Пендель судьбе

Я немного прошлась по воде, намочив ноги в лазурном и тёплом море. Плюхнувшись на воду, которая с радостью меня поддержала, я лежала на солнышке и радовалась. Хотя вскоре мне пришлось выбраться и уйти в лес. Я пролезла под желтым ограждением, почти наверняка на нём было написано что-то вроде «вход воспрещён» или «осторожно, монстры вторжения», но я никогда не читала эти надписи. Сколько раз я здесь была, но ни разу не видела, ни единого даже самого крохотного келпа. А была я здесь очень много раз. Потому что здесь стояло моё бунгало. Точнее, бунгало-то было не моё, а брошенное. Но по весне я всё равно перебиралась сюда. Мне очень нравилось быть на природе, поэтому я переезжала в этот домик, а по осени снова возвращалась в город. Флавий был против того, что я жила вне города, но не был в курсе, где именно, иначе задал бы такую трёпку… Похлеще того случая, когда Тиберию промыли мозги, Флавий очень долго не мог простить ему такой неосторожности. А меня бы он просто за уши оттащил обратно, в город. Волос у меня был хоть и длинный, но жидкий, как ухватишься, так и выскользнет из рук. Зато ушки, которыми я так любила всё подслушивать, и носик, который я так любила совать в чужие дела, были длиннее некуда. Бунгало находилось в самой чаще леса, за оврагом с переваленным через него деревом-мостом. Домик был уютный и небольшой. Следы заброшенности проявлялись только в пыли, да листьях, пробиравшихся с улицы по осени. На двери, уже не закрывающейся, виднелись следы от когтей келпов и зубов хищных онгов. Крыша в одном месте была проломлена, но там я установила лестницу и во время дождей натягивала брезент. Это было довольно удобно в жаркие летние дни и по ночам: во-первых, дом постоянно проветривался, а во-вторых, в бунгало проникало больше света. Ведь здесь не было ни электричества, ни водопровода. Даже связь была очень плохой, связаться с кем-то можно было только с самого берега. В овраге бил небольшой родничок с питьевой водой. Я часто из него пила, хотя это каждый раз доводило до ломоты в зубах; вода была очень холодной. Но я всё равно любила пить из этого родника. Чистая вода была гораздо вкуснее обыкновенной. Порывшись в углу комнатки, заменявшей кладовку, я нашла большой тазик и выкатила его на солнышко. Там же найдя ведро, я натаскала воды из родника для импровизированной ванны. Долго ждать пока ледяная вода нагреется, время не было, так что я, скинув одежду и глубоко выдохнув, прыгнула в тазик. Воды было не много, но она была такая ледяная, что дрожь пробрала моё тело, несмотря на солнышко, пробирающееся сквозь ветви деревьев. Постояв минутку я поняла, что просто так вода не нагреется и, вдохнув побольше воздуха, вылила на себя из ковша, тоже притащенного из кладовки, ледяную воду. Наверное, мой крик услышали все ликаны, менары и вараксы в округе. Клацая зубами на весь лес, я сполоснула волосы от морской воды, смыла с себя все водоросли и песок, а так же все заботы и усталость. Через некоторое время мне даже понравилось находиться в ледяной воде. Но когда я услышала крик: «Ронка!!» - мне стало не до любования и отдыха. А ещё я резко вспомнила, что забыла притащить с собой полотенце. Рванув с места, словно молодой архан, я понеслась в бунгало. Мне было бы очень стыдно, увидь меня именно этот человек, потому что его голос я узнала. Это был Ник. Мой старый знакомый. Какое-то время он преподавал в моей школе, пока однажды не стал бессмертным. Когда он был моим преподавателем, то хотел меня удочерить, но не мог добиться получения родительских прав. А потом его по работе отправили в другой город, а я перебралась в деревню. Одним словом: наши пути разошлись. Но когда я стала адептом в культе рыжика и перебралась обратно в свою родную школу, то встретила там добродушно