Жертва своей храбрости

      Ангусу сегодня не спалось. В соседних стойлах мирно похрапывали другие скакуны, а он с самого захода солнца беспокойно рыл копытами утоптанную землю в своём загоне. Иногда мочил мясистые губы, толком не беря в рот воды. И сердце в груди мощного коня почему-то сжималось каждый раз, когда до чутких бархатных ушей доносились шаги. Природное чутьё подсказывало Ангусу — что-то серьёзное должно было произойти этой ночью.       — Тш-ш-ш… — Вдруг прошелестело у самой его головы. Ангус громко фыркнул, ища в полутьме, которую рассеивали лишь факелы у дальней стены замка, источник звука. — Тише, мальчик, тише…       Застыв, Ангус в упор уставился на знакомое круглое лицо, усыпанное яркими веснушками. Голубые глаза успокаивающе глядели на него. Нутром Ангус почувствовал — во взгляде Мериды что-то изменилось.       — Нам нужно бежать, Ангус. — Запахивая тёплый дорожный плащ, капюшон которого надёжно скрывал буйную гриву рыжих кудрей, Мерида осторожно, стараясь не будить других спящих лошадей, вывела своего верного друга из стойла. Но не в центр скромной площади — на свет факелов, а в тень крепости, куда уже потом, пригинаясь и крадясь, принесла седло.       Закрепив потуже ремни, Мерида успокаивающе погладила Ангуса по блестящей чёрной гриве и, скрывая лицо капюшоном, двинулась вместе с ним к воротам.       По пути им никто не встретился. Однако только когда замок оказался позади, и они вышли к небольшой опушке, где начинался лес, Мерида спокойно вздохнула.       — Ну, Ангус, вперёд. — Звонко приказала она и с готовностью сжала уздечку.       Копыта ударили в мягкую траву, и конь бесстрашно помчался по знакомой тропке. Всадница на нём озабоченно покусывала губу, поправляя колчан и лук за спиной. Пусть хоть кто-нибудь или что-нибудь попробует её задержать или остановить — рука не дрогнет, это она обещает.       В сумке на боку Ангуса глухо подпрыгивал кусок хлеба и яблоки, завёрнутые в расшитый матушкой платок — можно будет продать в первой попавшейся деревне, которая уже не будет входить во владения Данброх, за такое искусное шитьё должны заплатить немало. Сквозь гулкие удары копыт об землю прорезалось звяканье монет в кожаном мешочке, привязанном к ремню на талии Мериды. На первое время должно хватить, а потом будет по возможности продавать в поселениях подстреленную дичь.       И хотя после своего позорного выступления перед народом Мерида уединилась в одной из комнат для прислуги и тщательно продумала свой план, внутри всё ещё горела надежда на появление синих огоньков, которые покажут ей менее тернистую и опасную дорогу к свободе.       Но, сколько сбежавшая невеста не вглядывалась в лесную мглу, нигде символов чудесного спасения не было.       По мере того, как сужалась тропинка и иногда вовсе терялась в густых зарослях, голову Мериды всё охотнее стали посещать мрачные и тревожные мысли.       Сколько времени пройдёт, прежде чем Макинтош или родные заметят её отсутствие? Действительно ли та судомойка послушалась её и доложила о неполадках на кухнях, в устранении которых Мерида примет прямое участие? И — главное — есть ли у воинов уже сейчас шанс её догнать?       Должно быть, нет, ведь так? Даже если обман с кухней раскрылся почти моментально, и Макинтош с отцом забили тревогу, орава всадников навряд ли столь стремительно нагонит её. Мерида наверняка уже будет на полпути к рыбацкой деревне, где можно будет залечь в какой-нибудь заброшенной лодке, прикрывшись мешковинами и плащом. А потом, хоть немного отоспавшись и успокоившись, двинуться дальше. И уже никто и ничто её не вернёт назад.       На мгновение Мерида подумала о матери, отце, братьях, родном очаге, ароматных сладостях… Ох, ну нельзя же всё это бросать и бездумно скитаться от одной трактирской похлёбки к другой трактирской похлёбке. А как же мама? Её побег разобьёт ей сердце! А вдруг Макинтоши обвинят во всём отца и начнут войну?       Мерида замотала головой, отгоняя опасения. Нет, всё это пустое. Макинтош-старший не такой глупец, чтобы думать, будто Элинор могла по своей воле допустить подобное. А что до мук расставания… Ей бы всё равно пришлось оставить их, нечего тут слёзы на шею Ангуса лить, понимаешь — нечего!       Она уже всё решила и не отступится!       За тяжкими размышлениями Мерида не сразу поняла, что что-то не так. Что-то неправильное и неспокойное было в проносящемся мимо лесе. Она остановила Ангуса, озираясь по сторонам и вслушиваясь в каждый лёгкий шорох. Выпрямилась, напрягшись в седле. Да. Она чувствовала на себе чужой взгляд. Но с какой стороны?       Чтобы побороть охватившее ощущение полной беспомощности и уязвимости, Мерида наложила стрелу на тетиву и прищурилась в ожидании худшего.

