Revenge/Возмездие

– Ну что там? – стоило только Кюхёну взять трубку, тут же спросил Хёкджэ, не заморачиваясь на всякие формальности и приветствия, ведь они уже разговаривали утром и зачем еще раз тратить время на бесполезные фразы, которые уже и так были сказаны? Тем более Хёкджэ был немного зол на эту занозу в заднице за отмененную встречу и за то, что такие не блещущие законопослушностью вещи им приходится обсуждать по телефону, который с легкостью может прослушать любой, кому будет интересно это. Но у мистера Чо заболела его любимая постельная игрушка, и поэтому, конечно же, он не мог отойти от нее ни на шаг и принять Хёкджэ в своем доме тоже не мог. Естественно. И с каких это пор Кюхён стал так сильно печься о здоровье тех, с кем спит? Хёкджэ не замечал, чтобы раньше за ним водилось нечто подобное. Может, это и правда кризис среднего возраста? Хотя скорее это было похоже на очередное завихрение его не слишком нормального сознания. С Кюхёна вполне могло статься и влюбиться в свою очередную шлюшку, ну или убедить себя в том, что он влюблен, поэтому… Хёкджэ ничуть не был бы удивлен такому повороту событий. – Все, как мы и предполагали: они скупили акций почти на два миллиарда, умудрились посеять панику на бирже, и теперь кучи брокеров мечутся в истерике, не понимая, что происходит и что они пропустили, и пытаются всеми правдами и неправдами выдрать себе остатки этих акций, – в голосе Кюхёна звучал столь неприкрытый сарказм, что Хёкджэ, присевший на диван в гостиной возле блаженно сопящей Чоко, не смог сдержать улыбки. – А те компании, что нужны тебе? – на всякий случай уточнил он, хотя ответ на этот вопрос был очевиден. – Втрое упали в цене, – довольно хмыкнул Кюхён. – Мы уже почти закончили оформлять сделки и в начале следующей недели выступим с официальным заявлением. Беднягу Кан Минхо после этого точно хватит инсульт, – наигранно тяжело вздохнул Кюхён, который тоже был не прочь поквитаться со старым врагом, да и вся эта афера (нет на нее Комиссии по ценным бумагам, которая пока даже не подозревает, какие темные делишки проворачиваются под их ничего не чующим носом) сэкономила ему столько денег, что он, пожалуй, сможет купить себе еще одну коллекцию машин-неделек: Jaguar или Ferrari – Кюхён еще не решил, а может, и те, и те сразу, но тогда придется существенно расширять гараж и делать перестройку, а Тэмину так не нравится, когда в доме крутятся рабочие. Хотя… конечно же, всегда можно вышвырнуть Тэмина и лишить себя просто массы проблем, но этот парень… Кюхён все еще не насытился им и пока был не готов избавить себя от этого такого обаятельного и такого корыстного чудовища. – Это было бы просто идеально, – усмехнулся Хёкджэ и, не выдержав, запустил пальцы в пушистую шерсть на боку Чоко, заставляя принцессу, не очень-то жалующую такие нежности со стороны хозяина во время сна, недовольно заворчать и приоткрыть глаза. – Посмотрим, такие астрономические потери вполне могут быть смертельны не только для его бизнеса. Но его дочь… неужели тебе ничуть не жаль девочку? – зачем-то спросил Кюхён, заставляя Хёкджэ скривиться и недовольно поджать губы. – А ему было жаль меня, когда он в первых рядах в суде топил моего отца и драл на куски остатки его имущества? – в голосе Хёкджэ звучала плохо скрываемая насмешка. Разве дети должны платить за грехи родителей? Все эти люди сами дали свой ответ на этот вопрос. Еще 22 года назад, когда пытались уничтожить не только родителей Хёкджэ, но и его самого – еще ничего не понимающего ребенка, и теперь… их дети тоже будут платить за их ошибки сполна. Задумавшийся о чем-то на том конце провода Кюхён не слишком-то спешил отвечать Хёкджэ, внезапно вспомнившему, как он впервые познакомился с мистером Чо. Больше 15 лет назад, когда тот впервые приехал навестить тощего и озлобленного на весь мир подростка, навеки заклейменного кличкой «сын террориста», в сиротский приют в глубинке, где на мизерное содержание ютилось больше двух сотен детей преступников, наркоманов и алкоголиков. Очень полезное для развития и укрепления силы характера учебное заведение с прекрасными условиями, в которое его определили дражайшие друзья его родителей после трех бесплодных попыток избавиться от Хёкджэ. Видно, надеялись, что напоминающие стаю голодных волчат подростки намного лучше справятся с этой задачей, но… Хёкджэ был не так прост. Хотя тогда у него еще было другое, его настоящее имя, но Хёкджэ все равно был не так прост и не собирался сдаваться из-за того, что всякая шваль ежедневно измывается над ним, ведь у него уже тогда была цель – выбраться