Тропинками сказочного леса

      Через старый дремучий лес, широко раскинувшийся от гор, что касаются вершинами самого неба, до сурового северного океана, неспокойного, темно-синего, несущего свои воды к краю Земли, проложены тысячи тропинок. Узких и привольных, едва заметных и протоптанных до бела, приводящих на водопой или на опушку леса, горных или ведущих через опасные топи, ягодных, грибных, а, бывает, и заколдованных каким-нибудь давно сгинувшим магом - пойдешь по такой тропе и забудешь, кто ты есть и для чего пришел, будешь бродить неделями, пока не спасет тебя сердобольная дриада или пока не пролетит над твоей головой Огненный Феникс, который способен развеять любые чары, даже самые крепкие и древние. Есть звериные тропы, есть чародейские, которые скрыты, не видны обычному глазу. Есть как ни странно и людские - правда, их мало и это в основном либо охотничьи, либо знахарские.       Здесь не встретить обычного человека - по-крайней мере в глубь леса они никогда не заходят. Боятся. Даже со всеми своими оберегами и оружием очень боятся. Лишь дерзкие охотники частенько бродят по окраинам, мечтая изловить какое-нибудь диковинное существо, за которое можно выручить неплохие деньги. Кстати, когда приходят люди, они даже не подозревают, что за ними наблюдают десятки глаз. Им кажется, что они бесшумны и незаметны, ловки и быстры. Им кажется, они не уступают в скорости и легкости лесным жителям. Но разве можно обмануть нюх лисицы-оборотня или глаз тысячелетнего Ворона-Сутара, колдовское чутье Лесной Ведьмы Варги или слух тонкостанных дриад? Глупые самонадеянные люди.       А еще за ними любят наблюдать дымчато-серые, озорные глаза маленького непослушного кентавра. Его отец, глава древнего многочисленного клана кентавров Эбберий, строго настрого запрещает любимому сыну приближаться к людям. Не дай бог, заметят, узнают, что кентавры все еще существуют и вовсе не перебиты в далекой страшной войне, когда сошлись люди и сказочные существа, сошлись в битве не на жизнь, а на смерть, и пало тогда несметное количество кентавров. Уж никто и не помнил, почему и из-за чего началась та война. То ли люди хотели использовать могучих существ для своих бытовых нужд, то ли боялись, что кентавры отберут у них лучшие территории, то ли завидовали силе и красоте волшебных созданий... В общем, ликовали люди, что удалось им пусть не покорить, но перебить непокорных, упрямых полулюдей-полулошадей. И не знали, что несколько кентавров спаслось, укрывшись в густом неприветливом лесу.       Если бы Эбберий знал, что юный сын возмутительным образом нарушает его приказ, то рыжая шелковистая шкурка Лэмби давно бы попробовала гибкого ивового прута. Вот и сегодня непоседа-кентаврик вдоволь насмотрелся на людей, схоронившись за разлапистым кустом.       Люди выглядели вполне мирно, собирая грибы и тихонько переговариваясь между собой. Лэмби с интересом наблюдал за их движениями, рассматривал их одежду, лицо, волосы. Один мужчина и две женщины. Они то и дело озирались, словно опасаясь нападения, но при этом не забывали срезать лисички и опята и ловко укладывать в корзину. Лэмби с интересом разглядывал их ловкие руки и пальцы, приученные к мелкой и быстрой работе, их стройные ноги, одетые в удобные и красивые по мнению кентаврика сапоги. А потом переводил взгляд на свои ладошки, нежные, не привыкшие к ручному труду, и на маленькие буро-рыжие копытца. Нет, копытца ему нравились, такие крепкие, аккуратные, чистенькие, но почему-то казалось обидным, что ему никогда в жизни не придется одеть такие вот красивые сапоги.       