***

      Затылок резануло пронзительной болью — целый клок волос остался в руке у Макинтоша-старшего. Впившись ногтями в кожу головы, Мерида громко всхлипнула. Её грубо тряхнули, протащили до двери и бросили на пол спальни.       Колени засаднило от удара о жёсткий камень даже через плотную ткань дорожного платья. Мерида осторожно, боясь причинить себе ещё боли лишним движением, поднялась на ноги, облачённые в кожемятные сапоги, носки которых стёрлись об пол, пока её волокли по замку. Она трясущимися руками поправила разошедшийся по шву рукав, обнажающий молочно-белое предплечье.       Не успел ещё лорд Макинтош гневно захлопнуть дверь, как на неё легла пятерня его сына, и Элбан стремительно ворвался в спальню, щёлкнув засовом.       Мерида набралась смелости поднять на мужа взгляд. Тот стоял на пороге, сжав руки в кулаки, тяжело дыша в бешенстве. Ноздри его сердито раздувались. Элбан оглядел её перепачканный в пыли плащ, застрявшие в кудрях веточки и листья, пару ссадин на шее и презрительно скривил губы.       — Признаться — я не удивлён! — Сквозь зубы прорычал он и сделал шаг вперёд, Мерида попятилась и, не удержавшись на ногах, снова рухнула на пол. — Какая же ты недалёкая. А ведь меня предупреждали. — Он сделал выпад в её сторону.       — Не смей! — Тут же закричала Мерида, инстинктивно вскидывая руку для защиты, но Элбан лишь схватил стоящий рядом на столе кувшин и наполнил кружку.       Впрочем, так и не отпил из неё.       — Ты думаешь, глупой своевольной девке под силу перехитрить стольких мужчин? О, дорогая, примитивнее плана я в жизни не встречал! Чего твоя махинация с той потаскухой стоит! — Он выдавил из себя весьма фальшивый смешок. — Она чуть ли не бегом доложила мне о твоём странном поведении. Очнись, рыжая дура, — Элбан ткнул её двумя пальцами в лоб, — любая баба в ваших краях только рада выслужиться передо мной. Или ты думала, что я так каждый вечер напиваюсь, как было на свадьбе? Одна, одна проверка, кобыла ты ущербная, спальни, и я сразу понял, что ты куда-то делась.       — Н-не вздумай! — Громче прежнего взвизгнула Мерида, понимая, что как только Макинтош перестанет говорить, произойдёт нечто ужасное. — Я всё расскажу королю! Пока ты на моих землях, т-т-ты…       Элбан злобно расхохотался, отточенным движением откидывая тёмные кудри назад.       — Хотела сбежать от меня, да? — Хватая Мериду за локоть, спросил он. — Думала, что можешь просто так улизнуть от обязанностей?       Он рывком кинул её на кровать. Лицо Мериды впечаталось в пахнущую мускусом и пылью шкуру, жёсткий мех колол пылающую щёку.       — Я научу тебя уважению. Чтобы больше никогда не вздумала и шагу вступить без моего ведома, гадюка. — Элбан сел рядом, подтянул её дрожащее от рыданий тельце ближе, положив животом вниз себе на колени, и задрал юбку тёплого платья.       — Не смей! Нет! Нет! Ненавижу!       Мерида предприняла отчаянную попытку одёрнуть платье, но Макинтош поймал её руки и удерживал за её спиной. К мукам унижения и страха присоединилась боль в запястьях и лопатках.       — Жена. Должна быть. Покорной. — Рыкнул Макинтош и замахнулся снятым ремнём, оставив на одной ягодице горящую алым полоску.       Приподняв голову от боли, Мерида закричала. На шкуры градом полились капли слёз.       А затем ещё удар, и ещё, и ещё. Ремень хлестал измученную кожу, вырывая из груди Мериды стоны и вопли. Иногда Макинтош делал небольшие перерывы между ударами, чтобы дать отдохнуть руке и сделать так, чтобы боль от последующей порки не была заглушена предыдущей.       — Готовься, моя душенька. — С одышкой произнёс Элбан во время одного такого перерыва, лишь легонько, пачкая ремень о выступившую кровь, треснув Мериду. — Дома всё будет ещё поучительнее. Так что не вздумай выкинуть что-то похожее хоть раз. — Он почти ласково потрепал её за волосы. — Мне ведь не доставляет всё это удовольствия. — Хрипло произнёс Макинтош. — Я не ублюдок, как ты себе выдумала. Мне не хочется заходить слишком далеко. Ты ещё должна подарить мне наследников, помочь с правлением. — Вздох. — Много ты понимаешь, непокорная дрянь.       И вновь удар.