улыбающегося Ника. Так мы снова встретились. Он рассказал, как однажды стал бессмертным и сказал, что смог добиться получения родительских прав. А я, смеясь, сказала, что ушла из приюта, нашла постоянную работу, квартиру и теперь счастливо живу, так сказать имею дом и «дружную семью» или что-то вроде того. Но Ник всё равно уговаривал меня перебраться к нему и жить рядышком, а я постоянно отнекивалась. Ник всегда был мне как отец, хотя он не мог в это поверить и звал себя «старым верным другом». Влетев в бунгало, я не сразу поняла, что происходит. Потому что со всех сторон зазвучали смутно знакомые голоса: «С днём рождения, Ронья-Воронья!!» - и грянули хлопушки. Я с испугу зажмурилась и махнула рукой в привычном ведьмовском жесте... Сначала раздался грузный «чмак», потом по полу покатились хлопушки, и поднялось возмущенные кудахтанье. Я открыла глаза и обвела масштабы катастрофы: по полу возмущённо кудахтав, неспешно прогуливались трое кур, три хлопушки лежали на полу, и в довершение картины это все дело покрывал торт в коробке, но шмякнувшись с такой высоты много от него не осталось, весь пол забрызгало. Я почесала в затылке и, не извиняясь, проскользнула к себе в комнату. Но спокойно вздохнуть я и в комнате не смогла. Я едва успела стащить с кровати простыню, заменявшую мне летом одеяло, и накинуть на себя, когда дверь резко открыл Ник. - Ронка, ну что же ты бегаешь от меня! – широко улыбнувшись и протягивая ко мне руки в приветственном объятии, сказал Ник. - НИ-И-И-ИК! – заорала я. – Какого чёрта ты врываешься ко мне, когда я принимаю ванну! Ник усмехнулся, прислонившись к дверному косяку. - Ты так проникновенно орала, что я не мог не прийти тебе на помощь, - он радостно оскалился. - Ты подглядывал! – обличила я своего старого друга. Он пожал плечами и хищно улыбнулся. Я взяла с постели подушку и бросила в него, но промахнулась, Ник быстренько ретировался из моей комнаты. Я села на кровать и вздохнула. Вытершись простынёй… чёрт! Простыня! А ладно, повешу на солнышке – высохнет. Из шкафа я достала старую форму лаборантки, врученную мне ещё давным-давно самим Флавием и так не разу не надетой. Ещё минутку я поразмышляла, надеть ли мне её или нет… Всё же решила надеть. Если я решила быть пай-зайкой, буду полностью пай-зайкой. Выйдя из комнаты, я заметила Ника, печально качающего головой: - А мы так старались, готовили тебе сюрприз. Думали - оценишь. Фикус даже постарался, торт испек... - говорил он, убирая остатки торта с пола, коробку он уже переставил на стол. - Я оценила ваш подарок… - протянула я, нахмурив брови. - Вы меня напугали! Ник вновь оскалился в зловещей улыбке, подтверждая, что всё так и было задумано, а я пошла раздавать курицам пинки. Во-первых, чтобы они меня так больше не пугали, а во-вторых, это снимало заклинание. Я не имею в виду пинок под зад конкретно, но заклинание снимала нанесённая боль. Первой курицей оказалась Вика. Да это и была та стервозная ведьмочка, которая и научила меня этому заклинанию. Бессмертная бухнулась на пол, со стоном потёрла поясницу, провела рукой по лбу и возвела глаза к клочку неба, пробившемуся сквозь крышу. - Никогда не думала, что паду жертвой собственных чар... - тихо сказала она, переводя взгляд на меня. - Быть курицей - нечто. Но мне все равно не понравилось. - Вы так накинулись, я испугалась. Не чаяла вас тут увидеть, - я усмехнулась. - Специально после ванны подкараулили? - спросила я, давая подруге руку и поднимая ее на ноги. - Ладно, раз мы ворвались во время ванны - у тебя была веская причина обратить нас в куриц. Я тебя прощаю, - сказала Вика, похлопывая меня по плечу. - Это еще кто кого прощать должен, - ухмыльнулась я, обнимая подругу. – Рада тебя видеть. - Взаимно, маленькая проказница, - пожурила меня подруга, и