Спустя полтора месяца со дня установления Советской власти в Японии. Первое сентября.
Грозным шпилем с красной звездой уходил в небеса штаб контингента дальневосточных советских войск. Уже полтора месяца на территории Японии стоит утёсом насаженная Бабелем коммунистическая идеология. Остатки «империалистического врага» ушли в подполье, поэтому Советы имели мощный плацдарм для создания новой республики. Были предприняты все те меры безопасности, которые показались Бабелю необходимыми: воздушное пространство было временно закрыто, все аэропорты контролировались зенитными установками, по улицам ходили вооружённые патрули, все объекты государственной власти находились под охранением, по Гиузу — Главному информационному узлу — передавались обращения маршала к народу, вёлся приём детей в пионеры и октябрят, а молодёжи — в Комсомол, начался массовый ликбез и всевобуч, результатами которых должно было стать абсолютное знание русского языка и военных дисциплин, актив КПСС объявил о начале Великих строек коммунизма и дал установку на перевыполнение идущей XIII пятилетки, обещавшей вот-вот завершиться; все эти действия означали, что строится фундамент нового государства, а Советы явно заинтересованы в присоединении Японии к своей стране.***
Товарищ командарм первого ранга Наум Наумович Аптекман, вновь получивший звание Героя Советского Союза, сидел на самом последнем этаже штаба и изучал бумаги, спущенные Центром. За огромным деревянным столом, где стояли, — в противном случае это был бы явный моветон, — гранёные стаканы и графин с водой, рядом с товарищем Аптекманом восседал комкор Альбединский, помогавший командарму в документах. Неожиданно отложив бумаги в сторону, Наум Наумыч вздохнул и констатировал: — А ведь сегодня у наших детей первое сентября. — Ага, — ответил ему комкор совершенно безучастно. — Вот она — хоть какая-то память о товарище Черненко. — Почему это? Я до сих пор помню, как шутили, что Москву переименуют в Усть-Константинополь. — Конечно, мы с тобой тогда жили. А сейчас иной даже не знает, шо было когда-то такое государство — Союз Советских Соци… — Прошу прощения, товарищи офицеры! — воскликнул молодой солдат, забегая в кабинет командарма. На него тут же уставились две пары любопытных глаз. — Вы… вы должны это видеть. Там… — Точнее! — приказал Валентин Михайлович, ударив по столу. — На нас напали? — Никак нет, товарищ комкор! Там… Вам надо это видеть. Спустившиеся офицеры увидели перед собой такую картину: на стене штаба были нарисованы целующиеся Аптекман и Бабель, а позади них стоял Альбединский в одежде священника, но без крестов, а с пятиконечными звёздами, державший в одной руке серп и молот, а во второй, вместо Библии, Устав КПСС; подпись под всем этим действом гласила: «ВСЯ СУТЬ КРАСНЫХ — В ОБМАНЕ». Наум Наумыч долго не мог подобрать слов, просто размахивая руками. Альбединский со знающим видом кивал головой. — Это шо, я? — нашёлся Аптекман, устремив руки вперёд. — Ой, а я тут хорошо получился. И вы с Бабелем — так, реалистичненько, — заключил Валентин Михайлович, но после злого взгляда командарма решил больше не проявлять способности к критике живописи. — Так, шобы я через час здесь иду, смотрю на стену, а стена чистая, ясно?! И шобы мне нашли того, кто тут решил нам выставку андеграунда устроить! Он мне самолично весь штаб перекрасит. Выполняйте! — приказал командарм и злобно, пиная камни на дороге, пошёл ко входу в здание. За ним, сфотографировав на телефон художество на стене, зашагал Валентин Михайлович.***
