***
Без обыденного плаща холод ночи дал о себе знать с каким-то зверским рвением. Никак не шла праздничная одежда для этого мига, когда он, страж, в нетерпении шагал сквозь дыхание пришедшей осени, которое растворялось в сероватых мерцаниях коры меллирнов. Андуин громыхал всё ближе, отчаянный, словно обиженный, что он вынужден быть в одиночестве в такой глуши, так далеко от мира. Блейн была у воды, на другом месте Халдир не ждал застать её. Её фигура, сгорбленная, не шевелилась, едва вырисовываясь в ночи. Халдир спустился по бренчащей гальке, готовый рвать и метать, борющийся с болевым удушьем… Кудрявая голова Блейн качнулась — неосмысленный взгляд на эльфа и фальшивая улыбка. — Знаешь, почему я здесь? — сказал он так, будто слова давались ему с трудом. Покачнувшись на первых порах, Блейн кое-как поднялась с корточек. Халдир приблизился к ней. — Иттор мёртв. — Голос эльфа охрип, глаза блестели страшной яростью. — Анора… Анора-Милл, как ты причастна к этому? — Почти никак, — глухо, будто издалека, донёсся её голос. — Я ничего не сделала, эльф, и не лгу тебе. — Блейн вдруг схватила его за плечо — Халдир сделал странное движение, словно собрался внезапно рухнуть. Но эльф только зажмурился и чуть отвернулся. — Я защищалась. Но при мне не было оружия. И ты знаешь это. Твой дружо… друг был отравлен. Он собой не владел. Халдир?.. Он не поворачивался, изо всех сил борясь с болью, которая могла вырваться в виде неконтролируемого гнева. Отвлёкся только когда Блейн с глухим стоном прислонилась лбом к его груди — ноги её держали плохо. — Анора-Милл! — пришлось пиратку усадить на мокрый песок. Она приоткрыла веки, неосмысленно усмехнувшись; глаза у неё закатывались, Блейн боролась с обмороком. — Что?.. Анора! — Не говори имя, эльф, — её ухмылка в такую минуту выглядела ужасно. — Слишком интимно… Из твоих уст звучит, ну правда… Бой с собой она проиграла — обмякла на руках эльфа. Но этим ночной кошмар не окончился — Халдир заслышал голоса стражей. Они направлялись к берегу. Эльф метнул встревоженный взгляд на обеспамятившую Блейн. А затем вылетел к своим навстречу за пару мгновений до того, как первый страж ступил на берег. Сумел убедить, что всё спокойно, что нужно немедленно возвращаться на праздник. Огорошенные и безжалостно сбитые с толку из-за всего случившегося стражи никак не возразили. Халдир, ощущая, как от перенапряжения у него мутнится в голове, тайком остановил Орофина. — Мне нужна помощь. — Это немыслимо. — Укоризненно прошептал Орофин, когда уже увидел лежащую Блейн. Халдир поднимал её. — Это немыслимо, Халдир! Остановись! То, что ты делаешь, просто… Скажи, зачем? — он решительно остановил брата за руку, когда Блейн, неуклюже свесив кисть и голову, уже была у него на руках. — Я не привык судить, не узнав правды! Проследи, чтобы никто не увидел нас. Особенно Румил. Это не просьба, Орофин, — голос изменил ему. — Это приказ.***
Всё, что далее делал Халдир, Орофин не позволял себе ни комментировать, ни оспаривать. Лишь краем думал, что кто-то из стражей всё равно подметит отсутствие командира, с которого за случившееся так или иначе будет спрос. Халдир знал об этом, потому торопился, не разжимая челюстей. Его лицо, побледневшее и застывшее с того момента, как он узрел тело Иттора, не изменилось до сих пор. С горем пополам они вдвоём подняли Блейн на талан. Вскинув голову, Орофин разозлился окончательно, но дело было уже сделано. — Вот значит, какую тактику ты выбрал? — более прикасаться к пиратке и помогать брату он не собирался. — Прятать у себя её вздумал? Халдир смолчал. Сам втащил Блейн внутрь домика, оставляя дверь раскрытой, ибо свечу зажечь ему было несподручно. Орофин, обрывая собой ночное сияние, застыл на пороге. — Она повинна в смерти Иттора?.. Да, раз ты делаешь всё это. — Халдир неясным очертание бродил из угла в угол, чем-то изредка создавая стук. — И, зная это, собираешься прикрыть её? Понимаю, почему — парни её не пощадят. Думаешь, сумел обдурить их, отправив обратно? Владыки уже обо всём знают. Что бы ты ни предпринял — пират получит по заслугам. Халдир замер. Слегка повернул голову — Орофину открылась бледная щека и тёмный