Говорят, это не лечится

      И вот Саске оказался в том самом сердце всего этого обезьянника, который, всё же, выглядел вполне спокойно и адекватно, если не вдаваться в подробности. Но Сакура планировала сегодня все эти подробности рассказать. Брюнет устроился в одном из свободных кресел в самом углу, девушка присела на подлокотник.       Быстрым взглядом он оглядел всех присутствующих: больше было мужчин, причем, довольно молодых. Неужели у всех крышняк слетает уже в 20? Как-то Учиха читал, что многие болезни идиотов развиваются только к старости. Он было уже сам хотел спрашивать, что тут почем, кто чем страдает, но розоволосая начала сама. Ей явно доставляло это удовольствие. — Видишь вон того, седого? У него эпичнейшая болячка. Синдром Туретта, называется. — Это что? — не успел юноша услышать ответ, как тот самый мужчина с необычным цветом волос начал резко дергаться, выкрикивая непотребные словечки. — Его, короче, кочевряжит в разные стороны, при этом он грязно матюкается. — И это не лечится? — Ну как не лечится. Орочимару говорит, что это надо учиться контролировать самому, тогда будет легче. Но у чувака еще и депрессия из-за этого. Он же вполне функционирующий в жизни. Он, короче, представляешь, в церкви прихожан принимал, всё такое. И нормально всё было, никто ничего не замечал, хотя наш Всевышний говорит, что эта фигня с детства. Ну так вот, а потом он какую-то болячку схватил, типа стрептококка или скарлатины, я не вдавалась в подробности. И такой он стоит, читает молитву, а потом как начал ебашить матом. Я бы хотела посмотреть на лица всех этих святош. — Неприятненькая ситуация. — Ага. Так вот, семья его пыталась там с ним возиться, по психиатрам, все дела, но нихрена не помогало. Вот они его сюда и спихнули. А тут чувак совсем увял. Сидит на флуоксетине.* — Вот так запросто слили его? — А ты думал, что, если семья, то никогда его не бросят? Обязательно. Это так только в мелодрамах. Когда в смертельно больного влюбляется девушка, и всё чудесно, семья тоже рядом во всём, потом он умирает счастливым, а бабёнка, которая потащила тебя в кино на эту поеботину, рыдает в три ручья, ты её обнимаешь и точно знаешь, что у тебя сегодня будет секс. — Мне нравится твой оптимизм. — Спасибо. Кстати, понаблюдай за ним как-нибудь, когда скучно будет, о религии с ним поговори. У него тики разные бывают и словечки такие эпичные выдаёт, я многих не слышала даже. — По-твоему, это нормально, так издеваться над ним ради своего развлечения? — Это ты сейчас так говоришь. Пару недель потусуешься, полезешь на стены от уныния. И не до такого опустишься. О, а вон Сай. — Сай? — девушка взглядом указал на окно, около которого стоял мольберт, а за ним сидел до жути бледнющий тощий парень. — Да, Сай его зовут. У него расщепление личности. Или, как говорит Орочимару умными словами — диссоциативное расстройство идентичности. — О, это типа когда раздвоение личности? — Типа да, но у него личностей побольше. — Как у Билли Миллигана? — Это кто? — Ну ты что, не слышала? У него было там за двацок личностей, насиловали, грабили, убивали, а он был не в курсе. Потом его начали судить, но адвокаты яро его защищали, потому что он же поехавший и не отдающий себе отчет. Его, в итоге, оправдали и запихнули в психушку. — Да ладно? Охренительно! — все эти разговоры вызывали у розоволосой неподдельный восторг. Хотя, возможно, это было связано с тем, что у нее давно не было новых собеседников, — Да, у Сая почти так же, но я пока познакомилась только с тремя его личностями. — Это реально? — Вполне, у них даже имена есть. Первый, значит, Томми, он полиглот. Читал мне стихи на французском языке. Еще он левша, который не умеет писать. Вообще не умеет. Не одной буквы. Парадокс, правда? Читает, но не пишет. И как бы мы не пытались его научить, ничего не получалось. Он от этого расстраивается и уходит в депрессию. Он славный парень, мне нравится с ним беседовать. Вторая личность — Алекс, он одинокий гей. Очень романтичная душа. Как только на него обращает внимание мужик, так он сразу в него влюбляется и начинает страдать. Сразу горы внимания этому бедному парню, стихи там пишет, отдаёт свои обеды. Но это, конечно, быстро заёбывает, потому что Алексу нужно больше, чем чисто платонические отношения. Ну, и его посылают. Тут-то начинается резанье вен, попытки самоубийства и прочие неприятные вещи. А