— Сегодня, дорогие ребята, мы празднуем всенародный праздник — День знаний. Пятнадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года этот праздник был учреждён Указом Президиума Верховного Совета СССР, — объявил важный советский учитель в красном платье. Юные ученики зааплодировали. Недалеко, в тени старых деревьев, сидел Акира и наблюдал за проходящим мимо патрулём советских войск, состоящем из двух танков Т-60 и отряда солдат с винтовками. Это был стандартный обход местности, поэтому Советы особо не напрягались. Мальчик за сегодня уже успел расписать своими красками здание штаба, гараж одной из танковых частей, станцию скорой помощи и парочку простых зданий, поэтому был собой совершенно доволен. Акира улыбался всякий раз, когда учитель местной школы объяснял что-то про «великую Советскую власть». — Эх, я вот в школу не могу ходить, — притворно грустным голосом сказал мальчик. Тут же Акира услышал какое-то шуршание и попытался развернуться, но его руки вмиг оказались заведены за спину и чем-то крепко сжаты. — Эй, эй, отпустите! — закричал мальчик и задёргался. — Да тише ты, не кричи! — приказал женский голос. Из-за дерева буквально-таки выползла Валерия. Вид у неё был явно уставший. — О! Девочка-вредина, приветик! А что ты тут делаешь? — Такой же вопрос, — парировала девушка. — Ты знаешь, что тебя ищет штаб Советов? — Ух ты! Похоже, что они уже увидели моё послание. Это… девочка-вредина, отпустите меня! Кто меня за руки держит? Вы зачем ребёнка домогаетесь? Мне четырнадцать лет только! — вновь завопил мальчик, задёргавшись. И тут девушка уже не выдержала. Она сняла с шеи Акиры его жёлтую бандану и запихнула её мальчику в рот. Опешивший парень понял, что сделал что-то лишнее, поэтому дёргаться и кричать перестал. Тут же его руки отпустили. Из-за дерева вышел Юичиро с таким же усталым видом, что и его сотоварищ. — Привет, Акира, — поздоровался юноша и зевнул. Сегодня ночью кто-то явно не спал. Мальчик вытащил свою бандану и громко закашлял. — Кхе, и тебе, кхе, привет. А что вы тут, кхм-кхм, делаете? — Сейчас увидишь, — ответила Валерия, устремив взгляд на патруль Советов. Прогремел взрыв. Патруль остановился, и танкисты, совершенно ничего не видя, начали стрелять из автоматических пушек Т-60. Все дети забежали в школу и прочно закрыли двери, как того предписывала инструкция. Патрульные выставили вперёд винтовки и приготовились стрелять. Увы, но стрелять им не дали летящие вперёд стрелы, пронзившие насквозь нескольких солдат. Механики-водители танков включили фары, и тут же стал виден отряд японских солдат, направивших своё оружие на патруль. Танки начали стрелять первыми, и очередь, выпущенная из автоматической пушки, скосила целую шеренгу. Советы перешли в наступление, и танки на полной скорости помчались на врага, ведя за собой остатки пехоты. Раздался новый взрыв. На месте одного из Т-60 образовалась кучка металлолома. С крыш на солдат посыпался град стрел, убивая одного за другим. Прошла минута, и танк остался в полном одиночестве. Решив не тратить напрасно жизни, оба танкиста выбрались из своей машины с поднятыми руками. К ним тут же подбежали солдаты и увели вглубь своих рядов. Но и танк не стоял без дела. очень скора его завели уже японские танкисты и увели его вслед за уходящим отрядом. Громкоговоритель включился, громко закряхтев.Внимание!
