Revenge/Возмездие

Для Донхэ дом его родителей, роскошный особняк в одном из самых элитных районов Кванхадона, никогда не был по-настоящему родным, той самой семейной обителью, тихой гаванью и уютным родительским гнездом, в которую так или иначе стремятся вернуться все дети, но… не Донхэ. Для него всегда намного ближе была сначала его комната в школьном, а затем в студенческом общежитии в Штатах, а сейчас самым родным, уютным и безопасным внезапно стал дом Хёкджэ, такой до боли теплый, знакомый, родной и уютный, что Донхэ с удовольствием прожил бы в нем всю свою жизнь, с Хёкджэ. И он частенько мечтал об этом, пусть и прекрасно знал, что этой мечте никогда не суждено сбыться и что очень скоро им придется покинуть его, но… Хёкджэ уже не раз обещал, что их новый дом будет ничуть не хуже этого. А может, даже лучше, ведь его будут заполнять лишь хорошие и полные счастья и радости воспоминания. И Донхэ, конечно же, верил ему. Безусловно и безоговорочно. И лишь эта вера и надежда на абсолютно нормальное, спокойное и счастливое будущее с Хёкджэ вдалеке от всего этого каждый раз давала ему силы на очередной визит в дом своих родителей. Ведь каждый приход Донхэ сюда напоминал ему самый настоящий ад и причинял парню просто-таки невыносимые муки, обрушивая на Донхэ весь тот груз семейных проблем, от которых он так старательно пытался избавиться или хотя бы спрятаться, но стоило ему только переступить порог одного из самых дорогих особняков в Южной Корее, в котором не иначе как по какому-то недоразумению и злой насмешке судьбы и прошло его детство, как все это тут же наваливалось на Донхэ, выбивая воздух из его легких и землю из-под его ног. Болезнь матери. Болезнь отца. Арест брата, который оказался мало того что неконтролирующим себя алкоголиком и наркоманом, но еще насильником и убийцей. Стремительное банкротство компании родителей и развал семейного бизнеса. И, конечно же, свадьба. Его свадьба с очаровательной дочерью сенатора-педофила, которая должна исправить все. Ну конечно же. Интересно, одному лишь Донхэ такой способ поправить дела казался полным бредом? Или все-таки нет? Как может чья-то свадьба изменить тот факт, что его брат убил девушку? Или то, что его отец через год умрет? Донхэ решительно не понимал этого, но… тем не менее делал вид, что свято верит в то, что эта свадьба спасет их семью, поддакивая родителям буквально во всем и мечтая о том дне, когда он наконец-то сможет бросить все это и просто взять и улететь. В новую жизнь. Очень символично. Вот и сегодня Донхэ предстояло вытерпеть очередной акт спектакля под названием «Подготовка к свадьбе», и он уже почти был морально готов к нему, но каково же было его удивление, когда в гостиной вместо уже привычной ему толпы народу он увидел лишь свою мать, которая, оказывается, отменила все их планы на сегодня, чтобы провести время с сыном и просто поболтать с ним. И это было настолько подозрительно и настолько не вписывалось в обычное поведение его матери в последние недели, которая словно боялась говорить и оставаться наедине с ним, что Донхэ едва дождался того момента, когда привычный лимит светской беседы был достигнут, домработница подала чай и он наконец-то смог задать буквально терзающий его изнутри вопрос: – Так… ты о чем-то хотела со мной поговорить? – вопросительно посмотрел на женщину он и зачем поспешил уточнить: – Наедине? – пристально глядя на мать и словно пытаясь прочесть по лицу Хёри ее мысли, но выражение лица женщины было, как всегда, слишком спокойным и безмятежным, и ничто, абсолютно ничто не выдавало ее истинных эмоций, поэтому пока Донхэ оставалось лишь гадать, что же произошло и почему мать, закрученная в слишком бурном водовороте проблем, дел и забот, решила потратить столько своего драгоценного времени на разговор с ним. – Да, хотела, – мягко улыбнулась Хёри, изящно беря с низкого столика из темного резного дуба с расписанной вручную еще в XVIII веке столешницей чашку и аккуратно делая глоток восхитительно пахнущего чая, а затем она медленно и так же изящно вернула маленькую чашку из тончайшего китайского фарфора на место и, поняв, что нужная пауза выдержана и что ее сын уже достаточно насторожен и взволнован, чтобы этот разговор пошел в нужном ей тоне, осторожно, почти нежно и ласково начала беседу, которую следовало провести еще две, а лучше три недели назад, но… у Хёри все не было на это времени, но теперь, кажется, им пришла пора обсудить кое-какие важные детали, касающиеся нынешнего поведения Донхэ и его ближайшего и не очень будущего. Юнсу тоже хотел присутствовать