Игра

Мы вглядываемся во тьму в поисках ответов. Пока мы ищем причину нашего рака, Он распространяется в нашем мозгу, как чума. Мы поднимаем взгляд на звезды в надежде увидеть нечто большее. Мы ужасаемся, когда чувствуем то, что находится за пределами нашего понимания.* Бионические пальцы нервно отбивают дробь по столу. Странная музыка в наушниках. Странное кафе. Странный мир. Игра. В этой игре у него есть своя роль. И от того, насколько хорошо он сыграет ее, зависит вся его жизнь. На него, кажется, косятся. Не с тщательно замаскированным интересом агентов под прикрытием, нет. Обычные праздные зеваки. Такие всегда суют свои носы куда не просят и попадают под ноги. Доставляют хлопоты. Ему часто приходилось убирать любопытных, оказавшихся не в том месте не в то время – работа простая, но скучная и отнимающая время. Кажется, мысли поплыли не в ту сторону. В груди зарождается паника. Вот сейчас, через секунду он снова услышит это змеиное шипение, леденящий не хуже любой из криокамер, голос Пирса: «Обнулите его. Начните с чистого листа». Так, хватит. Он больше не Зимний Солдат. И никогда им больше не будет. Его зовут Джеймс Бьюкенен Барнс. Баки. Баки. Это имя – его имя! – стало для бывшего солдата мантрой. Щитом. Прежде всего, от самого себя. Прежнего себя. Ему – тому «ему», который жил в прошлом веке – вовсе не хотелось снова оказаться запрограммированным. Идеальной машиной для убийства. Он знал, на что способна Гидра. Он был частью мощи этого многоликого чудовища. А теперь эта мощь желает подмять, сокрушить, стереть его. Обнулить. Для Гидры это совсем нетрудно. Достаточно лишь разыскать его и произнести несколько заветных слов. И в своей наивности он полагал, что имя может стать защитой! Аж самому смешно. Пока, как ни странно, все шло отлично. Под именем Оливера Левски – добропорядочного болгарского гражданина с английскими корнями (благо поддельные документы достать нетрудно) – Баки осел в Лондоне. Одно из первых правил того, кто хочет скрыться, знал Зимний Солдат, – залегать на дно нужно на поверхности. Кому придет в голову искать беглого агента Гидры в одной из самых крупных мировых столиц? Да и у местных подозрений не вызовет – одним чудаком меньше, одним больше, какая разница? Становится оживленнее, хотя и до этого Лондон не мог похвастаться спокойствием, несмотря на ранние часы. Шумно. Не постепенно, а вдруг – словно все жители Лондона разом проснулись и вышли на улицу. Люди болтают, фотографируются, слушают музыку, проезжают мимо на велоспедах, словом, стараются всячески выставить напоказ свою бурную деятельность и превращают город в муравейник. Песня в наушниках играет слишком тихо, чтобы отгородить его от этой показной суеты. Баки не нравится. Тот, настоящий «он» любил думать в тишине. Тайна не раскрыта. В сотнях футов под землей Хранится сокровище, которое не найти. На дне лежат три трупа. Поиск ответа на вопросы унес их жизни. Прекрати свои поиски истины.** Песня вторит его мыслям. Не напрямую, а так, вскользь. Приятно. Он знает, что погружается в пучину собственного пессимизма. Знает, но ничего не пытается изменить. А зачем? Бионическая рука нервно сжимает плеер – хрупкий кусок металла. Вот он, морфий современного человечества. Чудодейственное лекарство от всех болезней. Даже ему – не «тому» Баки, остаткам Солдата – помогает. Он усмехается: вспоминает, как впервые - уже не будучи агентом на задании - столкнулся с этой странной людской привычкой привязывать себя к музыке тонкими проводочками, зовущимися наушниками. Как и сам, непонимающе хмурясь, купил такую же