Прости,я бессилен

«Ты знаешь, как это больно? Ты знаешь, что эта боль — моральная? Ты знаешь, каково каждое утро просыпаться с чувством, что тебя лишь используют? Ты знаешь, каково свыкнуться с мыслью, что ты нужен лишь для замены? Ты не знаешь. Ты не знаешь, почему люди перестают улыбаться. Ты не знаешь, что происходит с чувствами, когда их поджигают. Нет, они не сгорают. Они просто горят, горят с неимоверной силой. Мысли накрываются туманом, он перемещается к твоей душе, потом выползает в твою комнату, а потом, ты и не заметишь, как он накрывает и весь город. Чувства льются с безумной силой, ударяясь о камни безразличия. Как водопад. Они как ветер. Нигде ты от них не укроешься, они сломают любую преграду. Ты и понятия не имеешь, как это, когда в твоем плейлисте лишь грустные песни, которые заставляют думать, думать, думать… Ты не представляешь, что это такое. Я правда надеюсь, что ты и не познаешь истинную боль. Всё, что есть у тебя из боли — это редкие ссоры с Торресом. У тебя идеальная жена, идеальная семья, идеальный любовник и просто идеальный ты. Это несправедливо, хотя бы в отношении к другим. Ты и поверить не можешь, какую боль ты причиняешь людям. Одумайся, просто одумайся.». Рамос продолжал перечитывать письмо. Серьезно, это ему?! Идеальная жизнь, ага, конечно. Кажется, Альба нарвался. Резко раскрывая дверь, Серхио просто вламывается в номер к парню. Там Хорди и Мората играют в приставку, опять не захотели гулять. Пока Альба разворачивался, его просто потащили к стене и приподняли за горло. — Что, продолжаешь считать себя самым умным? — Что? О чем ты? Пусти! — Хорд был явно слабее накаченного Серхио. К ребятам подбежал Мората. — Что ты творишь вообще? — Этот придурок написал мне письмо, что я такой идеальный, с идеальной жизнью и назвал Торреса моим любовником. Это нормально?! — Рамос приподнял Хорди выше, каталонец стал задыхаться. — Это я написал. Серхио отпустил Альбу, отчего последний обессиленно упал на пол. Рамосу было неважно, кого сейчас таскать за шею и кого душить. Он собирался наброситься на Альваро, однако Мората был ловок не только на поле, опередив Рамоса, он прижал его лицом к стене и зажал руки парню за спиной. — Что, думал самый крутой? — А наш золотой мальчик и не такой нежный, как кажется. — Не твое дело, с кем нежен, а с кем нет. Это я написал письмо. Хочешь знать зачем? — Ну я вообще-то не против. — Рамос зло усмехнулся. — Ты ужасен. Посмотри на себя со стороны. Ты обращаешься с ним, — Альваро кивнул на Альбу, однако Серхио его не видел, — как с какой-то случайной девкой в клубе. Так не делается, пойми же. — Ты малой еще, — Рамос попытался шевельнуться, однако, не вышло, — не понимаешь многого. — Все я понимаю. Понимаю, что нельзя целовать человека не по любви, нельзя давать ему надежду, а потом кидать его как ненужную куклу. — Даа, а ты предсказуемый. — Рамос улыбнулся краешком губ. — Ты весь такой примерный, верный. А чего же не говоришь, как ты верен Элис? Как продолжаешь любить Марию? Элис — ее копия. Почему молчишь об этом? — Рамос отпихнул Альваро и посмотрел ему в глаза. — Говори, что хочешь. — Мората подошел почти вплотную к Рамосу, он мог разглядеть даже расширяющиеся зрачки Серхио. — Но я никогда никому не изменял. Если ты изменяешь ей, значит ты изменяешь своему выбору. — Да мне пофиг, Альваро. Не тебе учить меня жизни. Кстати, аккуратнее будь, все — таки, со следующего сезона вместе играть должны. Рамос захлопнул за собой дверь. Альба был шокирован. — Что за письмо?! — Я высказал ему все, забей. — Тебя просил кто-то? — Меня достало его отношение. — Да какая разница, это отношение ко мне! — Нет. Это отношение ко всему. К тому же Торресу, к тебе, к футболу, к команде. — Ты, видимо, не понимаешь. — Хорди смотрел в пустоту. — Поэтому у него и идеальная жизнь. Он пофигистичен. Альба пошел на кухню за водой. Альваро сел на кровать. Такого он не ожидал сам от себя. Серхио гулял с Пилар по городу. Та зависала в телефоне и не особо слушала речи Рамоса. Он что — то говорил про психологию и про то, что писать записки — это полный бред. Рубио безумно обрадовалась, когда они встретили Торреса. — Нандо! — Пилар обняла друга мужа. — А чего ты во Франции? — Да так, — Торрес улыбнулся, — приехал сборную поддержать. — О, ну отлично. Веселитесь, мальчики. — она побежала в сторону торгового центра. Рамос, провожая взглядом жену, улыбнулся Торресу. Фернандо присел на скамейку. — Знаешь, — Рамос оглянулся, немного прищурившись, — прости. — Только не говори, что ты опять с кем — то целовался. — Фернандо захохотал. — Я не… Перестань. Ты можешь хоть раз воспринять информацию серьезно? — Да ладно, не истери. За что простить хоть? — За то, что… Прости за то, что я бессилен. — Ты о чем вообще? — Я тогда нагрубил тебе и до сих пор жалею. Я не чувствовал абсолютно никакого влечения к Хорди. Я перестал шутить, теперь у нас в раздевалке тихо. Я ревную тебя ко всем. Прости. — По-твоему, в этом заключается бессилие? — Да. Ребята молчали. Солнце уходило за горизонт. Торрес посмотрел на Серхио. — Пусть ты и бессилен, — Нандо коснулся губами лба Рамоса, — ты все же чертовски хорош.