из этого места и отомстить за случившееся, пусть он еще и не понимал истинного смысла происходящего, но… у него была цель, и она помогла ему выжить. Медленно, но верно Хёкджэ учился стоять за себя, и вовсе не кулаками, так топорно и первобытно, как обычно предпочитали действовать его обидчики, а крайне хитро и изворотливо: интригуя, организовывая ловушки и подставляя тех, кто был против него. Всего за пару лет этой изящной игры Хёкджэ обрел славу отпетого отморозка, с которым не решался связываться никто: ни сироты, ни надзиратели, ни преподаватели, прекрасно зная, что лучше просто обойти стороною эту тощую, озлобленную на весь мир и крайне кровожадную бестию, не гнушающуюся использовать в своей крайне изворотливой и жестокой мести любые методы. И лишь тот, чье имя Хёкджэ носил сейчас, настоящий Ли Хёкджэ, совсем не боялся дружить с ним. Да он вообще ничего не боялся, если так вспомнить. Хёкджэ до сих пор поражался этому парню, столько лет бывшему его персональным солнцем, путеводной звездой и единственным другом, но… кто выделяет для детей отбросов общества хорошие лекарства и еду? Конечно же, никто. И Хёкджэ до сих пор помнил, как день за днем угасали глаза его друга, умудрившегося схватить воспаление легких в последние недели непривычно холодной для Кореи зимы и так и не дожившего до той великолепной весны, когда им обоим должно было исполниться по 16 лет и они наконец-то могли оказаться на долгожданной свободе, но... В апреле новоиспеченный Ли Хёкджэ покидал приют, так и не ставший за почти 10 лет ему домом, в одиночестве, похоронив на старом приютском кладбище не только лучшего друга, но и свое прошлое. И свое имя. Все, что могло так или иначе связать его с его семьей. Конечно же, здесь не обошлось без помощи Кюхёна, который к тому времени уже стал постоянным гостем и будущим опекуном Хёкджэ, навещавшим парня два раза в месяц и пытавшимся убедить его вернуться к нормальной жизни, но… у Хёкджэ были совершенно другие планы на этот счет. И, стоило ему только оказаться на свободе, как он тут же поспешил приступить к их исполнению. А Кюхёну, как бы ему изначально ни было не по душе все это и как бы ему ни был не по душе Ли Хёкджэ, Кюхёну, связанному обещанием, данным старому другу, пришлось помогать ему всеми силами, и он сам не заметил, как втянулся в этот процесс и стал неотъемлемой частью планов Хёкджэ, ставшим для мистера Чо чем-то намного большим, чем просто сыном его хорошего друга. Практически его, Кюхёна, собственным сыном. Или родным братом, которого у Кюхёна никогда не было. Просто кем-то до невозможности родным, кем-то, с кем он словно был связан не только дружескими узами, но и узами самой крови – самыми прочными и самыми важными узами в этом мире, с которыми порой, увы, ничего, абсолютно ничего нельзя поделать. – Твоя правда, – тяжело вздохнул мужчина, прерывая воцарившееся молчание. – Ты же все равно не станешь слушать моих советов, ведь так? – Ты же и сам прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, – на губах Хёкджэ сама собой появилась жесткая усмешка: он уже все давно решил для себя, и вряд ли хоть кто-то или что-то были способны переубедить его. – Кстати, я слышал, что Ли Хёри оказалась в больнице. Это твоих рук дело или?.. – внезапно спросил Кюхён, заставляя Хёкджэ изумленно вскинуть брови: – Это дело рук рака, – хмыкнул Хёкджэ, даже не пытаясь изобразить огорчение или сочувствие. – Я тут ни при чем. Ну, почти… – многозначительно протянул он, чтобы у Кюхёна не осталось ни малейших сомнений об участии Хёкджэ в этом деле. – И ты, конечно же, снова мне ничего не расскажешь, да? – в голосе Кюхёна было столько яда, что любая гадюка просто удавилась бы от злости и чувства собственной неполноценности, услышав его. – Конечно же, нет, – сладко улыбнулся Хёкджэ и, решив, что его порядком утомил этот разговор, поспешил попрощаться с не слишком-то довольным Кюхёном, пообещав держать его в курсе текущего положения дел, после чего отключился. Еще раз потрепав за бок недовольно рыкнувшую на хозяина Чоко, Хёкджэ поднялся с дивана и быстрым шагом отправился в кабинет. Открыв ноутбук и убедившись, что в доме семейства Ли сейчас нет никого, кроме прислуги, Хёкджэ отодвинул его в сторону и снова достал из сейфа свои драгоценные папки, вернее, всего лишь одну из них – ту, что с фото, и, вооружившись красным маркером, обвел на уже изуродованной общей фотографии еще два лица – Минхвана и Дживон, которым словно самой судьбой было предназначено стать следующим звеном в этой очень длинной и очень сложно сплетенной цепочке возмездия…

