Simon Says

      Страшная вещь – профессиональная деформация. Томас Дэггетт – полицейский, поэтому не может отвернуться, пропустить мимо ушей, забыть. А ещё Томас Дэггетт едва не стал священником, и замечает он странное.       Девочку Мэри тошнит душой полковника Хоторна, как горькой жёлчью – в рисунки, в ночные кошмары, в страшные сухие, как треск выстрела, воспоминания о том, как лучше убивать людей... Но полковник Хоторн не сражался с ангелами.       – На земле они не бессмертны, – говорит Мэри своим, живым детским голосом. – Нужно только вырезать сердце.       – Поцелуй меня, – сказал Гавриил. Его сердце ещё на месте, и он подмигивает Томасу с заднего сиденья полицейской машины.       Он не доживёт до рассвета.       В долину возвращается притихшая, но совершенно здоровая девочка Мэри. Она глядит на Томаса хитрыми индейскими глазками и молчит – молчит, как рыбка. Томас мог бы её спросить – он даже знает правильные простые вопросы! – но не спросит. Может быть, тогда девочка, получившая свой первый поцелуй от усталого рыжего ангела, вырастет и забудет.       Может быть, детектив Томас Дэггетт отчитается наконец по этому дурному делу и сдаст его в архив.       Его диссертация проходит как улика. Детектив Дэггетт пролистывает её не читая (помнит почти слово в слово) и находит длинный рыжий волос между страниц. Он осторожно берёт волос пинцетом и запечатывает в конверт – ещё одно вещественное доказательство. Только конверт отправляется не в коробку с вещдоками, а во внутренний карман. Доказательство сворачивается тёплой нитью против сердца.       Томас Дэггетт – беззащитная в общем-то божья тварь.