Намо и Ирмо

"Слышится кругом шелест трав дурманных, Над главою перезвоном трели птиц туманных, Отливает синевой чёрный бархат-небеса, Кланяются нам цветы, блестит сладкая роса." Взгляд твой томный, очень тяжкий, Судия, Мрачен и невесел ты, будто зимняя заря. А твой брат, весне подобный, песни распевает, Всех истерзанных судьбою на отдых приглашает. "Спите," - шепчет он дурманя, Нежным гласом опьяняя, Шёпотом, как у листвы, Воплощая их мечты. "Спите," - вторят, помогая, Цветы, головки приклоняя, - "Ручейков струи чисты, Сладки песни и просты." Но глядишь, словно не рад увидеть брата, И светлый сонный мир, что он творил когда-то. Всё щебечет, белокурый, свет серебряный ловя, Лучи в кудри заплетая, грёзы сладкие творя. Ты, в одежды, пеплом тканые, облачённый, Хмурый и унылый, хранить души наречённый, Зришь же, как легки одеяния из вуали? Как во сне страдавшие покой свой обретали? И молчишь, немой владыка. Для тебя - ни пения, ни крика. Для тебя - покой и холод, Павших необъятный город. Там, без золотого блика, Там, где вечность кратче мига, Там, не зря кто стар, кто молод, Суд вершишь, узревши повод. И тебе, Судье немому, непривычны эти пения, Что утешают, слух ласкают каждому в забвении. Но брата руки мантией нежнейшей укрывают, В вуаль прозрачную сутулый стан твой облекают. И для тебя легко найти Владыка Грёз сумеет То долгожданное спокойствие, теплом своим овеет. Молчи, Судья, слова твои - посмертный приговор, Дай брату говорить, позволь ему творить твой сон, Что в сладком поцелуе, Как нектар, балует. Что ветра дуновением Лица коснётся с рвением. Опутают, ликуя, Как вьюн, цветком красуя, Объятия мгновением, Согреют с нетерпением. Как сладок тот нектар, что он тебе испить позволил. Как трепетны признанья, что шёпотом промолвил. И грёзами, конечно, твой брат тебе поможет. Жаль только, что забвение он сотворить не сможет.