синий глаз, в котором не было ничего, похожего на желание послушать или уступить. Халдир незряче глядел на Блейн, которую неаккуратно уложил на узкую скамейку без спинки. Её кудри разметались и доставали пола, обе руки тоже болтались. — Благодарю за помощь. Орофин глухо зарычал и, ударив по косяку, вышел. Халдир слышал, как брат очутился на земле. С наступлением одиночества и нестабильной тишины, которую портил ветер, эльф осознал, как плохо ему самому. Он опустился на стул, откидываясь на спинку. И без движения просидел невесть сколько. Затем очнулся, смог повернуть налитую тяжестью голову. И вдруг резвее подскочил — щёки Блейн стали по-плохому белые. Не теряя ни минуты, Халдир принялся осматривать её, стащив куртку, сняв даже сапоги. Всё-таки нашёл в домике, явно не предназначенном для такого, свечу и после того, как появился свет, откопал на высоких полках маленький плед. За делом Халдир снова сумел вернуться к хладнокровному размышлению. Он выдвинул стол, ибо тот был больше, чем скамейка, постелил плед и перетащил Блейн на него. Куртки не было — рубашка с нижнего края испачкалась в тёмном. Сомнения не было — кровь. Эльф мгновенно задрал ткань, открывая и старые синяки Блейн, доставшиеся от объятий орка. Вздох облегчения охладил его губы сам, незаметно — рана имелась, но неглубокая. А обморок и бледность Блейн оправдывались банальной потерей крови. Рана располагалась внизу левее пупка, оттого и ремень штанов помог — до времени ловко передавливал её. И чего выжидала пиратка, пока сидела на берегу? Сама-то она никак не пыталась выручить себя, бестолково наблюдая за рекой. И если он не появился?.. Так бы и сидела до утра? Безнадёжная человечка! Халдир отвлёкся на миг, чтобы скинуть камзол — в домике стало душно. Сильнее пахло кровью. У эльфа уже стояла вода в плошке, в которую он окунул лоскут от собственной рубашки. Согреть воду возможности не было, и Блейн впервые показала, что жива, застонав, когда эльф не совсем осторожным движением коснулся края раны. Пиратка зашевелилась побольше, когда процедура повторилась. Халдир напряжённо глядел только на работу. Отмывшаяся от грязи и крови рана показала себя — чуть косой решительный надрез. Метод Иттора. Так его меч ходил очень часто. — Не трогай!.. — вырвалось из груди Блейн, и, когда Халдир глянул на неё, она уже намеревалась подняться. Пришлось остановить. — Эльф! Очень больно! Вода холодная! — Андуин холоднее. — Недружелюбно ответил Халдир, приказывая взглядом не двигаться. Блейн со стуком откинулась, закрыв лицо руками. Снова приподнялась, когда услышала звук разрываемой ткани — у рубашки Халдира уже не было низа, выглядывал гладкий живот эльфа. Блейн, глотая короткие подкаты боли, изогнула бровь. И, когда Халдир сунул руку под неё, чтобы приподнять в пояснице, пиратка судорожно пошутила: — От такой заботы скоро будешь предо мной стоять нагишом. Эльф нисколько не оценил. Лишь усугубилось понимание между ним и Блейн. — А я не против, — самоуверенно продолжала Блейн, когда Халдир подхватил чашку с мутной водой и направился к двери. За короткие секунды, пользуясь его отсутствием, Блейн, кривясь, слезла со стола и заправила немного намокшую рубашку в штаны. Вернулась в сапоги. Перевязанная рана саднила и горела. Когда эльф возвратился, пиратка уже сидела на той самой скамейке. — Жутко выглядишь, — из полумрака прозвучал её спокойный комментарий. Халдир снова шумел, по-видимому, имеющейся в малости посудой. — Халдир, — она поднялась, вынужденная тотчас снова сесть — в руки сунули неглубокую кружку с водой, и Блейн поняла, насколько сильная жажда мучает её. Эльф снова вышел, молча, резко. Блейн вернула кружку на стол, прождала стража изрядное количество времени, но Халдир не вернулся. А затем Блейн услышала обрывистый грохот и треск. Как могла скоро рванула наружу и так и застыла — Халдир, находясь к ней спиной, опустился на колени, понурив голову. Рядом с ним лежал обнаженный меч и на двое переломанная добротная ветка. Страж не шевелился. За деревьями занимался рассвет. Придерживаясь за дверь, Блейн сосредоточенно наблюдала и искала подходящие слова. Но обнаруживала дикую пустоту в голове. Вид коленопреклонённого стража, который иной раз раздражал своей непробиваемостью, обезоружил Блейн. К тому же её занимала и обратная сторона этой непредсказуемой ситуации, а именно: что она, Блейн, делает в этом месте и где остальные галадрим. — Мы были знакомы не одну тысячу лет. Блейн встрепенулась, услышав эту тихую, хриплую фразу. Больше Халдир не сказал ничего.***