безделушку, всего лишь из любопытства и двух смешанных желаний – смешаться с толпой и занять чем-нибудь угнетенный разум. Как, даже не заметив, сделал это и своей привычкой. Ничего не чувствующие пальцы поглаживают шершавый корпус. Плеер довольно старый, купленный даже не из вторых, а из третьих, четвертых рук. Но Баки не жалуется – солдат не привык привередничать. Да и новые вещи кажутся ему неправильными, чужеродными – как и он сам среди современных людей. Живое ископаемое. Кафе заполнилось людьми до отказа. На это Баки согласен. Он любит наблюдать за людьми. Издалека, ненавязчиво. Как из-за стекла смотрят на редкий, но уже привычный для глаз экспонат. Но даже такому, скользящему взгляду Баки – Солдата – доступно многое. Агент должен всегда держать глаза открытыми и обращать внимание даже на самых мелких сошек, так учила Гидра. Но это был полезный урок. За современными людьми следить легко – они не прячутся, а наоборот, выставляют свой внутренний мир напоказ. Иногда Баки кажется, что он узнал все о человеке, просто понаблюдав за ним, скажем, в течение минут пятнадцати. Жесты, мимика, голос, одежда – везде отпечатки. А большего и не надо. Несмотря на огромное количество оболочек, внутри эти люди просты до невозможности. Его заметили. Официантка. На лице улыбка, но в глазах – никакого интереса, скучающее выражение человека, делающего свою работу. - Доброе утро. Что будете заказывать? – скороговоркой произносит девушка. Баки украдкой рассматривает ее. Высокая, стройная, лицо накрашенное, обильно, но не так, чтобы сильно бросалось в глаза, судя по рыжим волосам и говору – ирланка. Неинтересно. Все они одинаковые. - Доброе утро, - незамедлительно отвечает Баки, надев на лицо безмятежность и искусно сымитировав болгарский акцент. Об игре нельзя забывать ни на минуту. Человек, долго сидящий в кафе, никого не ждущий, но ничего и не заказывающий, может вызвать подозрение. Баки улыбается. Улыбка у него обезоруживающая, улыбка лицедея, привыкшего менять маски, как одежду. Улыбка, созданная годами тренировок. Гидра требует обескураживающей идеальности от своих шпионов. - Эспрессо, пожалуйста, - партия сыграна отлично. В его актерской игре нет ни единого изъяна. Даже равнодушная ирландка прониклась и ответила улыбкой, живой, а не привычным жестом человека, вынужденного казаться дружелюбным, чтобы получать зарплату. - Ожидайте, ваш заказ будет готов с минуты на минуту. Баки задумчиво поправляет ниточки наушников. Стоит ли мне сбежать, сменить имя? Или остаться и бороться всю ночь, не смыкая глаз? Я никогда больше не сомкну глаз!*** Он мог бы бороться, если подумать. Мстители… конечно, не берут в свои ряды бывших наемников. Но он мог бы приносить пользу. А вместо этого – он бежит. Бежит прочь. В первую очередь от себя. «Тот» Баки так бы не поступил. Но теперь их двое. И всегда будет двое. Тень Зимнего Солдата останется с ним, что бы ни случилось. Сознание прорезает неожиданная мысль. Баки выуживает из-под стола рюкзак. Тоже своего рода раритет. Огромный, прекрасный, прочный, купленный на барахолке, штопанный-перештопанный, безбожно старый походный рюкзак. В нем – истрепанный блокнот с ручкой и такой же видавший виды ноутбук – наверное, единственный, не считая плеера и телефона, современный носитель информации, к которому смог приноровиться «тот» Баки. После пары секунд размышлений он извлекает на белый свет блокнот. Этот блокнот с Баки с самого начала. На первых страницах – беспорядочные записи, обрывки воспоминаний, которые он так отчаянно боялся потерять. Они идут вкривь, вкось, по