Люди постепенно двигались на выход из леса, и Лэмби от нечего делать следовал за ними. Игрался с ничего не подозревающими грибниками в прятки и даже пару раз умудрился забежать вперед и застыть изваянием за деревом, что стояло прямо у тех на пути. Грибники, усталые от постоянного напряжения и явно спешащие побыстрее выйти из леса, не заметили кентаврика и прошли мимо, буквально едва не наступив на кончик длинного рыжего хвоста. Лэмби хихикнул, едва они скрылись из виду, а сверху тут же прозвучал строгий мелодичный голос: - Ты становишься слишком дерзким, эбберийская малявка.       Кентаврик вскинул рыжеволосую голову и тут же недовольно сморщил веснушчатый нос: - Зеленая ведьма, чего ты следишь за мной?       Неземной красоты девушка рассерженно всплеснула молочными красивыми руками, от чего едва не свалилась с дерева, на котором сидела. Обычный смертный, лишь раз увидев ее совершенное фарфоровое лицо в обрамлении буйных каштановых кудряшек, взглянув в ее ярко-зеленые глаза, навсегда бы потерял голову. Влюбился бы безвозвратно в древесную богиню. Но кентаврик не был "обычным смертным", так что чары юной дриады на него не действовали. Его даже раздражало ее пристальное к нему внимание, ее внезапные появления, причем даже не в ветвях ее родного дерева!! - Отвечай, шпионка, ты зачем следишь за мной?       Юная дриада насупилась и даже, кажется, собралась всплакнуть от обиды, но в последний момент передумала и решила ответить честно: - Я знаю, куда ты сейчас собираешься. Я видела ни раз, как ты это делал! Я бы могла рассказать все твоему отцу, но...       У Лэмби от гнева даже губы задрожали. Вот паршивка голопопая, вредина завистливая! Почему лезет к нему? Но в следующий момент он уже удивленно хлопал рыжими ресницами, слушая умоляющий голос маленькой колдуньи: - Ты пойдешь на тот чудесный цветочный луг, да? Что перед лесом? Там такие красивые цветы... Они так пахнут! Я даже здесь в тени и сырости чувствую их запах! Возьми меня с собой! Я сама никогда не осмелюсь выйти из леса, но с тобой не побоюсь! Возьми, Лэмби! Возьми-возьми...       Она канючила и строила ему глазки, а потом и вовсе затопала маленькой босой ножкой по земле, требуя желаемого. Кентаврик боролся с отчаянным желанием дать ей копытцем под пышный зад, укрытый лишь скудными листочками, которые она выдавала за свою одежду. Но тут девчонка выложила свой главный козырь: - Если возьмешь с собой, обещаю сделать кое-что с твоими волосами! Помнишь, ты сказал, что хотел бы их укоротить?       Кентаврик недоверчиво фыркнул, а потом с грустью опустил глаза на длинные, почти до талии, спутанные рыжие космы, упавшие на худую подростковую грудь. У кентавров было принято укорачивать волосы лишь три раза за всю жизнь. Первый раз на двадцатилетие - считалось, что в этом возрасте дите становилось юношей и могло принимать участие в охоте взрослых особей, драках кланов. Так же можно было выбрать себе кентавриду и начать официальные ухаживания. Второй раз постриг волос осуществлялся на тридцатипятилетие - возраст мужа, воина, время занимать определенное положение в клане. И третий раз приблизительно в шестьдесят лет, когда родится первый внук. Отрезанные волосы преподносились внукам в дар в знак укрепления связи поколений.       Однако, стоит упомянуть, что постригом все эту процедуру было сложно назвать. Волосы перерубали вострым топориком, не особо заботясь о красоте и ровности "прически". Лэмби этого категорически не понимал - у обычных смертных давно в ходу были ножницы и всякие диковинные средства для помывки волос, расчески. Он мучился со своими густыми тяжелыми волосами, расчесывая по утру их пальцами и мечтая об этих человеческих чудесных приспособлениях. А еще... Была еще одна причина, по который юному кентаврику хотелось выглядеть не как лесное лохматое чудище.       И тут дриада частично угадала его мысли: - Зато мальчишки-эбберийцы перестанут тебя дразнить Златовлаской!       