Жители Японии! Советская администрация на этих землях губит ваши жизни! Она сокрушила вашу свободу и подчинила вас тоталитарному строю организации, называющей себя Коммунистической Партией Советского Союза. Сегодня, 1 сентября, в праздничный для красных день, мы, Народное Движение Сопротивления, созданное из несогласных с идеологией Советов солдат Японской Демонической Армии, объявляем, что будем до смерти сражаться против коммунистической угрозы, охватившей наши земли. Мы призываем сочувствующих граждан присоединяться к нам! Мы обещаем не допустить превращение Японии в новую советскую республику. Союз не получит наши земли! Вступайте в НДС! Остановим угрозу социализма! — А вы-то здесь зачем были? — вновь спросил Акира, посмотрев на молодых людей. Те пожали плечами.***
— Как это сообщение прошло в эфир? — Не можем знать, товарищ маршал! Бабель устроил настоящий разнос в штабе. Ему до сих пор мешают отправиться в Москву, ведь оставить эти земли, как оказалось, некому. — Два месяца! Два месяца мы с вами уже тут находимся, а никакой организации я не вижу! Мало того, что там, в Союзе, антисоветчики в конец обнаглели, так теперь ещё и здесь такая хрень вылезает! Немедленно мобилизуйте войска. Пришлите мне сюда дивизию имени ВКП (б) из Кронштадта! Соберите мне военную администрацию! Почему координированием войск у нас интендант занимается?! И немедленно переведите сюда, слышите, «Вьюгу». Пусть будет здесь. Де Лаваль своё обещание сдержал — столицы наши. А вот от нас пока никакой отдачи нет! Ещё не хватало, чтобы мы с Францией рассорились! Всё ясно? — Так точно! — Выполнять! — Есть, товарищ маршал!***
Елизавете было очень необычно видеть своего брата около подорванной БМД. — Смотрю, ты тут уже во всю развлекаешься, — язвительно воскликнула она, обращаясь к Фериду. Тот развернулся с большущей улыбкой на лице. — О, сестрёнка, привет! Какая неожиданность! — Хоть он и сказал это с кажущимся удивлением, Елизавета сразу поняла, что он ей врёт. — Для тебя — неожиданность? Эх, Ферид, Ферид, когда же ты поймёшь, что меня тебе обмануть никогда не получится? — Ну вот, ты меня обидела! — Не придуривайся, господин седьмой основатель… Кстати, про основателей. Скажи мне, дорогой братец, чего это де Лаваль в Кремль звонит и договаривается о сотрудничестве? — Что? Антони связался с плохой компанией? Какая неожиданная новость! Елизавета усмехнулась и покачала головой. — Врёшь. Седьмой основатель переменился в лице и изобразил хоть какую-то серьёзность. Он уселся на борт машины десанта и посмотрел на сестру. Встречи с ней он не очень хотел, ибо помнил, что она даже ему может отвесить «именитых русских дюлей», как она их сама и называла. Но так как она здесь, то придётся общаться. Да и прямое подтверждение измены де Лаваля, о которой так долго размышлял вампир, было в его руках. — Граф де Лаваль действительно сотрудничает с людьми. Я об этом догадывался, но ты мне сейчас предоставила самое важное доказательство. Я же знаю, что ты врать не будешь. Спасибо, сестрёнка, — вновь заулыбался Батори. Его сестра закатила глаза. — Что же, услуга за услугу. — Чего? — Понимаешь, тут мне находиться совершенно не надо. Я должна быть в Москве, там у меня все необходимые данные. Ты поможешь мне вернуться назад. — И каким же образом? — Де Лаваль хочет, чтобы тебя поймали или устранили. Если я тебя якобы захвачу в плен, то смогу подольше посидеть в Москве. — И ты хочешь, чтобы твоего брата пытали злые чекисты? Какая ты жестокая! — воскликнул седьмой основатель и демонстративно отвернулся. — Де Лаваль всё равно сейчас в Париже. Тебя без него никто пытать не будет. Батори рассмеялся и вновь начал улыбаться сестре. — И ты считаешь, что он поверит в то, что ты меня могла схватить голыми руками? — Он — нет. А вот Кремль — да. А когда прибудет сам граф, то нас уже там не будет. Джиллес обещал что-нибудь предпринять. — Ну вот, толкаешь меня на какое-то преступное дело. Эх, ладно, заодно рассмотрю вашу Москву. — Но тебе придётся побыть в цепях… — А вот это — перебор!..***
Внимание, внимание! Говорит Москва! От Советского Информбюро!
