Байки о Черепахах

      — Ай! Да пошло оно все! — и Рафаэль, размахнувшись, швырнул ни в чем не повинную кружку в стену. Та разлетелась во все стороны керамическими брызгами, по кирпичной стене потек темными каплями раскаленный кофе. Донателло и Микеланджело дружно вздрогнули от неожиданности, оторвавшись от завтрака, а Леонардо только нахмурился, поставив свою чашку на стол. Точно ждал, что Раф в приступе бешенства выдернет и ее и расколотит следом.       — Ты ведешь себя, как дикарь! — тихо произнес Леонардо.       — Это простейшие законы физики, Рафаэль. Вода закипает при ста градусах, ты мог бы и догадаться, что закипевший, снятый с огня кофе непременно окажется горячим, — спокойно заметил Донателло, глядя на брата, как на маленького капризного ребенка. В последнее время слишком уж капризного.       — Я себе всю пасть обварил! — яростно пожаловался темперамент, с ненавистью косясь на осколки.       — Если бы это отучило тебя сквернословить, я бы эту чашку собственноручно склеил и поставил на полку, окружив ее заботой и вниманием до конца своей никчемной жизни, — хмыкнул лидер, откинувшись на спинку стула.       — Жизнь и правда вышла бы никчемной, если ты в состоянии заботиться только о разбитой посуде, а не собственных братьях, — огрызнулся Рафаэль, проводя ставшим неприятно шершавым языком по небу и обожженным губам. — Скотский кофе! В жизни больше не буду его пить!       — Это все твоя нетерпячка! — рассмеялся Микеланджело. — Надо было налить в блюдечко, подуть…       — Или хлюпать, как свинья. А что? Майки всегда так и делает, — Донателло усмехнулся, обмакивая печенье в свой чай.       — Зато я не бью посуду в припадках ненависти к окружающему миру, — мгновенно нашелся младший, ничуть не смутившись.       — Ненависти, которая в последнее время что-то зашкаливает, — Леонардо снова стал серьезным. — Рафаэль, тебе не кажется, что твои истерики в последнее время приобрели угрожающие масштабы? И я не могу сказать, чтобы у тебя так уж часто был повод.       — То есть ты намекаешь, что я — истерик? — мгновенно надулся темперамент, скрестив на груди руки и злобно сощурившись. В лидера впился грозным, ничего хорошего не обещающим взглядом и только ждал, на какую фразу среагировать. Кулаками.       — Я не намекаю, а говорю прямым текстом, — старший смотрел снизу вверх собрано и внимательно, понимая, что Рафаэль уж довел себя до точки кипения, не хуже пресловутого утреннего кофе. — Ты слишком бурно реагируешь на все происходящее в последнее время. Хотя в криках и твоих психах нет никакой необходимости.       — Спокойнее надо все воспринимать, Рафи, спокойнее! — рассмеялся Микеланджело, деловито намазывая тост маслом. Подумал секунду, улыбка стала шкодной. — Надо перестать нервничать. Тебя может вывести из себя малейшая мелочь! Любая!       — Вот ни фига не любая…       Донателло и Леонардо не успели помешать — Микеланджело схватил пластиковую крышечку масленки и запустил ею в темперамента. Тот не ожидал подвоха, и пластик стукнул его точнехонько в лоб. Мгновение Рафаэль просто ошеломленно таращил глаза, а потом, взревев, кинулся вокруг стола, намереваясь поквитаться с братом немедленно и, несомненно, со всей продиктованной раздражением жестокостью. Майки сорвался с места, опрокинув стул, и кинулся наутек, скрылся за дверью, а оставшиеся мутанты повисли на взбесившемся хулигане.       — Раф, пожалуйста, хватит! — воскликнул Леонардо. — Он пошутил!       — Я сейчас за такие шутки ему хвост оторву! — прошипел темперамент, пытаясь избавиться от двух утяжелителей, мешавших ему продираться к двери.       — Все, стой! Стой-стой! Остановись! — Донателло умудрился упереться Рафаэлю в грудь и моляще заглянуть в глаза. — Хватит, с этим действительно надо что-то делать! Ты совершенно не соизмеряешь силу, взрываешься по пустякам! Лео прав, это уже переходит всякие границы!       — И это дурная привычка — ты просто не считаешь нужным сдерживаться! — Леонардо тоже каким-то образом оказался перед братом, загородив собой дверной проем. — Мы тоже можем взрываться по всяким мелочам, но мы же этого не делаем, Раф! Просто сделай над собой небольшое усилие, твой дурной нрав уже невозможно терпеть! Мы долго делали вид, что ничего не происходит, но невозможно постоянно находиться рядом с существом, которое похоже на пороховой склад!       — Как будто я могу это сдерживать! — воскликнул темперамент, в ярости взмахнув руками. — Это неконтролируемый процесс, Лео!       — Ты просто никогда не пытался остановиться, — примирительно произнес Донателло, все еще выставляя ладони вперед, готовый в любой момент отразить нападение брата. — Мы можем тебе помочь, но без твоего желания поменяться ничего не выйдет, ты же прекрасно это понимаешь…       Когда Микеланджело снова засунулся на кухню, пытаясь понять, почему там стало так тихо, а чудовище в красной маске не надумало продолжить преследование, он застал весьма любопытную картину. Угрюмый и молчаливый, Рафаэль стоял, привалившись панцирем к стене и скрестив руки на груди, внимая Леонардо и Донателло. Лидер неторопливо заваривал чай, проговаривая что-то спокойно и терпеливо, а Донателло сидел на краю стола, изредка вставляя свои замечания.       — Куда как проще предотвращать некоторые моменты, — вещал Леонардо. — Ты же знал, что кофе очень горячий. На что надеялся, что он остынет за секунду просто потому, что тебе так хочется? Глупо, не находишь? Надо было просто немного подождать или же разбавить напиток прохладной водой. И ты бы не обжегся, завтрак закончился вполне мирно, а начало тренировки не сдвинулось на полчаса.       — Кстати, о тренировках, — Микеланджело счел возможным тоже влезть в процесс обучения. — Совершенно не обязательно колотить нас так, точно мы — копии Шреддера!       — Я тебя сейчас… — Рафаэль угрожающе сверкнул глазами, но Донателло неожиданно поддержал младшего.       — Он прав. Ты в последнее время точно из панцирей нас выбить норовишь. То тебе Майки наступил на ногу, то я не вовремя подвернулся под руку, то Леонардо мозолит глаза. Тебе не кажется, что мы в твоей жизни в последнее время постоянно оказываемся некстати? Если тебе не хочется тренироваться с нами, так и скажи, мы оставим тебя в покое, будешь лупить грушу в полное свое удовольствие.       — Да я не то, чтобы не хочу, — Рафаэль смущенно потер ладонью затылок. Помедлил… и снова взорвался, затараторив с горячностью, — просто вы как нарочно — лезете не вовремя! Я только попытаюсь успокоиться, как сразу то этот мелкий паразит ломится в мою комнату, то ты, Лео, достаешь нотациями, то Донателло… со своим долбанным перфоратором! Уже сил никаких нет вас выдерживать!       — Это не перфоратор, а дрель, — поправил Донни, пряча улыбку.       — Какая разница?!       — Раф, не ори, — попросил лидер, все еще каким-то чудесным образом сохраняя спокойствие. — Хорошо, мы тебя услышали, постараемся со своей стороны меньше тебе досаждать. Но и ты должен пообещать, что усмиришь свой характер, эти постоянные вспышки дурного настроения напрягают! Раздражает постоянно ходить по дому, как по минному полю, ожидая, что еще придется тебе не по вкусу. Тебе надо обрести душевное равновесие, тогда окружающие… факторы перестанут так нервировать. Почитай хорошую книгу. Посмотри спокойный, добрый фильм, а не эти постоянные боевики — уверен, они тоже не учат тебя ничему хорошему! Помедитируй. Йога прекрасно помогает в обретении баланса. Прогуляйся, наконец!       — Ладно, — недовольно проворчал задира, направляясь к двери. — Ладно, я попробую.       «На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще, и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, давно, видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца…»       Рафаэль, лежа на постели, закинув ногу на ногу, отчаянно боролся со сном, но этот раунд его доконал. Книжка шлепнулась на лицо задремавшему мутанту, и он подскочил, как ошпаренный. Сердце заколотилось от неожиданности, но, когда темперамент сообразил, что просто заснул, не выдержал и в сердцах отшвырнул издание в изножье кровати.       — Какой бред! — прошептал он, глядя в потолок. — Я лежу и трачу время на рассуждения какого-то старого бородача о старом дереве… на кой оно мне надо?! И все Лео с его тупыми советами! — обида и раздражение начали медленно просыпаться, более-менее убаюканные строками великого классика. Совершенно ненадолго, как оказалось.