Тени на закате

— Ты не посмеешь! — крикнул Талиесин, попытавшись ухватить Зева за плечо. Тот ловко вывернулся, убрал кинжал в ножны, опасаясь, что в этой перепалке черноволосый ворон может ненароком пострадать от его руки. — С каких пор мне нужно твое разрешение, чтобы взять заказ? — вопрос повис в воздухе. Талиесин смотрел на Зева, который замер в двух шагах от двери. Сейчас эльф походил на дикого кота, готового в любой момент выпустить когти. Талиесин уже давно не видел такой решимости во взгляде напарника, такой уверенности в своем решении, такого непоколебимого желания взяться за самоубийственную задачу. — С каких? Когда ты последний раз чисто выполнял заказ? И давно ли ты валялся в переулке, отравившись собственным ядом? Давно ли тебя закинули в подвал братья той аристократки, и чуть не разворотили твою тощую, наглую задницу? Давно ли, Зевран? — на одном дыхании выпалил Талиесин, выбив второй кинжал из левой руки эльфа. От неожиданности тот вздрогнул, и поднял на своего напарника растерянный, но очень злобный взгляд. — Это тебя не касается, ясно тебе? — Зев попытался вывернуться и на этот раз, но Талиесин прижал его к стене, перекрыв все пути к отступлению. Он заглядывал в глаза ворону и не понимал, почему тот так уперся, и зачем ему сдался этот Ферелден с его непонятными Серыми Стражами. — Нет, не ясно. Тебе там делать нечего. Тебе одному там делать точно нечего, Зев, — отступив на полшага, ответил темноволосый ворон. — Мастер не отправит нас обоих. Твое место здесь, и ты это знаешь, — уже немного спокойнее отозвался эльф. Он поправил на себе рубашку, поднял с пола кинжал и тоже убрал его в ножны. Они оба понимали, что все уже решено. Талиесин мог сколько угодно ломать комедию, но его слова уже не могли хоть как-то повлиять на решение Зеврана. — Ты ведь ищешь смерти, упрямый мальчишка, — процедил Талиесин, — замахнулся на Серого Стража на незнакомой территории. Их же тренируют не хуже воронов. — Мы ровесники, Талиесин, — тихо сказал ворон, проведя рукой по груди напарника. Тот перехватил его ладонь, и, притянув эльфа к себе, поцеловал. Зевран не стал сопротивляться, в последний раз пробуя на вкус такие знакомые и такие чужие губы. Что-то подсказывало ему, что он не вернется из Ферелдена. Он всегда любил жизнь, всегда цеплялся за нее. Даже тогда, когда она была к нему немилосердна, когда заставляла переносить боль и унижение, когда приказывала стиснуть зубы и терпеть, забывая о последних остатках совести и чести. Иногда ему казалось, что он танцует с жизнью причудливый танец на мечах, и вот в который раз она кладет его на лопатки. Вот только сил встать уже нет. — Я своими руками убью тебя, если ты попытаешься сбежать, — с каменным выражением лица предупредил Талиесин, разорвав поцелуй. Зевран тряхнул головой, провел рукой по золотистым волосам, которые, казалось, потускнели от кружащей в воздухе пыли, и, перехватив их черной лентой, убрал в низкий хвост. — Мне некуда бежать, так что волноваться не о чем, — Зевран осмотрел комнату, подумав, что и возвращаться то ему, в общем, некуда. Он забрал последние флаконы с ядом, в последний раз бросил взгляд на заляпанное слуховое окно. — Смотри у меня, — Талиесин чмокнул эльфа в губы, а затем сел на кровать, провожая взглядом такой родной силуэт. Эльф сделал какой-то причудливый книксен, и скрылся за дверью. Талиесин еще долго сидел, глядя на обшарпанную деревянную дверь. Его взгляд в этот момент не выражал ничего, в глазах светилась пустота. — Ушел, — пробормотал он, пару раз щелкнув пальцами, — ушел. День неуклонно клонился к ночи, и последние солнечные лучи скрылись за горизонтом. За заляпанным слуховым окном стало темно, только яркие всполохи заката еще освещали тесную коморку. Талиесин не стал зажигать свечи, он сидел на полу у кровати на излюбленном месте Зеврана и пил дрянное антиванское вино. И в этот момент последнее, что его интересовало — это вид за окном.