Граждане и гражданки Японии. Советское правительство официально заявляет, что участие в организации Народное Движение Сопротивления с этого момента будет приравнено к терроризму и антисоветской деятельности, направленной на подрыв коммунистической идеологии и раздробление могучего советского народа! Нельзя допустить сепаратных движений среди жителей советских республик. Маршал Советского Союза Галактион Эрнестович Бабель, занимающий посты Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Президиума Верховного Совета СССР, призывает жителей Японии к поддержке народного правительства коммунистов и к отказу от участии в Движении Сопротивления. Террористической организации не подорвать эстетические устои советского народа! Началась всенародная война против терроризма! Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.***
В Москву, дождливую Москву, которую заливал дождь, летел самолёт. На одну из ВПП аэропорта Шереметьево пригнали несколько танков, отряд гвардии и автозак. Из приехавшего раньше всех сто первого ЗИСа вылезли товарищ активист и товарищ Пассендорфер. Актив, только ступив на землю, был залит каплями бьющего наповал дождя. Зонтик додумался взять только арминтендант, поэтому он же его гордо раскрыл и никого под него не пустил. Активист изобразил недовольное лицо. — Зачем танки? — поинтересовался активист. — Интересный ты человек, mein lieber. К нему одного из самых опасных вампиров везут, а он — «зачем танки?»! — Видимо, не такой он уж и сильный, раз его смог поймать твой заместитель голыми, заметь, руками! И кто потом посмеет сказать, что Советы — слабы? — Вот это меня и настораживает, — признался интендант настороженным голосом. Актив выпучил глаза. — Понимаешь, вот не очень я верю, что такого вампира можно поймать голыми руками. Не верю! Дальнейшие рассуждения прервал приземлившийся наконец самолёт. Гвардейцы тут же обступили его со всех сторон, а танки, по взмаху руки Вальтера, нацелили на летательный аппарат свои орудия. По трапу спустилась коринтендант Чернова и отдала начальнику и коменданту Кремля честь. За ней, действительно закованный в цепи, спустился её брат (естественно, этого ещё пока никто не знал.) На лице активиста показался неописуемый испуг вперемешку с радостью. Ведь такой опасный враг пойман именно Советами, а не другой расой. — Здравия желаю, товарищи офицеры! — поздоровалась Елизавета. Активист и Вальтер тоже отдали кроинтенданту честь. — Как видите, требование нашего руководства выполнено. Седьмой основатель Ферид Батори в наших руках и может быть… использован по пожеланию маршала Бабеля. — Отставить Бабеля! — приказал Вальтер, топнув ногой и разбрызгав воду во все стороны. — Я уже придумал, для чего он пригодится. Командарм первого ранга Аптекман вывел особое вещество, созданное на основе многочисленных генетических кодов вампиров и способное буквально-таки уничтожать их изнутри… — Подожди, — перебил товарища активист, — я думал, что это вещество — фальсификация. — Ничуть, — отрицательно ответил арминтендант. — Оно уже испытывается в Германии, но я думаю, что и нам выделят немножечко. В любом случае, товарищи, решение уже согласовано с… с комендантом Кремля… — Со мной? — Да, именно с тобой. Вот так как-то. — Как пожелаете, товарищ арминтендант! — ответила Елизавета и сочувственно посмотрела на брата. Она поняла, что теперь ей надо избегать двух врагов: внутреннего — Советов и внешнего — Франции де Лаваля. Когда арминтендант остался наедине с активом, он сказал: — Раз ты разрешил его сюда доставить, то ты понимаешь, да, в каком месте у тебя окажется этот зонтик в том случае, если что-то пойдёт не так, — и ушёл. Активист испугался, но пошёл в служебный автомобиль. Скоро вся компания покинула Шереметьево.