***

– Может, ты поспишь хоть немного? Такой перелет не шутки, Хэ-а, тем более ты сам сказал, что твоя мама чувствует себя намного лучше, зачем же так измываться над собой? – Кюхён с беспокойством смотрел на сидящего за барной стойкой в его кухне парня, которому ревниво поглядывающий на них двоих Тэмин (и не знающий, что ревновать Кюхёна к Донхэ – верх идиотизма и глупости) варил кофе. – Я не издеваюсь, все нормально. Не переживай: выпью сейчас кофе, приму душ – и буду как огурчик, – очаровательно улыбнулся Донхэ, заставив сердце и весь сарказм Кюхёна, который уже собирался пошутить про зеленого и в пупырышку, растечься полной умиления розовой хлюпающей лужей. Сколько Кюхён себя ни помнил, этот мальчишка – слишком обаятельный, радостный, искренний и не похожий ни на кого из его знакомых – всегда действовал на Кюхёна так. Как и на всех, кто окружал его, наверное. Возможно, именно поэтому Кюхёна с первого дня их знакомства так сильно тянуло к Донхэ и, возможно, именно поэтому глава семейства Ли так прохладно относится к своему младшему сыну, совершенно не тянущему на образ наследника уважаемого семейства. Но кого могли волновать такие мелочи, если сам Донхэ наплевал на них, уже давно ничего, абсолютно ничего не пытаясь доказать своему отцу и не пытаясь завоевать его любовь, а просто… просто существуя с тем, что есть. Ведь то, что его семья не любила и не принимала его, изо всех сил стараясь скрыть существование младшего наследника, вовсе не мешало Донхэ любить маму, папу и брата. Слепо, искренне, безоговорочно и не требуя ничего взамен. Так, как любят взрослые, у которых по-прежнему живет маленький, такой искренний и беззащитный ребенок в душе. – Ну смотри, еще пара суток в таком темпе – и мне даже не придется привязывать тебя силком к кровати: сам свалишься, – ухмыльнулся Кюхён, кивком благодаря за кофе недовольно поджавшего губы и так и не сказавшего ни слова Тэмина, обиженного таким вопиюще невнимательным отношением к собственной драгоценной персоне. – Большое спасибо. Выпьешь кофе с нами? – очаровательно улыбнулся парню Кюхёна Донхэ, даже не подозревающий, какие отношения на самом деле связывают этих двоих. – Нет, спасибо. Я лучше почитаю наверху и не буду мешать вам разговаривать, – улыбнулся в ответ Донхэ Тэмин и, бросив еще один уничижительный взгляд на своего любовника, поспешил покинуть кухню, пока дело не дошло до безобразной сцены с криками, рукоприкладством и разбитой посудой – со всем, что так нравилось Кюхёну, но могло испугать и шокировать его гостя. – Так о чем это мы?.. – вопросительно посмотрел на Кюхёна Донхэ, уже успев потерять нить разговора, как это частенько бывало с ним, когда он отвлекался от темы. – О том, что еще пара дней в таком режиме – и с передачками в больницу придется ездить уже мне, а ты же прекрасно знаешь, что я на дух не переношу врачей и белые стены, – недовольно фыркнул Кюхён, думая, как же все-таки он соскучился по этому солнечному созданию, вот только момент для возвращения Донхэ выбрал, конечно же, самый неудачный из всех возможных. Кюхён так старательно оберегал этого парня от губительного внимания Хёкджэ, всеми силами стараясь скрыть от того факт существования младшего сына в семействе Ли (что оказалось не так уж и сложно, ведь все родственники Донхэ старательно делали вид, что его не существует на этом свете), вот только теперь… Теперь то, что Хёкджэ обязательно узнает о существовании Донхэ, было лишь вопросом времени, и единственное, на что оставалось надеяться Кюхёну, – что ему удастся убедить Хёкджэ не втягивать этого совершенно невиновного ребенка во все это, но… разве Хёкджэ можно было убедить хоть в чем-то, особенно если дело касалось его священной мести? Конечно же, нет. И Кюхён прекрасно знал это. Как и то, что стоит только его подопечному узнать о Донхэ, как он тут же поспешит втянуть его в свою далеко не невинную игру. Поэтому пока… пока Кюхён собирался и дальше всеми силами скрывать факт существования Донхэ от Хёкджэ и по возможности как можно скорее отослать младшего отпрыска семейства Ли обратно в Штаты для его же безопасности, но отчетливо-шквальное ощущение надвигающейся катастрофы и плохое предчувствие, не покидающее Кюхёна ровно с того самого момента, как он увидел усталого, но, как всегда, солнечно улыбающегося Донхэ с сумкой наперевес на пороге своего дома, подсказывали ему, что вряд ли все сложится так удачно и так просто, как того хотелось ему, и что знакомство Хёкджэ и Донхэ состоится с вероятностью 90%. Знакомство, которое может стать губительным для одного из них так точно, а возможно, и для обоих…