руку Люси, отвечая на её улыбку своей, слегка печальной, чтобы через несколько минут, навсегда простившись с королевой, отправится обратно на остров Раманду, позволяя любви поглотить своё сердце.