Вредная девчонка хихикнула, но тут же получила тычок в бок. Насупилась. А Лэмби, на секунду задумавшись, сдался: - Ладно, Мелесинка, давай так. Я беру тебя с собой на луг, а ты меня стрижешь. Только чур красиво и аккуратно! Кстати, а есть у тебя эти штуки? Как их... - Ножницы? Есть. Мне Варга дала. - Лесная колдунья? Ого! - Она не такая страшная, как о ней говорят. А еще она умеет лечить как никто. Она живет у истока реки, и я у нее целых два раза была в гостях! - Подумаешь. Вот мой папа о ней другого мнения! Говорит, она корыстная и хитрая, любит заставлять глупцов служить ей. Ладно, пошли. Если хочешь, для быстроты можешь сесть мне на спину.       Конечно, Мелесинка не отказалась. Кто откажется прокатиться на спине кентавра, пусть и маленького? Вообще, кентавры терпеть не могли, когда им садились на спину, но Лэмби был исключением. Для кентавра он вообще был очень общительным и любознательным, смешливым и доверчивым, за что частенько становился мишенью шуток своих сверстников, с детства подражающим во всем взрослым особям и даже игры предпочитая воинственные и довольно жестокие.       Подождав некоторое количество времени для верности ухода грибников на почтительное расстояние, кентаврик с дриадой верхом выскочили на душистый, залитый горячим солнцем луг. С визгом и смехом пронеслись по траве и цветам, сбивая пух одуванчиков и подставляя бледные, не привыкшие к солнцу личики золотым лучам. Пролетели вперед-назад, вернулись на середину поля, повалились в цветы. Позагорали недолго, до тех пор пока на коже Лэмби не выступили новые веснушки и, наконец, довольные и счастливые вернулись к лесу. Мелесинка исчезла в ветвях дерева, а потом вернулась с обещанными ножницами и большой костяной расческой. Уселась на спину разомлевшего Лэмби и принялась расчесывать его ярко-рыжую спутанную копну волос. Промучавшись с час, Мелесинка сдалась и отхватила ножницами добрую их часть, а потом уже принялась ровнять, оставив другу длину где-то чуть выше плеч. Наконец, довольная результатом, слезла с его спины и уселась уже напротив. Сообщила: - Готово. Принимай работу!       Кентаврик мотнул головой и счастливо заулыбался - как легко стало и совсем теперь нежарко. Задумался о чем-то, но дриада и тут догадалась: - Можешь сходить к лесному озеру и посмотреться. И кстати, передавай привет Томи.       Лэмби на секунду замер, хлопнув пушистыми ресницами, и вдруг неожиданно для самого себя выпалил: - Думаешь, ему понравится?       И тут же пожалел об этом. Мелесинка расхохоталась, держась за бока и тряся каштановыми кудряшками: - Понравится? Ты хочешь понравится Томи? Дурачок парнокопытный, для этого ты должен быть как минимум русалкой!       Но Лэмби уже не слышал издевательский смех девчонки. Легко скакал по тропинке, направляясь к зеленому лесному озеру, и думал о том, что, наверное, он хотел бы быть русалкой. Не только потому, что ему очень нравилась вода, ее свежесть, запах и прохлада. Не только потому, что разветвленная система рек, бегущих через старый лес, была так огромна, что русалки могли за считанные часы очутиться на берегу величественного океана. Но еще и потому, что юному кентаврику казалось, русалки - самые красивые создания на свете. Русалки и тритоны. Как Томи. Томи был самым прекрасным существом из тех, которых Лэмби приходилось видеть. И вот если бы он, Лэмби, был русалкой, то есть тритоном, то быть может, он смог бы больше времени проводить с Томи! Целые дни! С утра до вечера. И плавать до самого океана наперегонки...       Лэмби некоторое время потоптался у кромки воды, осторожно озираясь по сторонам - не увидит ли кто, как он тут рассматривает себя в глади озера, как нимфа легкомысленная какая. Убедившись, что на берегу никого кроме него нет, подогнул копытца и опустился на рыжие коленки, подался чуть вперед и, ощущая неудобство, уперся руками в бедра. Как можно сильнее вытянул шею, склонился к изумрудно-зеленой воде и... - Чего это ты там увидел, копытце?       