Часть 1
3 июня 2016 г. в 22:33
POV Suzuki
Я ждал в коридоре и курил, стряхивая пепел прямо на раздолбаный паркет.
Мысль, которая заставила дождаться окончания всего процесса, вот уже пятнадцать минут с чавканьем жевала мой мозг.
Мы ведь не оставим Юу? Здесь...
Я не хочу, чтобы они делали все по правилам. По своим правилам.
Мы заберем его отсюда.
Таканори вывела та самая медсестра. Внезапно нестерпимо зазудела ладонь, требуя впечатать скопившуюся энергию прямо в лицо этой женщины, но потом я увидел дока и зуд мгновенно улетучился.
Матсумото сейчас совершенно не выглядел ни детективом, ни даже собой.
- Сузуки-сан, не могли бы вы позаботиться о Матсумото-сан?
- Конечно. Что дальше? Как вас зовут?
- Аяме, сэр.
- Что будет с Широямой?
- Сейчас его тело отвезут в крематорий, а после урну захо...
- Дайте адрес крематория. Мы заберем его сами.
- Но по прави...
- Засуньте свои правила...- Мне стоило нечеловеческих усилий заткнуться. - ...В самый дальний ящик, дорогая. Заявления от родственников не было?
- Нет. Никто не придёт.
Никто не придёт... Я все решил верно.
- Вот мы и придем.
- Оноя.
- Я знаю где это, спасибо.
Медсестра стояла, опустив глаза, и не двигалась с места.
- Что-то хотели ещё сказать?
- Простите.
- Бог простит. Вы свободны. В какой-то мере.
Аяме всхлипнула и, развернувшись, побежала по коридору.
Может быть ещё кто-то поймёт хоть что-нибудь! Только нас это больше не касается.
Я обернулся к мужчине, что молча стоял за моей спиной.
- Ты как?
- Никак.
- Поехали?
- Да.
Мы не договаривались ни о чем, но он тоже решил, что так будет.
В половину первого мы выбрались, наконец, из проклятого Токио. Таканори сидел рядом, прижимая урну к груди, направив бездумный взгляд на приборную панель. Тяжелые свинцовые тучи ползли у горизонта, обещая ливень. Примерно через час, оставив позади Канагаву, мы выехали к морю.
Трасса была совершенно пуста, будто в этот день и правда сама смерть, разгулявшись не на шутку, пронеслась по...всему миру. Только море, живое, ещё тёплое, ждало своего последнего заблудшего сына, чья душа все же не покинет нас никогда. Мы так и останемся втроем: я, Таканори и Правда.
Возможно я драматизирую. Это для других. Для меня сейчас есть только эти мысли и эмоции. Все остальное не важно.
Добравшись, наконец, до Омаэзаки, я свернул с трассы на проселочную дорогу и заглушил мотор. За три часа пути никто из нас не проронил ни слова, как будто те самые тучи с горизонта набились в рот и анастезировали глотку. Только сейчас я ощутил, с каким напряжением пальцы впивались в кожу руля. Машина постепенно остывала, мы постепенно приходили в себя. Я не торопил.
- Откуда ты знаешь это место?
Я даже вздрогнул от неожиданности. Его голос был тихий, глубокий... спокойный. Таканори ждал ответа.
- Очень давно был здесь. Отпустил мать.
- Жаль.
- Да.
- И мы отпустим здесь Юу?
- Да.
- Идём.
Холодный ветер дул с берега, трепля полы пальто, швыряя мелкую морось в лицо, не давая возможности сделать вдох. Таканори спустился к берегу, я закурил и направился к нему. Его серый силуэт выглядел таким крошечным в сравнении с волнующимся морем. А то, что было в его руках и было той самой крупицей.
Кто мы теперь?
А кем мы были раньше?
Разве это имеет хоть какое-то значение здесь?
Когда я подошёл к самой кромке, Таканори что-то тихо напевал. Нет, он не сошёл с ума от горя или чего-то ещё. Он просто знал, какую песню петь для того, с кем мы прощаемся.
И Юу ведь был нам никем.
Но я помнил этот урок: следовать за своей Душой. И если хотелось петь, нужно было петь. Если хотелось поступить так и не иначе, нужно сделать именно так, но не иначе.
Таканори открыл урну и протянул ее мне. Я осторожно опустил пальцы и захватил немного пепла. Ветер слишком быстро сметал его с кожи, но с каждой минутой становилось легче.
Мы стояли так очень долго, постепенно опустошая лживую могилу. Пальцы стали совсем серыми, а солнца не было видно, ветряные мельницы вращали своими лопастями, море понемногу успокаивалось.
- Здесь. Тоже очень давно.
- Что?
- Я был.
- Не рад?
- Наоборот.
- Хорошее место.
- Хорошее. Для чего-то последнего, что стоит отпустить. Знаешь, Акира, есть такие места. Есть места для мечтаний, для отдыха, для грусти, для смерти даже есть. А это для освобождения и прощания.
- Ты сейчас похож на ребёнка.
- Пускай.
- Пора?
- Да, пожалуй.
- Куда поедем?
- Не важно. Только бы домой.
Таканори размахнулся и с силой швырнул урну, которую тут же поглотили волны.
Всю обратную дорогу лил дождь. Таканори спал, накинув на плечи пальто, а я отрешенно смотрел сквозь лобовое, пытаясь вспомнить, что же за песню пел Така.
Земля полна битых камней,
Последний лист упал.
Мне все равно, куда идти теперь -
Восток, запад,
Север или юг...
И все, что ждет меня впереди,
И все, что я знаю, -
Это то, что я не знаю ничего,
Так что верни меня домой.
Положи меня на плиту, усыпанную лепестками, и подожги,
Отправь меня в море.
Направь мой меч гнева против моего сердца
И освободи меня...
Рассвет удержит тяжесть ночи.
Я слышал тревожные вздохи и ложь влюблённых,
Ручей слез, берег и видел глаза лукавого,
Так что верни меня домой...
Я оплакивал потерянные жизни,
Как ребенок, нуждающийся в любви.
Я был так близко, но так далеко от Бога
Я плакал, как ребенок, нуждающийся в любви...
Я выплакал все слезы,
Так что позволь приливу забрать меня.
Я не стану бороться,
Я выплакал все слезы...
Мне остался маленький шаг, чтобы забраться на гору,
Растянувшуюся, словно ленивый пес.
Отправь меня на гибель,
Положи меня на рельсы,
Я далеко от Бога...
Я плакал как ребенок, нуждающийся в любви,
Я выплакал все слезы.
Так что сооруди погребальный костер и зажги огонь,
Верни меня домой...
"Пока, Юу."
"Пока."