еще Стефан Добрица, родом из Сербии. Вот этот чувак опасен. Он считает себя экзорцистом. Причем, серьезным таким, с опытом. Видит демонов практически во всех. И экзорцизм у него не как в фильмах, где они стоят читают молитву, крестом машут и водой поливают. Не, в смысле, первые три минуты он тоже так делает. Прям, видит в тебе демона, срывается с места и начинает поливать всеми этими заговорами. А потом резко переходит к серьезным физическим взаимодействиям. Когда мы в первый раз увидели Стефана, он нашел демона в одном из наших ребят. У него еще крестик тогда был. И хрен знает, то ли медсестры его не заметили, то ли он упросил его не отбирать. Ну вот, начал он молитву отчитывать на бедолаге, а пот ом воткнул ему в глаз этот крестик. Ну ты представляешь, да? Его, естественно, обкололи, упрятали куда подальше. Дак этот мудило смотался на следующий день, оставив на своем месте Сая. Тот в шоке, он-то думал, что спать лег просто. Вот. А сам Сай художник, умничка он. Правда, проблемы у него в общении от всего этого. И эмоциональность на уровне табуретки. Мне кажется, он очкует чем-то слишком сильно восхититься или там расстроиться, иначе потеряет контроль над собой. — Пиздец. — Да. Жалко его, на куче всяких таблеток сидит, какие-то там процедуры проводят. Вроде помогает. Орочимару говорит, что это, скорее всего, связано с какой-то детской травмой, но Сай не помнит о ней или не желает вспоминать. Пытались найти его семью — безрезультатно. Он-то сюда сам пришел. Ну как сам. Томми пришел, потому что понял, что не один в теле. — Это ваш самый жуткий экземпляр? — Ну, один из самых опасных. Есть вон еще двое из ларца одинаковых с лица, — брюнет обратил внимание на двух весьма похожих между собой парня и девушку: темные длинные волосы, очень светлые глаза, бледные, тощие. — Близнецы? — Если бы. У них, короче, огромная семья, просто огромная, корни их прапрародителей уходят глубоко в древность. И все они, естественно, между собой похожи. Так вот, щас будет эпическая история. Про эпилепсию знаешь? — Ну да, от нее припадки с пеной у рта, все дела. — Да-да, по наследству передаётся еще. Через поколение. Так вот. У ребятишек, считалось, родители-то разные, в смысле отцы. И дедушки разные. Один, дедушка Неджи, оказалось, эпилептик, его дедушка когда-то эту болезнь цепанул где-то. А у Хинаты родственники чистые, но она тоже, почему-то словила это дело. Так вот, оказалось, что дедушка Неджи обрюхатил не только его бабушку, но и бабушку и Хинаты. Те родили спокойно детишек, никто ничего не заметил, а тут на тебе — всплыли их поебушки по молодости, ребятишки-то оба больны. Но тут встал вопрос: врачи говорят, мол, переносятся-то гены эпилепсии только одним полом, значит, только Неджи должен по полу валяться. Но папка Хинаты умудрился найти жёнушку себе тоже с этим геном и вуаля. Ты прикинь? И вот тут-то начались скандалы, интриги, расследования. Там, оказалось, половина семьи друг друга перетрахало, там инцест на инцесте, в том числе между нашими «близнецами». Вот. И ребятки вместе с эпилепсией получили кучу плюшек, мозг-то страдает у них. Вот теперь они у нас по ночам ходят, галлюны хватают, да еще и бред у них бывает. Неджи в тот раз с абсолютно спокойным еблетом пытался задушить свою медсестру. Орочимару называет это сумеречным помрачением сознания. Их, кстати, держат в раздельных палатах и все время присматривают за ними.У них, знаешь ли ОЧЕНЬ тесная связь между собой. — Нахера я всё это узнал… — Да хватит тебе, ты ж в психушке. — Да с виду нормально всё было. А тут черт знает что. — Глупый ты, Саске-кун, в психушке НОРМАЛЬНО не бывает. Если бы они были адекватными, гуляли бы на воле. Ладно, давай тебе сегодня еще про одного расскажу. Моего любимчика. Остальное в следующий раз. — Ммм, среди этого зверинца у тебя есть любимчики? — Ага, вон, видишь, на полу сидит с книжечками? — Учиха обратил внимание на красную макушку, что сидела в противоположном углу с кучей открытой литературы, с удовольствием вычитывая чуть ли не из каждой что-то интересное. Неудивительно, что он был любимчиком девицы: слащавая мордашка, невысокий рост, волосы растрепанные яркие. На бабу больше похож, но некоторые самки любят таких. — Ну вижу. — Это Сасори. И он гений, — не сводя взгляда с молодого человека, вдохновленно прошептала розоволосая. — Гений? — Да. Пишет музыку, рисует как Ван