при этом разговоре, но, слава богу, гаснущее с каждым днем здоровье и очередной приступ не позволили ему сделать этого, иначе… неизвестно, чем бы все это закончилось, ведь Юнсу был еще тем специалистом в проведении воспитательно-познавательных бесед с сыновьями, и Хёри была уверена, что если она будет разговаривать с Донхэ, то у них все пройдет намного спокойнее и мягче и с менее разрушительными последствиями, хотя… это же Донхэ. Не стоило даже сомневаться в том, что он примет и сделает все, что ему скажут родители, и этот разговор был… скорее лишь простой формальностью и вежливым информированием сына о его будущей жизни – не более. И Хёри, как никто другой, умела сообщать такие новости, а также ласково, но действенно журить за проступки своих собственных детей, потому что кому, как не ей, стоило делать это, ведь она все-таки мать, у которой, увы, скоро будет лишь один сын. Уже есть. Наличие Итука в семейном реестре уже давно стало лишь простой формальностью, и Хёри с Юнсу уже давно следовало вычеркнуть имя старшего сына оттуда, как они вычеркнули его из своих сердец и завещаний. – Донхэ, – мягко произнесла женщина, с нежностью глядя на вздрогнувшего и мгновенно напрягшегося сына: – я думаю, ты прекрасно знаешь, в каком сложном положении сейчас находится наша семья и как отчаянно мы, все мы нуждаемся в любой помощи, ведь так? – Хёри вопросительно посмотрела на младшего сына и, дождавшись его утвердительного, немного нервного кивка, неспешно продолжила: – Так вот о чем я хотела поговорить с тобой… Сейчас пресса уделяет очень и очень пристальное внимание каждому из нас и особенно тебе и Мари, и было бы неплохо, если бы ты немного изменил свои приоритеты и проводил больше времени с Мари, а не с Хёкджэ. Нет-нет, я все понимаю, Донхэ, – Хёри растянула губы в совершенно неискренней, полной фальшивых вины и понимания улыбке: – Он твой друг, и тебе нравится проводить с ним время, но… подумай сам, как это выглядит со стороны. Ты же не отлипаешь от него ни на минуту и даже остаешься ночевать в его доме. Это, в конце концов, просто неприлично! – добавив в голос немного возмущения, всплеснула руками Хёри, наконец-то озвучивая то, что тревожило ее больше всего: – К тому же… ходят весьма неоднозначные слухи о сексуальной ориентации Хёкджэ, и я бы не хотела, чтобы накануне свадьбы кто-то начал подозревать и тебя… в чем-то подобном, – брезгливо поджала губы Хёри, которой уже хватило печати гомосексуальности на одном сыне, но на двух... Кажется, это было бы уже слишком. И эта слишком тесная дружба Донхэ с Хёкджэ (по крайней мере, Хёри намного проще было искренне верить в то, что это все дружба) не могла не волновать и не раздражать ее, и именно поэтому она решилась на эту столь постыдную и совершенно неуместную беседу. – Но, мама, ты все не так… – начало было Донхэ, в голосе которого звучали неприкрытый протест и возмущение, но Хёри спокойно перебила сына: – Дай мне закончить, Хэ-а, и потом мы вместе обсудим всю эту… ситуацию, – Хёри подарила сыну еще одну полную наигранной теплоты и нежности улыбку и как ни в чем не бывало продолжила: – Так вот, Хэ-а, я бы хотела попросить тебя постараться уделять Хёкджэ и общению с ним не так много времени, как сейчас. По крайней мере, пока вся эта ситуация немного не утихнет. И еще я настоятельно хотела бы попросить тебя проводить хотя бы пару часов в день с Мари. Думаю, что вам бы не мешало познакомиться поближе и узнать друг друга чуть лучше перед свадьбой. Как насчет пары-тройки свиданий? – Хёри вопросительно посмотрела на сына, но так и не дождалась от впавшего в ступор Донхэ ответа на свой вопрос. – А еще вы могли бы вместе посмотреть дом, который мы для вас выбрали, и обсудить с декораторами его оформление, пока у вас есть на это время, ведь, в конце концов, в этом доме предстоит жить вам с Мари, а не мне или команде дизайнеров, – добродушно хмыкнула женщина, из всей тирады которой Донхэ сумел отчаянно ухватиться лишь за одну, очень и очень странную мысль: – Пока у нас есть время? – глухо переспросил он, прекрасно почувствовав, где зарыт самый главный подвох, к которому так медленно и так старательно мама вела его и для которого, судя по всему, и была затеяна вся эта беседа. – Ах да, со всеми этими новостями мы же совершенно забыли поздравить тебя с поступлением в Международную бизнес-школу «Тэхагон», – всплеснула руками Хёри в наигранном изумлении и, снова не дав Донхэ вставить ни слова, защебетала: – Ты не представляешь, какая это честь – учиться в подобном месте. Твоему отцу пришлось немало похлопотать, чтобы тебя