***
Льяна пребывала в слезах на протяжении всей ночи, успокоилась только к рассвету и только из-за того, что совсем ослабела и начала маяться с болью в голове. В кресле около кровати задремала и разбитая Батиль. В течение нескольких часов несвязные мысли, воплощённые в неприятные сны, вертелись в её сознании безрадостными обрывками. Проснувшись, она не смогла бы истолковать их. Льяна тихо заворочалась на кровати и села. С искривившимся, словно от омерзения, лицом, осмотрела комнату и соскочила на пол. Через четверть часа девчонка снова была в коридоре, но удирать совсем уж далеко не собиралась, хотя очень хотелось. Бунтарский дух воцарился в ней, он же поднимал указующий перст. Шум печального и уязвленного ядом Лориена не мог изгнать его. Золотой лес исстаивал, тлел, как свечка, зажжённая глубоким вечером и рискующая догореть к первому рассвету. — Обстоятельства тебя ничему не учат, малявка? Льяна с испугом обернулась, а затем огрела взглядом свою вечную обидчицу. Но в этот раз Блейн была не одна — рядом с ней, в удивлении поднеся ладонь ко рту, стояла Нинмэ. — Чего тебе? — вопросила девчонка. — Убегаешь? — оскалилась Блейн, поднимая новое простое платьице и приближаясь. — Нет! — Да? Где твоя нянька? — Блейн… — неловко позвала её Нинмэ, хмурясь. — Не стоит так. Ты ведь знаешь, у неё брат… — Он не умер! — взвизгнула Льяна и заревела, как телёнок. — Не умер! Нет! Блейн успела схватить её за шкирку, иначе бы девчонка понеслась куда-нибудь, но перед этим клюнула носом землю. — А ну слушай! — рявкнула Блейн, прерывая попытку девчонки вырваться. — Многие ли из вас живут так уж вечно, м?! Смерть — слепая стрела, ей всё равно кого разить! Уразуми человеческую — мою — истину, чтобы жить дальше легче было: умирать очень даже правильно. Облегчение это, ясно? Твой брат от яда горел. Ты знала? Да, узнала, — по нему и так, небось, видно было. — Льяна рванулась снова, желая хотя бы уши закрыть — так больно ей было на сердце. И Блейн отпустила её, в конец лишив Нинмэ дара речи, потому что ухмыльнулась, но отнюдь не зло. — Смерть — облегчение. Льяна нашла в себе силы дослушать, а затем рванула обратно в комнату, плача, но уже какими-то светлыми слезами. — Чего? — Блейн обернулась. — Крупица человеческой мудрости. Я её редко даю. — Ты… — зашептала Нинмэ, шагая позади — они шли в направлении библиотеки. — Всё это прозвучало очень резко… Люди всегда так мыслят? — Не знаю. Так мыслю я. У меня вопрос есть. — Какой? — оживилась эльфийка, шелестя тёмно-синим платьем и подпрыгивая к Блейн с боку. — Я слышала, ты знаешь одного… Менестреля? — О да! — слишком воодушевлённо согласилась Нинмэ, совсем не замечая насмешливого взгляда Блейн. — И он странствующий? — Верно-верно! Странствующий. — Значит, знает разные песни, лихие, к примеру, быстрые, чтобы со страстью и жаром?.. — О да, да! Знает! Играл мне как-то! Дух захватывает! Но зачем же ты спрашиваешь? — Хочу потягаться с вашей Ильтесой. — Что?! — Нинмэ даже испугалась. — А что? — со злой усмешкой взглянула на неё пиратка. — Нельзя? Или я должна трусить? Ха! — Но… — Мне хочется, чтобы твой менестрель сыграл нам сегодня вечером в лесу. — Он… Я… Нинмэ лепетала что-то ещё взволнованное и бессвязное, но никакого отказа Блейн от неё не получила, а потому по праву считала дело выигранным. Вместе они миновали библиотеку, вскользь увидели Азэла, чьи руки были переполнены свитками так, что как эльф видел дорогу — загадка. Отошедшая