Байки о Черепахах

      — Слушай, а что вообще творится с Лео?       Этот вопрос заставил Рафаэля подавиться спагетти. Мутант выронил вилку, закашлялся. Вытирая выступившие на глаза слезы, с укоризной взглянул на Джонса, который улыбался от уха до уха.       — Ты дашь мне пожрать или нет?       — Да не бесись, Раф, — рассмеялся Кейси. — Я же совершенно серьезно спросил.       — А я тебе серьезно ответил. Задавать вопросы о членах моей семьи во время еды — дурная идея! Тем более, о Лео. Тем более, сейчас, когда он ходит мрачнее тучи, а весь его вид только и говорит о том, что однажды я и Майки в аду сгорим за свои шутки. Предупреждаю, еще раз попытаешься испортить мне аппетит, и я воткнул тебе вилку в лоб, — Рафаэль вернулся к начатому обеду, но Джонс видел — больше есть не будет. Так и вышло, с полминуты хулиган упрямо таращился в тарелку, а потом в сердцах отшвырнул вилку в сторону. — Все, доволен?! Спрашивай теперь, что у тебя там насчет Бесстрашного. Я больше ничего не хочу.       — Прости, только я бы сам не полез в эти ваши братские дебри, — виджиланте улыбался. — Если бы не Эйприл.       — Вот же курица… ну что еще ей примерещилось? — беззлобно поинтересовался Рафаэль, внимательно глядя на Кейси.       Забияка не зря не смог больше проглотить ни куска — старший брат беспокоил его в последнее время, и не только его. Стоило заговорить о нем, как настроение немедленно портилось у всех членов семьи. Донателло волновался тихо, молча, как всегда, часами размышляя над проблемой, и только изредка подходил к темпераменту, просил его поговорить с лидером. Оба знали, что без толку. Микеланджело осторожно окружал Леонардо заботой и вниманием, постоянно крутился рядом, притаскивал мягкие комнатные тапочки и горячий чай, за столом подвигал поближе тарелки с самой вкусной едой и старался не раздражать Лео лишний раз. Но все было впустую — старший мутант с каждым днем становился все мрачнее, похудел, осунулся и почти перестал есть. Внешних причин, из-за которых лидер мог бы так себя вести, не было, или же братья о них не знали. И больше всего беспокоило Рафаэля лицо Леонардо. Собранное, сосредоточенное и напуганное, точно мутант оказался загнан в угол. Но стоило задать банальный вопрос: «Да что случилось?» как он слабо улыбался и неизменно повторял: «Все хорошо». Точно зомбировал себя и окружающих. Слышать это треклятое «хорошо» уже не было никаких сил.       — Леонардо был у нее вчера вечером. Я столкнулся с ним, когда вернулся домой, но Лео заторопился и ушел. А вот моя ненаглядная выглядела очень удивленной.       — Видимо, ты пришел слишком не вовремя, если она не смогла удержать лицо, — невесело хмыкнул Раф, однако невольно подался вперед, сложив на столе локти. — И что там за тайну сообщил ей лидер?       — Я задал тот же вопрос и с той же интонацией, — Кейси понизил голос, придвигаясь ближе к другу. — Как ты можешь догадаться, она ничего мне не сказала, отчитала и послала то ли к черту, то ли дальше, я уже забыл. Однако я умею быть настойчив, — молодой человек задорно улыбнулся и Рафаэль повторил его улыбку. — В общем, мы ругались целый вечер, Эйприл кричала, что это не ее тайна, я — что мы все одна семья. Ну, ты понял, давил на жалость.       — Она рассказала или нет? — нетерпеливо перебил Рафаэль.       — Рассказала. Вот теперь держись за стол, а то упадешь, — и Джонс замолчал, выжидая. Хулигану захотелось треснуть друга по затылку за эту мхатовскую паузу, но он сдержался и покорно вытерпел все десять секунд заговорщицкой тишины. — Лео попросил, чтобы она дала ему адрес гадалки.       