Батиль отстранилась от стены как только дверь напротив приоткрылась. Тотчас Льяна, отцепившаяся от её платья, рванула внутрь, но эльф-лекарь не пустил, схватив девчонку за руку. И Батиль поняла, что её худшее опасение подтвердилось. Дальше всё было как будто не с ней: Льяна заверещала, не помня себя принявшись рвать одеяние на лекаре, стараясь пробиться в тёмную комнату, в которой больше не горела свечка. У Батиль не было сил останавливать её. Она сползла на пол. Не было слёз, но руки дрожали и были ледяными, как сам снег. Кто-то поднимал её после, кто-то молча вёл в неведомом направлении. Мир крутился сухим обесцвеченным сюжетом, и Батиль казалось, что вот-вот она мимо пола наступит в зыбучий песок, который окончательно протолкнёт её на самое дно мироздания. Зачем же так жестоко, так глупо, так неожиданно?! И почему он, это страж, этот чёртов гордец, этот галадрим всё знал — и как началось и чем кончится?! И почему она, она, которая не одну сотню лет пробыла около него, не заслужила права знать?! Батиль не сразу осознала, что кричит, что противится тому, кто уводит её от комнаты, кто забирает её у Иттора. Она не обращала внимание, просто не видела и не слышала визг Льяны. А затем резко затормозила, бросив последнюю силу на то, чтобы высвободиться, но просто рухнула без памяти.***
Блейн неторопливо разомкнула веки. В домик пробивался свет из окна напротив. Пиратка приподнялась со скамьи, на которой задремала пару часов назад. Свечка давно догорела и погасла. Но замешкаться заставила не она и даже не тянущая боль раны, а светловолосая голова Халдира, опущенная на сложенные руки на стол. Когда Блейн укладывалась спать, эльфа ещё не было. Трогать она его не смела. И вот он тут, побеждённый и даже не пытающийся скрыть это за набитым умением. Недолго она могла рассматривать его и о чём-то размышлять — шорох, после которого снежные волосы растрёпанной пылью выпрямились на груди. Халдир глаза в глаза смотрел на Блейн целую минуту. Затем встал и снова молча вышел. На этот раз пиратка охотно отправилась следом. — Халдир! Он собирался спускаться, но притормозил. — Что мне делать? — Возвращаться обратно. — И, заметив смятённое выражение Блейн, добавил: — В дом. Тебя не должны видеть мои стражи. Увидят — и больше я ничем не помогу. — И ушёл. Только лестница звякнула. Вернувшись, Блейн отчего-то плотнее закрыла дверь. Получается, для неё в лесу теперь небезопасно? И опасность исходит в удвоенной мере. Эльфы считают, что в смерти их товарища повинна она? Что ж, резонно. Но вчера ночью не она убила Иттора. Но стражи, конечно же, её оправданиям внимать не станут. А Халдир?.. Он что… В тайне ото всех привёл её сюда? Блейн, ощутив, как ноет рана, уселась на скамейку. Обстоятельства складывались так, как не очень нравилось. Ей нужно во дворец, пробиваться поближе к Галадриэль, а в итоге она заперла себя в этом доме. Хотя смерть Иттора и облегчила душу. Всё, что узнал, эльф навсегда заберёт с собой в могилу. А ту бумажку Блейн изорвала и выбросила в яростный Андуин… Думая, как действовать теперь, Блейн просидела до первого стука двери. Халдир холодной фигурой проследовал к столу, высыпав пригоршню ягод ещё более спелых, чем были до этого. Он бросил на пиратку взгляд и на миг замешкался — Блейн грустно ухмыльнулась. — И до старости я буду так? Эльф, если ты чем-то рискуешь, пока я тут… Это не нужно. — Не нужно? — он впервые несдержанно вскинул бровь. — А что тебе нужно? Расплатиться за смерть стража? — Ты веришь, что это я? — Блейн вскинула подбородок. — Я бы предпочёл ни во что не верить, Анора-Милл, — спал в интонациях Халдир, отворачиваясь. Он принялся надевать обратно камзол. — Ты уходишь? — Я вернусь. Анора-Милл, — уже в дверях, — не выходи отсюда. О тебе никто знает, кроме Орофина.