от изумлений, Нинмэ вернулась к болтливости да и Блейн более не хмурилась — участливо кивала и улыбалась. А затем пиратка замешкалась перед большой искристой из-за сияния кенкетов лестницей. — Ой, — оробела Нинмэ, увлекая Блейн за руку. — Может стража появиться. — Куда она ведёт? — как волк чует кровь, так Блейн почуяла важное. — К Владыкам, к ним самым ведёт, — заспешила Нинмэ и всё-таки увлекла пиратку в сторону. Ощутив, как поднялось настроение, как разыгрались в ней хищники, Блейн решила задать новый вопрос, но эльфийка перебила: — А что случилось у тебя с Ильтесой? — Хм… — Блейн осклабилась, с тяжёлым интересом изучая коридоры, лестницы и этажи. — Не видать вашей Ильтесе стража. — Это… — Нинмэ похлопала глазами, сворачивая в сторону красивой белой статуи. — Халдира, что ли?! — Его самого. Он её не любит, потому… — Любит! Блейн замерла. — Любит. Они с Ильтесой знакомы очень давно. Она дорога ему. Все верят, что он женится на ней. Об этом весь Лориен твердит. Уже было достаточно возможностей для Халдира заявить, что намерений у него нет, но этого он не сделал. — Вот как, — хмуро протянула Блейн и стрельнула глазами в неизвестного спускающегося эльфа; стрельнула и встала у Нинмэ с другого бока. — Ильтеса ему обещана? Продана? — Что ты! Ужас какой! Как тебе такое в голову пришло, Блейн?! Пиратка вдруг зло расхохоталась. Да уж, не надо было такое предполагать. Такая история отношений могла быть только между ней и Шастом, между пиратами, но никак не среди благородных эльфов. — В голову пришло, потому что у меня так… Было. — То есть? — Нинмэ остановилась около спуска в маленький садик со скамейками. — Ты была продана своему жениху? Пиратка кивнула, любопытствуя реакцией. — Как же так?! — Всё было просто. Скажи лучше, когда следующий ваш праздник? На него мне не попасть, но хоть прислушиваться буду, появилась ли музыка или нет. Очень я музыку люблю. — О, он через пару дней. Это будет последний наш праздник этой осенью. Последний и самый большой. Рядом с ними мягко журчала вода, и Лориен ронял медали своих крупных листьев, тихо умирая, засыпая под небесный полузвон опускающейся темноты.***
— Халдир! — Румил спрыгнул прямо перед носом, всклоченный, словно только подрался, разгорячённый. Но и вполовину не так встревожил его вид, как появление Орофина и ещё двоих. И выглядели все так, будто на лес совершилось нападение. — Что случилось?! — С тобой ли играет пират или со всеми нами? — сказал Орофин, глядя грозно. И всё, более они ничего не сказали. Только понеслись вперёд наравне с вечерним ветром и холодом, раздвигая сильными руками ветки и карабкаясь по стволам. Халдир мало понял из этой перепалки. Только то, что дело касается Блейн. Но что такое сделать она могла?! Эльф решительно гнал ужасные мысли. Да, Блейн что-то и могла, но Анора-Милл… И кого он увидел во всполохах огня, трудно было описать. Это не была Блейн, не была и Анора-Милл. Огонь горел и разрастался, но не трогал больше того места, что было ему предназначено. Блейн с резкой насмешкой пощадила чувства эльфов — костёр не коснулся бы деревьев или кустов, так мастерски он был расположен. С трудом Халдир, замерший и намеренно придерживающий себя с помощью веток, огляделся: кругом были стражи. Напряжённые, хмурые, но — неотрывно глядящие на злые сбивающиеся по жаркому ветру кудри. На Блейн было платье, то самое, багровое, которое так подошло ей и которое заставило тогда его, Халдира, опешить, растеряться… Его