Сначала Рафаэль не отреагировал. В его понимании тетка в цыганском платке и монистах не вызывала никаких эмоций. Однако, представив, как Леонардо сидит с совершенно дебильным лицом и с открытым ртом вглядывается в хрустальный шар из бутылочного стекла в гостях у какой-нибудь шарлатанки, не выдержал, откинулся на спинку стула и оглушительно захохотал. Кейси вздрогнул и замахал на него рукой, призывая замолчать, но хулиган смеялся долго и искренне. Потом фыркнул, успокаиваясь, покачал головой.       — Нет, я ждал, конечно, сенсацию, но не такую, — заметил он весело. — Неужели ты в это поверил? Да Эйприл тебя надула! Обвела вокруг пальца, как ребенка!       — Я тоже так думал, — покачал головой Кейси. — Но она клялась и божилась, что все действительно так. Сказала, что сама позвонила и договорилась о времени встречи, назвала мне дату, показала даже набранный номер на мобильнике и время разговора. Ты что думаешь, я бы ей на слово поверил? Тем более, что старушенция, миссис Боунс, я ее немного знаю. Она была когда-то нашей соседкой, еще на старой квартире. Эйприл сама пару раз моталась к бабульке, и та раскидывала на нее карты. Больше всего мою дурочку поразило, когда гадалка рассказала ей о четырех домашних животных зеленого цвета, — и тут рассмеялся Джонс.       — Отлично, — улыбнулся Рафаэль. — Мы теперь еще и домашние любимчики… Тебе, Кейси, положено мыть нам щеточкой панцири и чесать за ушком.       — Я бы давно это практиковал, — скалился в ответной улыбке виджиланте, — если бы не был уверен, что ты сочтешь это за домогательства. И — не дай бог! — попытаешься ответить мне взаимностью.       Друзья рассмеялись. Но Рафаэль быстро стал серьезен, нахмурился, покусывая нижнюю губу, размышлял. Джонс не отвлекал его — сам просидел на диване весь вечер точно так же, пытаясь понять, что и зачем толкнуло Леонардо на совершенно необъяснимый поступок. Наконец, хулиган поднял голову.       — Но ты хоть понимаешь, что это — идиотская просьба?       — Не поверишь, но это понимает даже Эйприл. Однако она сказала, что Леонардо настолько плохо выглядит и чувствует себя, что она готова сделать для него даже это. Только бы помогло.       — От чего помогло? Он рассказал? — Рафаэль надеялся на положительный ответ. Если бы только знать, что творится в голове Леонардо, можно было бы выбить всю дурь из старшего брата (если надо, то и физически) и разложить все по полочкам. Найти выход из любой ситуации — что бы там ни стряслось. Они же семья, всегда выбирались из любых передряг. Чего тогда лидер теперь закрылся и молчит, как сыч? Хулиган напряженно ждал ответа, но Кейси покачал головой.       — Нет. Эйприл только заметила, что вид у него совершенно замученный.       — Открыла Америку, — буркнул темперамент. Спохватился, — прости, я понимаю, что она и так сделала все, что могла. Просто надеялся, что ей удалось его разговорить.       — Когда это Леонардо кто-то умудрялся разговорить, — отмахнулся Кейси. — Все, что знали, мы тебе выложили.       — Мне надо понимать, о чем он будет говорить с этой предсказательницей, — серьезно заявил Рафаэль.       — Каким образом? — невесело усмехнулся Кейси.       — Не знаю. Прилеплю прослушку на панцирь брата. На лоб старушенции. Обвешаю всю ее квартиру. Придумаю что-нибудь!       — Обдуришь старшего брата? Уверен, что тебе это по зубам? — Джонс качнул головой, сомневаясь.       — Я должен выяснить, что с ним. Чего бы мне это ни стоило, — заявил Рафаэль. Заметил на лице виджиланте легкую улыбку, понял, что уличен — в нежной, преданной любви к своей семье. Смутился от этого и, выкручиваясь, заявил, кивнув на тарелку недоеденных спагетти, — надоело, что из-за всех вас еда пропадает!       Кресло жало. Хулиган вообще не понимал, как кресло может жать, но эта старомодная конструкция из массивного дуба стискивала его, как пыточное орудие, давило на панцирь, скрытый под ворохом барахла. Сидя в полной темноте, так, что до него не доставали отсветы от горящей толстой белой парафиновой свечи, мутант все равно чувствовал себя отвратительно громоздким и вызывающим подозрения. Пряча лицо за темным платком, слабо усмехнулся, подумав, что больше похож на колоритную толстую испанскую дуэнью, чем на милое существо, именуемое миссис Боунс. Хвала небесам, Леонардо понятия не имел, что провидица — тщедушная старушка с внимательными серыми глазами и маленькими ручками, иначе, рассмотрев в кресле гору тряпья, неминуемо кинулся наутек. Поерзав, устраиваясь удобнее и стараясь занимать как можно меньше места, Рафаэль отвернулся к окну, так, чтобы оказаться к гостю в пол-оборота и не открыть себя случайно брошенным взглядом или неудачным движением. Провалить мероприятие было нельзя ни при каких условиях, иначе последняя надежда выяснить, что с братом, будет потеряна. Фу. Платок бабульки пах чем-то сладким и старым. Видимо, «Шанель» какого-нибудь экспериментального образца… лет за десять до официального выпуска первого флакона. Фыркнув, Рафаэль постарался отодвинуть ткань как можно дальше от лица.       — Разрешите?..       Темперамент едва не вздрогнул, когда легкий стук в дверь и неуверенные шаги, а потом и робкий, заикающийся голос оповестили о приходе брата. Чуть повернув голову, хулиган, уже привыкший к темноте, рассмотрел сквозь кружевной узор платка Леонардо, закутанного в человеческую одежду с ног до головы. Законспирировался. Взял у Майки толстовку и джинсы и… и без спроса его, Рафаэля, массивные ботинки! Стараясь, чтоб голос звучал надтреснуто и прерывисто, со старческим придыханием и как можно выше, Рафаэль выдавил:       — Заходи.       Что творилось в голове у Леонардо, младший брат не знал, но тот вскинул голову, видимо, разглядывая колдовскую субстанцию, скрытую под горой доисторического тряпья. Неуверенно помялся у дверей в комнату, потом подошел и осторожно, опасливо присел с другой стороны большого круглого стола под накрахмаленной белой скатертью. Смотрел, неотрывно, точно ожидал опасности. Кажется, он не собирался прямо с порога кидаться к могущественной бабуле с откровениями, а Рафаэль лихорадочно соображал, с чего начать разговор. Зная, что сидеть в тишине они могут достаточно долго, наконец, проскрипел:       — Что тебя сюда привело… чудовище?       Леонардо вздрогнул, качнувшись вперед, так, точно его со всей силы огрели по голове. Рафаэль про себя удивился, как это с брата не сполз капюшон, открывая вытянувшееся от удивления лицо. А то, что оно таким и было, хулиган не сомневался, не первый год знал лидера, в конце концов. Наконец, удивленный мутант пробормотал:       — Вы знаете, кто я на самом деле?       — Я… все знаю, — с одышкой ответила гадалка. — Твое имя. Имя гения. Имя давно ушедших времен. Лео… Леонель? Не-е-ет. Леодор? О, нет-нет. Ле-о-нар-до, — для пущей таинственности пришлось тянуть по слогам. Игра начинала забавлять, и Рафаэль смутно осознал, что, даже если не выбьет правды из старшего сейчас, то повеселится на славу. Тревога тревогой, но лишать себя удовольствия было бы слишком.       — Да, все верно, — ошеломленно отозвался лидер.       «Конечно, верно! Еще бы я ошибся!»       — Зачем пришел, мутант? — уже строже поинтересовалась гадалка, а ее голос на мгновение показался Леонардо странно знакомым. Или очень похожим на кого-то.       — Что мне делать дальше? — лидер спросил тихо, едва слышно. — Мне… мне надо знать, миссис Боунс.       Что делать дальше? Рафаэль растерялся. Для того, чтобы знать, что делать дальше, надо было хотя бы немножко представлять, что творится сейчас, а этого-то как раз и не было. Стоит проколоться на какой-нибудь мелочи, хоть в чем-то ошибиться, и старший брат утратит веру и быстро утопает обратно под землю, снова перестанет есть и будет смотреть на всех несчастными глазами. Нет, нет, так нельзя. Надо как-то осторожно понять, что там сделал мозг Лео с самим Лео. Хулигана аж в пот бросило от подобных мыслей.       — Дай мне руку. Я взгляну на линии твоей жизни.       И тут Рафаэль понял, что все, пропал. Сейчас протянет свою лапу и сразу будет узнан. Но неожиданно Леонардо спрятал под стол руки и неуверенно пробормотал:       — Нет… не надо. Можно как-то по-другому?       — Пей кофе, — чуть ли не с радостью буркнула гадалка, а мутант покосился на старинный кофейник и чашку. Покорно налил себе черный крепкий кофе, сделал несколько глотков, потом перевернул чашку так, чтобы гуща сползла по стенкам на блюдечко. Рафаэль ждал, размышляя. Что? Что с тобой, Лео? А Леонардо молчал, ожидая. Потом подвинул чашку поближе к провидице. — Закрой глаза и сконцентрируйся, — велела та. Стоило мутанту зажмуриться, как хулиган быстро цапнул чашку с остатками гущи и проворно скрыл ладони в тряпки, удерживая емкость. Уставился на дно. Ничего путного там не увидел, но долго и старательно разглядывал, точно надеялся, что дар старушенции перейдет и ему. Оставалось только сопоставлять факты, вспоминая, когда брат начал меняться. Задумчиво заскрипел, — потеря… Я вижу, что ты потерял близкого тебе человека… нет. Он не был человеком. Такой же, как ты. Только старше, мудрее. Это… твой отец.       От услышанных слов бесстрашный вздрогнул, ниже опустив голову, а Рафаэль почувствовал, что глубоко в груди стало болезненно горячо. И горько. Он и сам не был до конца уверен, оправились ли они от постигшего их несчастья или все еще отказывались осознавать, что остались одни. Отец умер тихо, во сне, не побеспокоив никого из своих сыновей, но это утро — оно стало самым страшным в жизни каждого из братьев. Вспоминать не хотелось, и Рафаэль слабо мотнул головой, точно надеясь физически отогнать тяжелые мрачные мысли.       — Да, — еле слышно отозвался Леонардо.       — Но у тебя есть любящая тебя семья. Твои братья.       — Да, я знаю.       — Ты всегда был для них примером. А сейчас… Ты сдался, — тихо, укоризненно произнес Рафаэль, смутно надеясь, что попадет.       Попал.       Неожиданно Леонардо вскинул голову, подался вперед, руки легли на столешницу, сжались в кулаки.       — Я не сдавался! — в отчаянии воскликнул он. — Я не знаю, что делать дальше! Я остался один, на мне вся ответственность за семью, а мне даже не с кем посоветоваться, не к кому обратиться! Нас ненавидят, весь мир готов открыть за нами охоту, и я только и думаю целыми днями, как защитить моих родных! Отец знал жизнь, был мудрее и опытнее, и он знал, как обезопасить нас! А я ничего не знаю, я даже не смогу помочь, если что-то случится! Я боюсь потерять их, но не могу ничего придумать, не могу ничего изменить… — и он, задохнувшись, замолчал, странно всхлипнув.       