Рывком поднявшись, Рафаэль потянулся, разминая затекшее тело. Мозг, кажется, затек еще сильнее, придавленный огромным количеством бесполезной информации. Пройдясь по комнате, мутант для себя отметил, что добрый фильм доведет его сейчас до абсолютно не доброго бешенства, и идею организовать себе кинопоказ решительно отмел. Леонардо и Донателло всегда смотрят какие-то глупости, от которых, зевая, можно рот порвать. А Микеланджело и вовсе может включить какую-нибудь сопливую муть. Нет. Нет, просмотры какой-либо ленты, направленной на улучшение душевного состояния черепаха, точно не пойдет ему на пользу.       Усевшись на край кровати, Рафаэль ахнул — угол книжки больно ткнулся ему в бедро, точно в сосуд, и мутант в ярости смахнул том на пол. Потер ногу, чувствуя, что еще немного — и пойдет забивать лидера изданием. Тот, кстати, что-то говорил о медитации, сам просиживает часами с бессмысленным лицом, пялясь в пространство. И не дергается же. Вздохнув, темперамент, чувствуя себя совершеннейшим дураком, сполз на пол, подогнул под себя ноги. Сомкнул пальцы. Уставился в кладку. Глубоко вздохнул. Неожиданно подумалось, что, возможно, эта затея не такая уж плохая. По крайней мере, как было бы здорово провалиться в волшебный внутренний мир, побыть там наедине с собой и в потрясающей, благостной тишине. А еще промелькнуло тщеславное: вот бы ему это удалось быстрее и лучше, чем Леонардо! Да лидер тогда просто лопнет от зависти! А у него, Рафаэля, будет еще один повод собой гордиться. Чуть сощурившись, хулиган попытался освободиться от мыслей, стараясь сосредоточиться на одной созерцаемой точке.       «Никаких мыслей… никаких… мыслей… интересно, почему трещина по стене пошла так криво? Это я кулаком сбил штукатурку, что ли?.. Так, стоп, мысли. Это уже мысли, а их не должно быть. Точка, просто точка. Какая любопытная темная точка. Такая темная, что ее так просто и не разглядишь. А, если у Донателло сгорит генератор и выключится свет, я вообще ни черта не увижу. И какую точку наблюдать в полной темноте? Вот бы обладать безупречным ночным зрением… Блинтвоюмать! Точка! Одна дурацкая точка, и я ее созерцаю!..»       Ничего не выходило. Точно вся вселенная вдруг влезла в Рафаэлевский мозг, требуя, чтобы он подумал обо всем сразу и желательно немедленно. Но, видимо, соображений скопилось слишком много, потому что постепенно они начали сливаться в одно неясное, вязкое месиво, из которого только и удавалось, что вытащить пресловутую темную точку на стене. И уже не на стене, а где-то в пространстве, точно маленькое пятнышко теперь зависло где-то между Рафаэлем и кирпичной кладкой, прямо в воздухе. Это походило на иллюзию или галлюцинацию, но темпераменту нравилось, он зачарованно наблюдал, как вокруг пятнышка образовался слабо светящийся ореол, развернувшийся наподобие Юпитеровых колец, ставший плоским и все ширившийся. Вот уже сияние почти добралось до хулигана…       — Раф! — Микеланджело кулаком забарабанил в дверь. — Ну что ты там, успокоился?       Рафаэль вздрогнул, подскочил на месте и повалился на спину. Точка лопнула, сдетонировав от крика, и швырнула неудачливого мутанта обратно в комнату. Сердце теперь не просто колотилось — оно выпрыгивало из груди, лупилось так, что задира задохнулся на мгновение, а голова немедленно заболела, в висках пульсировала кровь, выбивая безумный ритм. А потом растерянность и испуг сменились красноватым, вязким маревом нарастающего гнева, который надо было как-то усмирить. Или хотя бы не убить младшего брата-идиота в порыве сумасшедшей злости. Вскочив на ноги, понимая, что ни минуты покоя в этом доме ему не будет, Рафаэль распахнул дверь. Уставился на брата. Улыбающаяся мордашка Микеланджело как-то быстро перестала быть беззаботно-веселой, и ниндзя на всякий случай отступил подальше. Рафаэль был страшен. Не глядя на Майки, он кинулся к выходу из убежища, несся по тоннелям, разбрызгивая воду из холодных луж, не слыша даже звука собственных шагов — только шумящую в ушах кровь. Пулей вылетел на поверхность, ногами расшвыряв мусорные баки около люка с таким ужасающим грохотом, что, похоже, вся улица от страха решила притвориться мертвой, в нескольких окнах погас свет, в какой-то квартире смолкла музыка. Как дикая кошка на дерево, темперамент взлетел на первую попавшуюся крышу. По-бычьи наклонил голову, оглядываясь по сторонам, дыша хрипло, едва сдерживая рвущийся из груди низкий рык. Требовалось выпустить пар, сорвать злость хоть на чем… хоть на ком!       — Мне кажется, мы зря ждем, — с тревогой заметил Донателло. — Если он выбежал из дома в таком состоянии, как описывает Майки, то вполне мог попасть в неприятности.       — Майки склонен несколько преувеличивать. Иногда, — Леонардо сидел за кухонным столом и с надеждой взглянул на младшего. Вдруг сознается, что приукрасил? Но мутант, нависнув над братом, только отчаянно замотал головой.       — Да клянусь тебе, Лео, в него как бес вселился!       — Это я уже слышал, не плюйся, — отодвинулся лидер. — Ты хоть не впадай в излишнюю эмоциональность, похоже, состояние заразительно. Но я даже не знаю, куда отправляться, Донни! Прочешем крыши?       — Можно начать с квартиры Эйприл и Кейси, Рафаэль мог попросить убежища и понимания у Джонса. Но просто сидеть и ждать мы точно не можем, уже несколько часов прошло! Надо его найти…       — Не надо меня искать, — от двери раздался мягкий, мурлыкнувший голос, заставивших братьев резко обернуться. Рафаэль стоял на пороге, скрестив на груди руки и блаженно улыбаясь, щуря янтарные глаза. Как сытый котяра, ни дать, ни взять. Разглядывая семью, темперамент только шире улыбнулся и заметил, — вы как перепуганные курицы. Спокойнее, братья мои, спокойнее, расслабьтесь. Я уже взрослый мальчик и могу погулять ночью по городу без сопровождения.       — Где ты был? Мы волновались, — Леонардо не хотел, чтобы вопросы выглядели по-матерински заботливыми, однако ему не приходило в голову, что еще спросить у этого благостного, точно подмененного существа.       — Я же тебе говорю, лидер, я гулял.       — Один? — осторожно уточнил Донателло.       — Фу, как нескромно, — рассмеялся Рафаэль. — Нет, ребята. Не один. С компанией.       Мутанты недоуменно переглянулись. Леонардо устало вздохнул:       — С какой еще компанией, Рафаэль?       — С веселой, — улыбаясь, хулиган потянулся и сладко зевнул. — Правда, я чертовски устал, на подробности у меня нет никаких сил. Посмотрите новости, там должны рассказать, — и он, насвистывая легкомысленную песенку, вышел из кухни, прогрохотал по лестнице и захлопнул дверь в свою комнату.       — Что это было? — сдерживая смех, спросил Микеланджело.       — Не знаю, но что-то меня неодолимо потянуло к телевизору, — фыркнул лидер, поднимаясь из-за стола. — Видимо, врожденное любопытство все-таки проснулось.       «Вчера ночью была совершена попытка ограбления складов у восьмого пирса в городском порту. Все злоумышленники были обнаружены полицейскими на месте преступления в весьма странном виде…»       Мутанты, сидящие в рядок на диване, удивленно таращились в экран. Камера переходила с одного преступника на другого, показывая зрителям весьма необычное зрелище. Один из грабителей был завернут в упаковочную пленку, как чемодан, который готовят к сдаче в багаж. Другой был аккуратно упакован в большой деревянный ящик, и только скребущая пол сквозь выломанную доску рука обозначала, что в проштампованной, готовой к отправлению в Катманду, таре находится человек. Третий был подвешен за ремень к погрузочному крану на такой высоте, что боялся лишний раз даже дохнуть, чтобы не сорваться. Четвертого, похоже, использовали для игры в дартс — прикрученный к деревянному щиту, он был весь окружен воткнутыми в доски лезвиями охотничьих ножей, которые, как оказалось, были позаимствованы тут же, на складе, из партии холодного оружия. Несколько человек были спущены в воду в открытых бочках и не смогли причалить к пирсу без помощи полиции. Одного сняли с крыши, бедняга порядком продрог, просидев полночи на световом фонаре… И все грабители, как один, заявляли, что сделавшее это существо демонически хохотало и, кажется, было совершенно безумно.       — А наш Раф с выдумкой, — усмехнулся Майки. — Это он дома просто кулаками машет, а тут видите, как повеселился!       — Он что, совсем спятил? — тихо спросил Донателло. — Это уже ни в какие ворота не лезет.       — Я бы с тобой согласился, — осторожно пробормотал Леонардо. — Но не могу. Все эти парни получили по заслугам, но они живы-здоровы. А то, что напуганы, полиции даже на руку — не будут больше безобразничать. А что до Рафаэля… — и лидер улыбнулся, взглянув на гениального брата. — Кажется, он нашел самый лучший способ обретения душевного равновесия.