она изрезала, оторвала верх от юбки, оголила живот да и саму юбку зверски искромсала. Она замерла, вскинув руки — капли пота золотили её кожу — откинула тёмную гриву и приоткрыла глаза. Их сталь карала. И в каждом движении, в каждом повороте её головы сквозил смех и надменность. Румил сжал его за локоть, Халдиру пришлось взглянуть в другую сторону. И он не совладал с каким-то ужасом, что воцарился в его душе — среди стражей была и Ильтеса, красная и тяжело дышащая, и Нинмэ, и другие девушки… И менестрель, что перебирал свои золотые струны так, не глядя, потому что тоже был увлечён огнём. — Разбойница! Опасный шепот зазвучал совсем близко. Зашевелились стражи, на которых не могло пасть ядовитое обольщение Блейн. — Разбойница! — громче, злее. Блейн замерла, ехидно вскинув брови и выставив оголённую ножку — она была босиком. — А вы сами?! Не разбойники?! Для меня такие же разбойники! Ха-ха! Халдир двинулся сквозь кусты… Не столько к Блейн, сколько за Румилом, чтобы поймать его. Потерялась суть происходящего — девушки вскрикнули, ветки затрещали, кто-то куда-то кинулся — не разобрать. Огонь взъярился, полетели шальные искры. Халдир с ужасом понял, что ещё чуть-чуть — и он может потерять контроль над своими стражами. Слишком много горечи и обиды скопилось в них на всё пиратское отродье. Но он не мог найти Блейн, ближе спустился к костру, закрываясь от его языков, и вот — кудри мелькнули по низу — вокруг Блейн столпились стражи. Халдир сунул руку в огонь раньше, чем понял, что делает; схватил Блейн за шкирку и дёрнул на себя. Пиратка закричала — наступила на угли, ошпарилась, а затем гулко столкнулась с Халдиром. Эльфов было много и все они хотели достать её. Сразу же подняли на ноги, намереваясь связать или ещё Бог знает, что сделать. — Ну давайте! Давайте! Раз и навсегда! — словно обезумев, вскричала Блейн, почти ничего не различая из-за огня, только тени рук, колдующих над ней. — Свяжите и бросьте в огонь! Я ведь пират, я хуже орка! Но вы съели?! Съели, да?! Вот как живут пираты, весело и страстно, а не как вы! Вечная жизнь — тьфу, к морскому дьяволу вашу вечную жизнь! Гроша она ломаного… Не стоит! — она задыхалась, а затем от боли застонала, когда её сильно стукнули спиной о дерево; тут-то и колени её подкосились — дали о себе знать ошпаренные ступни — и Блейн съехала на землю. Она уже была вдали от костра. Никто её не связывал. Никто не трогал. Огненный мираж словно ей приснился, а ужасы в нём и подавно. Но нет, кошмар являлся явью — в горле словно ободрали, тело в некоторых местах пульсировало и горело. И Халдир, что был перед ней и к которому она подняла более осмысленный взгляд, вдруг, ослабевший, рухнул перед ней на колени. — Анора-Милл!.. Блейн хохотала: отблески дурманящей холодной ночи рябили у неё в глазах; она почти не чувствовала, куда наступала — ноги словно утопали в чём-то безумно мягком, будто пиратка бежала по облакам. Смех рвался и рвался из её груди, гнал клокочущую кровь по огненным венам; тело дышало жаром и, куда бы Блейн ни прислонила ладони, обжигало её теплом и влагой. Деревья толпились по сторонам, как ненасытные кавалеры, руки которых Блейн пожимала. И в темноте она прижалась к одному, который её уводил. — Анора-Милл! — зло и резко сжали её за кисти рук. А под ногами та же вата, в глазах — чудовищный водоворот тьмы, у которой ни начала, ни края. Блейн замычала, не различая ничего, — впору было глаз