Кентаврик от неожиданности дернулся и кувырнулся в воду. Забарахтался, зафыркал. Здесь было не слишком глубоко, поэтому он почти сразу встал на все четыре копытца, которые, правда, немедленно начали увязать в иле. Покрутил мокрой головой с прилипшими к щекам прядями и, наконец, справа в камышах увидел худенькое смеющееся личико в обрамлении пушистых белых волос. Томи. Заулыбался, неловко убирая сосульки прядей с глаз, и переступил ногами, чтобы совсем не увязнуть.       Белокурый тритон между тем снова полюбопытствовал: - Так чего ты там высматривал, рыжий? Я следил за тобой и... Ой, твои волосы! Я сразу и не понял... Ты обрезал свои волосы?       Тонкие черные брови белокожего изящного создания взлетели вверх, и он за считанные секунды оказался рядом с Лэмби, изумленно рассматривая его своими огромными золотисто-карими глазами: - Разве вам можно? Отец тебя не накажет? Лэмби независимо расправил еще неразвитые юношеские плечи и фыркнул: - Во-первых, он давно в курсе, что я упрямый. А во-вторых, я уже не ребенок и имею права выглядеть так, как я хочу. Мне так больше нравится.       И замер, не дыша, когда тонкие пальцы тритончика вдруг коснулись его мокрой пряди. Худенькое задумчивое личико было так близко, что Лэмби на секунду перестал дышать вообще, точно боясь спугнуть сказочное видение. Томи был самым нежным, самым невероятным существом, которое когда-либо приходилось видеть Лэмби. Его тонкому стану, красивым глазам и пухлым красным губам могли позавидовать и русалки, и дриады и, наверное, даже ночные искусительницы-нимфы. Кожа Томи была белой и нежной, и пахла как-то особенно - солнцем и водой, и чем-то цветочно-пряным. А еще из всех своих многочисленных братьев и сестер, обитающих на озере, у Томи, по мнению Лэмби, был самый красивый хвост. На солнце он отливал нежно-бирюзовым, а иногда вспыхивал изумрудным, а без солнечных лучей чешуйки хвоста походили на жемчужины, светились ровным матовым светом, вызывая желание коснуться.       Они встретились глазами лишь на мгновенье и тут же отшатнулись друг от друга. Желая сгладить неловкость, осязаемо повисшую в воздухе, Томи преувеличенно бодро начал рассказывать: - А мы с Калли, Валлисом и Умрой сегодня добрались по реке до дальней деревни! Смотрели на людей - у них там странная штука такая, огромная! Умра сказал это водяная мельница. Еще они свои тряпки в воде полоскали, а Калли придумала, как их напугать. Мы подплыли под водой и утянули тряпку у одной из женщин прямо из рук. Как она орала! Это было так смешно. Водяной из омута - как заголосит и наутек! И остальные тоже тряпки побросали на берегу и бежать. Мы ржали часа два, когда вспоминали. Жаль, что тебя не было с нами...       Тритончик опустил глаза и едва заметно вздохнул. Подтянулся на тонких руках и уселся на берегу, свесив блестящий лазурью хвост в воду. Лэмби то и дело оступаясь, тоже выбрался на берег и сел рядышком, подложив под себя копытца. Длиннющий мокрый хвост казалось весил тонну, и кентаврик разложил его, собираясь просушить. Встряхнул вихрами и принялся рассказывать о своих приключениях: - А я сегодня грибников видел. Зашли довольно глубоко в лес, озирались все время. Здорово, наверное, иметь такие недлинные ноги - можно легко наклоняться и собирать грибы и ягоды... Завидую им в этом. - Завидуешь людям? - Ну, совсем немножко. Скорее даже не их ногам, а тому, что они могут жить в городе, гулять по лугам. Я бы хотел взглянуть на город - мне кажется, это ни на что не похоже. - А по мне нет ничего красивее леса и озера нашего. Как ты можешь хотеть увидеть город, если даже не знаешь, что это такое?       Томи мелодично рассмеялся, глядя как друг слегка растерянно чешет подбородок. Даже играюче пихнул кентаврика в бок, за что получил такой же тычок в ответ. Пару минут толкались и возились, пока снова не оказались в воде. Со смехом и фырканьем вылезли на берег и отползли подальше от озера, устроились в тени дерева на мягкой душистой траве.       