приняли на первый курс. Конечно, совмещать учебу и работу в компании будет немного сложновато, но я уверена, что ты справишься… – Совмещать учебу и работу в компании? – глупо переспросил Донхэ, ожидавший каких угодно плохих новостей, но явно не таких… Его учеба… Нет, он не готов был пожертвовать ей так просто. – А как же медицинский? – в голосе парня прозвучало такое отчаяние, что сердце Хёри на пару мгновений сжалось в болезненном спазме, однако… она уже совершенно точно знала, какой выбор и какое будущее будет для ее сына самыми правильными, жаль, что он все еще слишком наивен и недальновиден, чтобы понять это. – Донхэ, – строго начала Хёри, в этот самый момент неуловимо начиная напоминать Донхэ его отца, потому что если бы он был здесь, то, кажется, этот разговор протекал бы точно в таком же русле. – Ты еще не понимаешь, насколько престижно такое образование и насколько сильно оно пригодится тебе в будущем как наследнику компании. Я надеюсь, что ты понимаешь, что после случившегося никто не позволит занять твоему брату президентское кресло, а это значит, что семейным делом придется заняться тебе. Мы с твоим отцом все обсудили и решили, что следует дать тебе немного отдохнуть перед свадьбой, но потом… Тебе следует как можно скорее всему научиться и перенять обязанности отца на себя, пока у нас еще есть на это время. Надеюсь, это тебе ясно? – Хёри наградила сына тяжелым пристальным взглядом и, дождавшись его утвердительного кивка, довольно улыбнулась: – Вот и замечательно. Я рада, что ты у меня уже такой взрослый и понимающий, – не сдержавшись, женщина поднялась с места и подошла к замершему как изваяние сыну, чтобы обнять его и потрепать по голове. – Я так горжусь тобой, Донхэ, – широко улыбнулась Хёри, еще ближе прижимая к себе сына. – Но буду гордиться еще больше, если ты прямо сейчас позвонишь Мари и пригласишь ее куда-нибудь на ланч…

***

– Ты же понимаешь, насколько глупо сейчас переживать по этому поводу? Мы все равно уедем, и ты будешь учиться там, где ты захочешь и на кого захочешь, – успокаивающе прошептал Хёкджэ, еще крепче прижимая к себе набросившегося на него прямо с порога с объятиями Донхэ и стараясь говорить так, чтобы его слова звучали как можно убедительнее и правдоподобнее, потому что он-то прекрасно знал, что Донхэ не стоит переживать из-за своего будущего по совершенно другой причине, ведь этого самого будущего у Донхэ просто-напросто нет. И все. – Понимаю, но все равно… Как они могли?.. – недовольно пробормотал Донхэ, чувствуя, как больно сжимается все внутри от странного нехорошего предчувствия, от которого его сейчас не мог избавить даже Хёкджэ и его объятия. Его родители… Донхэ всегда гадал, как далеко они могут зайти в своем стремлении к этому показному совершенству, и каждый раз, когда он думал, что все, это последняя крайность и дальше уже больше некуда, они снова и снова находили возможность неприятно поразить его. – Ты снова пахнешь ей, – вдруг неожиданно зло прошипел Хёкджэ, принюхиваясь к этому уже почти знакомому ему приторно-сладкому аромату, с легкостью забивающему нежные мятно-сладкие нотки настоящего запаха самого Донхэ и просто-таки невероятно раздражающему Хёкджэ – настолько, что у него едва ли не темнело в глазах от злости каждый раз, когда он чувствовал следы ее присутствия на одежде Донхэ, его волосах и даже его коже. Невеста. Ну-ну. Эта девица не имеет ни малейшего понятия о том, что ее жених принадлежит совершенно другому человеку. Целиком и полностью. И что этот мальчишка никогда и ни за что не достанется ей. Уж Хёкджэ-то позаботится об этом. – Ты что, ревнуешь? – недоверчиво хмыкнул Донхэ, которому слишком сильно хотелось сейчас посмотреть в лицо Хёкджэ, хотя он и по голосу слышал, что тот совсем не шутит, но оторваться от Хёкджэ в этот самый момент хотя бы на пару секунд было выше его сил, поэтому… он в который раз просто решил довериться своим ощущениям. – Безумно. Ты даже не представляешь, насколько сильно этот запах раздражает меня. А уж когда я думаю о том, что ты касался ее и тратил на нее НАШЕ время, то… Нет, нам срочно нужно смыть его, – недовольно поджав губы и едва-едва сдерживая самую настоящую, совершенно неподдельную злость, Хёкджэ с легкостью закинул недовольно вскрикнувшего мальчишку на плечо и, наградив его смачным шлепком по непростительно аппетитной заднице, понес в сторону душа, собираясь собственноручно изничтожить этот чертов запах духов, а также выбить из головы Донхэ даже воспоминания об их внеплановом совместном ужине и встрече, заполнив все его мысли собой. И только собой.