выколоть — когда ей на плечи надавили и заставили сесть прямо на землю. — Что ты делаешь? — она зацепилась за расплывшиеся очертания Халдира. Эльф очутился рядом и резко окунул лицо пиратки в свою наполненную водой ладонь. Блейн заёрзала и закашлялась, зато сумела, как говориться, продрать глаза. — Ты всё мне объяснишь! — жёстко поставил требование Халдир, чьё лицо Блейн наблюдала в самых суровых красках. — Что я там видел? — Бой, — сказала Блейн. — Женский бой — оттого более зверский и беспощадный. И я победила. Ведь победила? — Тебя видели все, Анора-Милл! — ничто в этом эльфе не могло более оставаться спокойным и не возмутительным. — Главное, что ты видел. А остальные… — Все! Анора-Милл. Ты, видно, забыла, что стражи не прощают тебя, что жаждут твоей смерти? — Халдир, — Блейн уже без улыбок подползла к нему на коленках, устраивая одну руку на твёрдом плече, а пальцами второй накрывая губы эльфа, но Халдир воспротивился. — Ты хочешь, чтобы тебе причинили боль? Ты заигралась. — Он резко скинул её руки. — Что ведёт тебя: наглость, надменность, алчность?! Что?! Он схватил её за вырез платья на груди, грубо подтянул к себе, смотря в хищно ощетинившиеся зрачки Блейн; она тихо и медленно дышала. — Мои братья осуждают мои поступки! А я как всегда стараюсь искать компромисс, но нахожу лишь жалкие оправдания, в которые и сам с трудом верю!.. Я хочу чётко понять, на моей ли ты стороне, чтобы знать, что всё относительно тебя я делаю не напрасно. Халдир разозлился, когда Блейн с неопределённым вздохом закрыла глаза, упав лбом к нему на грудь; её пальцы сильно стиснулись так, что побелели. — Я совершила ошибку. Халдир шевельнулся, потерявшись в рассерженных нотациях. Ведь действительно было, на что гневиться. И почему Блейн не понимает этого?! И тут она вновь взглянула на него, пусто, холодно, как никогда не глядела. — Почему ты не увёл Ильтесу? В такой сумятице ей могло больше моего не повезти. В такие моменты у пирата больше шансов, чем у эльфа. — Ильтеса не поступает настолько безрассудно, — ответным холодом он обжёг её. — Хотя я не понимаю, почему она повелась на тебя!.. В неутихающем споре с самим собой Халдир поднялся настолько неожиданно, что причинил боль не только своей обожжённой руке, но и ожогам Блейн. Пиратка осталась сидеть. Эльф отошёл к кромке воды, которая булькала у носков его сапог. Ничто за все столетия не заставляло его сомневаться так, как дело пиратов. Его покой был истоптан, смят, связь с природой — разорвана. Наверное, если бы он долгое время пожил среди людей, то стал бы испытывать эти же чувства. Халдир осторожно взглянул на Блейн, что с безразличием рассматривала воду. Взглянул и понял, что хочет её ухода. Её и всех пиратов. Подцепленный этим решительным порывом, Халдир взглянул полнее. — Анора-Милл… — Почему я не могу отпустить их? Халдир опешил. Блейн подняла к нему глаза. — Я о пиратах. Я не могу отпустить их до конца. Прости за это, — Блейн говорила не спеша, но уверенно и даже громко. — Из-за этого мои и твои неприятности. Её цепкий зрачок уловил мгновенные тени изменений, которые сам Халдир, возможно, с трудом различил — он единожды моргнул, на миг, только на миг, дёрнув бровями, и с полной самоотдачей и вниманием оборотился к Блейн. И тогда пиратка поняла, какие слова подбирать дальше. Она заёрзала, подтягивая к себе босые и больные пятки, и вознамерилась встать, но тут Халдир стремительно протянул к ней руку. Блейн поднялась