Лэмби решил объяснить, как получится: - Не знаю, просто, мне кажется, что... Вот я сейчас гуляю везде, наблюдаю, изучаю. Что будет, когда я все изучу? Когда я выросту, зная здесь каждую тропку, каждый камешек, деревце? Мне не станет тоскливо и скучно? Всю жизнь прожить в этом лесу?       Теперь серые большие глаза кентаврика смотрели серьезно и даже печально, и Томи вдруг почувствовал, как испуганно сжалось, заколотилось сердечко. Его самый любимый, верный друг собирается уйти из леса? Нет, не может быть! Не осмелится, не сможет. Он совсем еще маленький! Да и нельзя сказочным существам выходить из леса - люди скрутят, увезут, продадут куда-нибудь за тридевять земель. Поминай как звали.       Тритончик жалобно захлопал огромными выразительными глазами и вдруг взял, да и выпалил то, что давно на сердце было: - А мне вот хорошо здесь и мне никогда не будет скучно, если... ты рядом! Жаль очень, что у тебя нет хвоста и жабр. Я скучаю, когда ты играешь где-то без меня.       Даже порозовел от того, насколько обиженно прозвучали его слова. Спрятал глаза под длинными темными ресницами, но вдруг ощутил горячую руку на своей руке. Резко вскинул голову - напротив озорно улыбалась веснушчатая мордочка Лэмби. - Томи, а хочешь, я тебя покатаю, как Мелесинку сегодня?       Белокурый тритончик аж подпрыгнул на месте и обиженно выдернул свою руку из руки кентаврика: - Опять она. Ты на ней, случаем, еще не женишься? - Эээ, нет, мне еще рано. В смысле... Томи, ты куда? Я вовсе не это хотел сказать! Томи, вернись, пожалуйста!       Но разобиженный тритончик в два счета оказался на середине озера у живописного каменистого острова и, взмахнув на прощанье жемчужным хвостом, исчез под водой.       Несчастный кентаврик долго еще топтался на берегу и кликал друга, но потом тоже решил обидеться. Развернулся и подумал, что пора бы и домой - он пропустил обед, надо успеть хотя бы на ужин, а то вон уже и в животе урчит. Понесся по знакомой тропинке, мурлыкая под нос эбберийскую песенку и стараясь выкинуть из головы эту глупую и неожиданную сору с Томи. Почему тритон ревнует? Он же, Лэмби, не ревнует его к его друзьям Калли, Умре и Валлису? А еще есть речная богиня Сиэрель, которая слишком любит брать с собой Томи на свои прогулки по владениям. Сиэрель красивая - у нее нежно-зеленые волосы почти до колен и темно-фиолетовые глаза с зеленоватыми ресницами, а еще она обладает даром избавляться от рыбьего хвоста и получать на несколько часов человеческие ноги. Говорят, что все русалки и тритоны могут получить такой дар, правда, Лэмби ни разу не слышал, в чем их секрет. И кстати, Томи не катает на спине эту Сиэрель...       Кентаврик даже остановился, осененный этой мыслью. Ладно, завтра придет и пообещает Томи, что Велесинку больше не будет катать, а заодно предложит прогуляться вдоль реки вместе - Томи не умеет долго обижаться и, наверняка, не откажет. Будет так здорово пронестись по лесу и показать другу самые заповедные и красивые места, а еще можно будет насобирать ягод, самых больших и самых сладких!       Окрыленный планами на будущее, кентаврик прибавил скорости, а заодно и громкости - так, распевая в полный голос песенку, вскинув нос и хвост, влетел в лесной эбберийский поселок. И тут же угодил под ноги своему могучему вожаку-отцу. Тот величественно и неспешно остановился, опустил светло-голубые глаза на рыжую малявку с явно бегающими глазками. Присмотрелся внимательнее, хмуря седые брови. А спустя минуту уже все деревня ухохатывалась, наблюдая как грозный молчаливый Эбберий, легко перекинув сына через колено, так и не вымолвив ни единого слова, шлепал мальчишку по рыжей хвостатой заднице. Тот верещал звонким голосом, елозил копытцами и хватался за отца руками, пытаясь вырваться из железной хватки: - Папка, они же отрастут! Пусти! Ну, папка!!!