Гог, сочиняет стихи. Он талантлив. Но у него биполярное расстройство. — Ого. Это что? — Ну, посмотри на него внимательнее. Видишь, как глазки по куче книг бегают? Он уже вторые сутки не спит, читает. Если с ним сейчас заговорить, ты ничего не поймешь, потому что говорить он будет очень быстро. Это мания. Позже сменится на депрессию. На такую, серьезную депрессию. Пару раз пытался выпилиться. Иногда у него одновременно и мания и депрессия. Так и живет. Тяжело. Постоянно на литии* сидит, а там еще куча всякой хрени. Сейчас вальпроевую кислоту* ему выписали, легче от нее становится. Дак еще и карбамазепин* приворовывает у близнецов. Пару раз траванулся. — По-моему, он такой же как и все здесь. — Может быть. Но только представь, сколько полезного и прекрасного он мог бы принести в общество, если бы был за стенами этого обезьянника, — Учиху поражало это восхищение обычным сумасшедшим, причем у него были довольно здравые мысли на этот счет. — Знаешь, в нашем обществе и без него хватает художников, поэтов, музыкантов. Рисует как Ван Гог? Зачем нам второй Ван Гог? А твоя одержимость им только из-за того что он болен. Будь он обычным рисовакой, что сидят на площадях и портреты рисуют, ты бы никогда не обратила на него внимания. — Саске, ты такой мудак, — с этими словами, разочарованная Харуно поспешила покинуть общую комнату, гордо вышагивая в свои покои. Юноша ещё какое-то время просидел на месте, наблюдая за каждым пациентом и делая для себя какие-то выводы. Самым главным среди них был — оставаться в своем наркологическом отделении и знакомиться с адекватными здоровыми людьми. Потому что человек с нормальной психикой никогда не найдет общего языка с душевнобольным. А эта девица наверняка имеет еще ворох болезней, а не только анорексию. С наступлением вечера больных стали разводить по палатам, следом комнату покинул и Учиха. Как и говорил Орочимару, всех запирают. Но от того Саске было даже спокойнее, потому что никто ночью в очередном припадке не придушит его подушкой и анально не изнасилует труп.       Но далеко не все подчинялись правилам. Уже в полночь вдоль стенок коридоров из женского отделения грациозно на цыпочках проскакивали тонкие бледные ножки. Харуно уже давно умудрилась своровать ключ не только от своей палаты, но и другой, не менее необходимой. Осторожно осмотревшись, девушка проникает в нужное ей отделение и открывает заветную дверь. — Я знала, что ты не спишь. — Потому что ты всегда сюда приходишь. — Мне без тебя одиноко. — По-моему, у тебя сегодня была прекрасная компания. — Ревнуешь? — Нет, дверь закрой, иначе увидят, — молодой человек не спешил поворачиваться к своей собеседнице. В кромешной темноте он продолжал рисовать на стенах. Медсестры прекрасно знали, что тот ворует кисти и краски, но при свете дня его комнатка вызывала восхищение. Кто бы знал, что человек с биполярным расстройством в состоянии во мраке разрисовать всю палату. — А мне кажется, что ты ревнуешь, — розоволосая тихонько захлопнула за собой дверь, усаживаясь на койку местного пациента, — Тебе опять грустно? — А тебя это удивляет? — Нисколечко. Я сегодня Саске рассказывала о тебе. Он сказал, что я слишком тебя превозношу. — Саске его, значит, зовут. Ну, он прав. — Вот и нет. — Вот и да. — Вот и нет! — Вот и да. — Вот и нет! — Харуно резко метнулась к парню, обнимая его со спины, — Ты такой глупый, Сасори. — Я тысячу раз говорил, что не люблю прикосновений. — Да хватит тебе, я же знаю, что это все пустые слова, а на деле… — ручонки розоволосой не спеша опускались по торсу вниз, едва натыкаясь на заветное место. — Хм. Ты ведь наверняка рассказала своему новому другу обо всех пациентах, а про свои болячки и слова не вымолвила? — Это не болячка, а всего лишь подозрение на нее. — Тем не менее, ты приходишь сюда, наблюдаешь за мной. Ты боишься, что с тобой будет тоже самое, ведь ты уже чувствуешь изменения в себе. — Может ты будешь меньше говорить и трахнешь меня наконец? — девушке уже изрядно надоело, что Сасори постоянно нагнетает, но в итоге все заканчивается одним и тем же. — Не сегодня. — Ах да, ты же в депрессии, — больше ничего не говоря, Харуно поспешила удалиться из покоев молодого человека. — Скоро и ты узнаешь, какого это, — не обращая внимания на колкие замечания девушки, юноша продолжил рисовать. Вскоре и он ляжет спать, ведь сон для него — редкое удовольствие.