с его помощью, позволяя себе улыбку — эльф был чуток, хотя и злился; он выказывал внимание, хотя и старался отгородиться от мыслей. — Они долгие годы были моей семьёй, — продолжила Блейн тише, чем начинала, и всё оттого, что Халдир стоял близко. — А я предала их доверие. Мне тяжело, хотя ты и можешь списывать это моё чувство на мою наглость. — Ты считаешь, что я не думал об этом? — Халдир не остывал, хотя и набрал за последние минуты силу ночной ветер, который обдувал и его, и Блейн с каждой стороны. — А думал?.. Вот видишь… Халдир, научи меня. Научи меня правилам своего мира.***
Этаж к Владыкам — первое, о чём вспомнила Блейн, когда проснулась. Ни поединок с Ильтесой, ни Халдир — ничто не могло затмить прелести новой находки. Пиратка потихоньку готовилась, зная, что до праздника считанные дни. Она была твёрдо уверена, что опасности ниоткуда не исходит. Теперь самое сложное заключалось в самом добытии той-самой-вещи. А вчерашнее недоразумение со стражами… Ничего. Тыл её прикрыт заботами Халдира, который в обиду не даст. Блейн усмехнулась. Она побеждала и не удивлялась себе. Сколько раз Грез давал ей задания? То обольстить какого-нибудь небедного ханжу, напоить его, при этом свой бокал выплёскивая под стол… То карту выпросить нежным шёпотом, то в сундуке порыться. Может, потому Блейн так высоко оценивала себя? Размышляя над тем, точно ли Галадриэль держит украшения в своих покоях, Блейн облачалась в своё второе светлое платье, которое теснило в груди. Его, как и первое багровое, дала Нинмэ. Ночью сон её был короток. Не оставляли думы. Получалось так, что праздник — последняя открывшаяся ей карта: все эльфы покинут дворец, но, возможно, кроме комнатных стражей; сами Владыки выйдут в свет. Большего желать и нельзя. Блейн замерла около зеркала. «Далеко-далеко зашла. И ради чего? Ради них всех». Блейн, стоило выйти, наткнулась на Льяну, которая с ногами сидела у фонтана в пустующем саду, который окутывала пасмурная мрачность — небо более не светлело, серая хмарь не отпускала его синевы. Льяна подняла сухие опустошённые глаза. Она молчала. — Снова сбежала? — Блейн скрестила руки и села рядом, но девчонка отодвинулась. — Да твоё дело. Просто я бы на твоём месте сбежала куда-нибудь подальше. — Я не сбежала. — А-а… Тогда ясно. Блейн глядела вперёд, на деревья, которые не трогал ветер, но краем глаза всё равно следила за Льяной. — Не хочу тебя утешать, — начала Блейн, — но примерно в твоём возрасте… Или… Когда я была ростом, как ты, тогда я потеряла мать. Почти не помню её. Только имя. — Не знаю своей матери, — колюче буркнула девчонка. — Не об этом речь. Я к тому, что смерть твоего брата не последняя твоя потеря. Я и сестру потеряла. И перебилась как-то. — Это потому, что ты пират! Пираты все такие! — Льяна соскочила на землю, злая-злая. — Пираты никого не любят! И семью свою не любят!.. Она сорвалась с места и круто развернулась, но вдруг влетела личиком в складки платья Батиль. — Что случилось?! — Ничего! — девчонка заревела, цепляясь за няньку. Батиль посмотрела на реалистично настроенную Блейн. — Я хочу, чтобы ты больше не приближалась к ней. Как и ко мне. Она крепко взяла Льяну за руку и увела её с собой. Блейн хмыкнула. А чуть позже пиратка снова повстречалась с Нинмэ и в этот раз искала её намеренно. Без труда разговорив девушку, Блейн вынудила её пройти маршрутом мимо этажа Владыки и в этот раз разглядела всё лучше. Сердце её бешено колотилось.