Рафаэль окаменел. Рассматривал брата сквозь завесу ткани, пытаясь понять, заплакал тот, что ли. Но, кажется, нет, только дышал быстро, судорожно и рвано. Так вот оно что. Сначала темпераменту захотелось рассмеяться, швырнув брату обратно кофейную чашечку. Стоило из-за такой ерунды устраивать истерику! Однако, поразмыслив, хулиган вдруг осознал, насколько глубоко переживает брат. И чего именно боится. Он вдруг представил, что не на Леонардо по умолчанию перешли все полномочия старшего в семье, а на него самого, на Рафаэля. Что бы он тогда сделал? Только вообразив, что жизни Донателло, часами работающего в лаборатории и не жалеющего себя, и бесконечно привязчивого, веселого, беззаботного Майки — зависят от него. От того, узнает ли он об опасности и сумеет ли скрыть семью. Сможет ли остановить дурачащихся братьев, настолько легкомысленных, постоянно исчезающих из дома, забавляющихся с утра до ночи. Сможет ли уберечь Леонардо, занятого познанием самого себя и не желающего замечать ничего вокруг. А вдруг… нет? Холодная жуть подкралась к сердцу, и Рафаэль судорожно сглотнул. От такого впору не только лишиться сна, аппетита и покоя — впору закрыть глаза и уши и бежать на край света. Принимать решения — никто из них никогда и не думал, что такая ответственность ляжет на его плечи. А для Леонардо это вроде как само собой разумеющееся. У них всегда были крыша над головой и еда в холодильнике, оставалось только фыркать на старшего брата, потому что тот был излишне заботлив. Вообще как-то чрезмерно. Все в жизни Леонардо и в его мыслях, в его взглядах казалось им чрезмерным. И это вызывало снисходительные усмешки. Единственный, кто более-менее осознавал степень ответственности — Донателло, но он и подумать не мог, чтобы объяснять братьям такие очевидные вещи.       — Вы молчите… Нас ждет что-то плохое? Скажите, пожалуйста! Это касается моей семьи? Быть может, я сумею что-то сделать? Что вы видите? — тревожный голос Леонардо вывел Рафаэля из задумчивости. Темперамент медленно выдохнул, повернул голову и, уже не скрываясь, выпростав руку из-под платков и шалей, поставил чашку на стол. Бесстрашный вытаращился на крупную зеленую трехпалую лапу, подавился воздухом.       — Я вижу только то, что я идиот, — больше не пытаясь пищать скрипучим фальцетом, пробормотал Рафаэль, откидывая платок с головы. — Прости, Лео. Я думал, что понимаю тебя, а на деле так ничего не понял.       — Раф?! Ох, проклятье… ты какого лешего тут делаешь? Где миссис Боунс? — все еще не в силах справиться с удивлением, пробормотал Леонардо.       — Я ее выкинул в окошко перед твоим приходом, — фыркнул темперамент.       — Шутишь? — угрюмо уточнил лидер, мгновенно закрывшись. Удивление сменилось обидой и ожесточением, лицо стало замкнутым, отрешенным, глаза полыхнули льдистым холодом. Поняв, что был обманут (очевидно, ради развлечения), Леонардо даже не нашел в себе сил рассердиться. Гнев, в первое мгновение охвативший его, потух, осталось только безразличие и усталость, — следил за мной, да? Молодец. А у Эйприл язык, я смотрю, как помело!       — Положим, не у нее, а у Кейси, ну, да не суть, — слабо улыбнулся Рафаэль, выбираясь из неудобного кресла. Подошел к брату, сжал одной рукой предплечье, другой откинул с лица капюшон, чтобы лучше видеть глаза Леонардо. Подвел брата к окну, присел на жалобно скрипнувший деревянный подоконник и снизу вверх посмотрел на лидера. Тот молчал, упрямо поджав губы. — Ты подожди ершиться. Послушай.       — Не хочу!..       — Пожалуйста, — Рафаэль склонил голову, как делал когда-то в детстве, ища помощи и поддержки старшего брата. И это, такое непривычное для хулигана «пожалуйста» заставило Леонардо замереть, пристально глядя на мутанта. А темперамент, почувствовав, что бежать Леонардо не намерен, отпустил его, вздохнул, собираясь с мыслями, и вдруг понял, что надо быть честным. До конца. — Я себе башку сломал, Лео. Честно. Глядя на тебя, чуть не рехнулся, пытаясь понять, что не так. Я думал, мы с Майки виноваты, что ты себе места не находишь.       — Вы? — Леонардо, похоже, искренне удивился. — При чем тут вы? Я же говорил, что все в порядке…       — С таким лицом, что лучше бы ты просто молчал, — слабо улыбнулся хулиган. — И мне сейчас было, с одной стороны, радостно узнать, что тебя гложет, и что причина твоих тревог — не мы… то есть мы, но не в том смысле. А с другой — чертовски обидно. Потому что незнакомой старухе в тряпках ты все рассказал, а мне — ни словечка. Все-таки рассчитывал, что ты доверяешь мне чуть больше, чем какой-то бабульке с колодой таро.       Леонард не удержался, улыбнулся, опустив глаза. А потом снова взглянул на темперамента, пытливо и вместе с тем доверчиво.       — Ты бы меня высмеял.       — Хотел, — признался Рафаэль. — Кинуть в тебя чашкой с этой черной жижей хотел. Но, видимо, кресло у старухи волшебное, потому что я вдруг понял тебя, в кои-то веки, Лео. Влез в твою шкуру и понял, как тебе тяжело.       — Правда? — сомнение. Надежда.       — Правда. Так тошно стало, аж завыть захотелось. Но еще я понял, что ты не прав. То, что ты — один, исключительно твое решение, а на самом-то деле нас четверо, брат. Эгоистично с твоей стороны таскать на башке корону, Лео, — улыбаясь, Рафаэль глядел на своего лидера. — Не знаю, есть ли смысл втолковывать Майки хотя бы половину твоих мыслей, но знай, что теперь нас двое. А Донателло и говорить не надо, уверен, он сам догадывается, что к чему.       — Я больше не могу нести всю ответственность на своих плечах. У меня сил нет, Раф. Отец всегда думал, что я — самый крепкий, но это далеко не так! Я обычный.       — Все мы обычные, и поверь мне, вчетвером будет гораздо легче. Только перестань взваливать все на себя. Позволь помочь? Конечно, это круто — мнить себя избранным, — фыркнул хулиган весело и тут же получил несильный удар кулаком в плечо. Рассмеялся, а за ним улыбнулся и Леонардо. — Ты понял, что ты дурак, я надеюсь?       — А ты понял, что поступил по-свински? — Лео кинул на кресло.       — Ради тебя я пошел бы и не на такие уловки, это (быстрый взгляд на старушечьи одежды) мелочь, — Рафаэль улыбался, но в глазах улыбки не было. Леонардо взглянул на брата, потянулся и обнял его. Почувствовал, как сильные руки младшего обхватили его за талию, притянув ближе, а макушкой хулиган боднул его в подбородок, разрушая всю лиричность момента своей привычной нежной грубостью. Стало легче, как будто кто-то снял давящую тяжесть с Леонардо, успокоил мечущуюся душу. Прав Рафаэль, он дурак. Следовало сразу поделиться, рассказать, а не ходить к гадалке… Кстати, а где она, собственно?       — Ты так и не ответил, — отстранившись, Леонардо вопросительно уставился на брата. — Где бабуля?       … Кейси, сидя на лавочке в Центральном парке и пряча озябшие руки в карманы шерстяного пальто, отчаянно флиртовал с престарелой миссис Боунс, совсем забывшей, что у нее на вечер назначен сеанс. Старушка, жеманно улыбаясь красивому молодому пареньку с гривой черных растрепанных волос, упоенно рассказывала о прошлом, высыпая из пакетика крошки на завтрак жирным нью-йоркским голубям…