диагонали, нагло слезая с предназначенных им строчек. Где-то страницы пропущены. Где-то буквы наползают друг на друга. Самая первая запись – имя. Джеймс Бьюкенен Барнс. Баки. Огромными буквами. Непростительно огромными. А дальше все подряд. «Бруклин». «107-ой пехотный». «Стив Роджерс» (тут буквы окосели на порядок больше, чем в других местах). «Маргарет». Об этой Маргарет он почти ничего и не вспомнил – вероятно, подружка, или что-то вроде того. Потом записи становятся осмысленней. Что-то он списывает со стендов в музее, что-то – в Интернете (дело доходит даже до инструкции к кофемашине и туманных объяснений того, что такое селфи или Тамблер), что-то - его собственные мысли. Вот и чистая страница. Баки берет ручку и записывает – аккуратно, не торопясь – только что услышанные слова песни. Сражайтесь, продолжайте двигаться, Мы не позволим тьме ослепить нас! Держитесь, мы будем теми, кто спустит звезды на Землю! Не сдаваясь, продолжая двигаться, Мы не позволим тьме ослепить нас! Держитесь, мы будем теми, кто спустит звезды на Землю!**** Хорошая ложь. Шаткая, ненадежная, но теплая и успокаивающая. Как пары опиума. Официантка приносит кофе. Баки рассеянно кивает, машинально благодаря, берет чашку, захваченный своими мыслями. Все-таки что-то он упустил. Только что? Что-то еще должно быть записано. Он откладывает ручку. Просто пьет кофе, не играя свою роль, а может быть, слившись с ней так, что уже и не отличить от него настоящего. Нервно вслушивается в следующую песню – быть может, и эта что-нибудь подскажет. Я боялся перемен, от незнания ничего не изменится. Подвергнутый стрессу и подавленный, я начал сдавать позиции. У меня голова шла кругом, все вышло из-под контроля. Я закрываю глаза и надеюсь на одобрение. Едва дыша от волнения, я наблюдаю, как мой разум выворачивается наизнанку Мои руки тряслись от нервов, все медленно угасало, Но я буду в порядке… Я буду в порядке... Облака переваливаются через холмы, и начинает сиять солнце. Я прощаюсь с испуганным призраком, что жил внутри меня. Теперь я свободен от охватившего меня мрака. Едва дыша от волнения, я наблюдаю, как мой разум выворачивается наизнанку Мои руки тряслись от нервов, все медленно угасало, Но я буду в порядке. Моя жизнь может измениться, Но она не изменит меня, она не изменит меня, Потому что я всегда буду тем, кем хочу. Я чувствую, как сгорают страницы жизни, быстрее, чем вращаются колеса, Но я держу нос по ветру. Моя жизнь может измениться, Но она не изменит меня, она не изменит меня, Потому что я всегда буду тем, кем хочу. Я чувствую, как сгорают страницы жизни, быстрее, чем вращаются колеса, Но я держу нос по ветру. Едва дыша от волнения, я наблюдаю, как мой разум выворачивается наизнанку Мои руки тряслись от нервов, все медленно угасало, Но я буду в порядке. Моя жизнь может измениться, Но она не изменит меня, она не изменит меня, Потому что я всегда буду тем, кем хочу. Я чувствую, как сгорают страницы жизни, быстрее, чем вращаются колеса, Но я держу нос по ветру. Моя жизнь может измениться, Но она не изменит меня, она не изменит меня, Потому что я всегда буду тем, кем хочу. Я чувствую, как сгорают страницы жизни, быстрее, чем вращаются колеса, Но я держу нос по ветру.***** Кофе заканчивается отвратительно быстро и внезапно. Баки ухмыляется. Кажется, вот оно. Большими буквами – почти такими же большими, какими он записал свое имя – он выводит: «Я всегда буду тем, кем хочу». Вот новая ложь, которой можно себя успокоить. И Баки оплачивает свой несчастный кофе, убирает блокнот, и, закинув на плечи рюкзак, выходит из кафе.