мы синхронно пнули следующую курицу. Следующей курицей был Крын, наш некромант. Недавно он облысел, в честь чего сделал татуировку скелета на всю свою морду лица и теперь ходил повсеместно ухмыляясь. Большинство старших богов при его виде кривились, хотя и пыталось этого не показывать, но с каждым разом это было всё сложнее и сложнее, ведь Крын был бессмертным некромантом. - А я ни о чем не жалею! - заметил парень и получил еще два пинка под зад. - Я что не могу выразить свое мнение? - обиженно спросил он, самостоятельно поднимаясь. - Я оценил вид снизу. От следующий двух подзатыльников он увернулся, но мой подленький удар под зад и Викин - под колени ни мог оставить равнодушным ни одну душу в этом мире, и парень разлегся на полу. На него вскочила третья курица. Она сама неожиданно стала Фикусом. Алхимик поправил сползшие на нос очки и улыбнулся. Мы тоже ему улыбнулись и поздоровались. Пока мы мило беседовали на всякие разные темы, Крын хрипел под тяжелым натиском задницы Фикуса. Начинающий алхимик весил очень много и был довольно массивным. - Фи-и-ик... Встань с меня... - просипел некромант, уже совсем задыхаясь. Крын был совсем небольшого телосложения, он был весьма худ и тонок. Фикус легко его придавил своей тяжёлой тушей. Да и вообще, если не знать, что Крын просто лысый некромант, то его можно было бы назвать серийным маньяком-самоубийцей. Дети от него разбегались в разные стороны, мамаши сразу закрывали своих чад телами. Крын жутко бесился из-за этого, но свою внешность менять не собирался, упираясь в два факта: во-первых, это очень дорого, а во-вторых, он любил себя такого, какой он есть. Наконец, для себя Крын решил, что его внешность будет эдакой проверкой для дам, на которых он часто западал. Большинство от него разбегались, нервы у них были послабее. Но, кажется, последняя его пассия отличалась от прежних дам тем, что вовсе дамой не являлась, а нервы у неё были крепче стальных канатов (или она просто была сумасшедшей со странными фетишами) и даже согласилась ненадолго переехать к нему пожить. Но как всё в этом мире несправедливо – она была смертной. - Если что, визор недалеко, - ободряюще пошутил Фикус, медленно поднимаясь на ноги и потягиваясь. – Как же всё же тело в образе курицы затекло. - Помогите, умираю... - прохрипел Крын, из горла брызнула кровь. У Фикуса в руках неожиданно появился шприц, было даже незаметно, как он извлёк его из плаща. Впрочем, с той же стремительностью юный и неопытный алхимик склонился над телом умирающего некроманта и воткнул этот шприц ему в шею, выпустил желтую сыворотку в кровь. Крын пару раз конвульсивно дернулся, пока Фикус деликатно придерживал его ногой. Некромант тихо или угрожающе что-то прошипел и затих. - Мне трупы в доме не нужны, - открестилась я. - Я вколол ему стимулятор, - наивно сказал неопытный алхимик. – Да и если что он просто исчезнет. - Туда ли вколол? - хитренько улыбнулась Вика, пиная Крына ногой, тот даже не дергался. – В любом случае трупа не будет. Тело сразу распадётся. - Надо было стаскивать штаны и в зад колоть. Там не промахнешься, - хихикнула я. – Вот это хорошо, и труп прятать не надо, и тело само исчезнет. Убийство бессмертного – идеальное преступление! Только, жаль, не умрет. - В следующий раз так и буду колоть – в задницу, - улыбнулся мне Фикус. - Не смей... - предсмертным хрипом изрек Крын, обращаясь в лича. – Вы даже хуже пожирателей… Друзья ещё называется! Он хоть подавится мною, попытавшись съесть, а вы!! - Не дрейфь! В конце концов, некромант у нас ты! – улыбнулась Вика. - Тогда подойди ко мне и подставь головку моей косе! Чтобы я хоть каплю здоровья из тебя высосал! Добродушная ты наша! – елейным голоском лисы из старой сказки про колобка, начал манить Вику Крын. - Я тоже знаю, что случилось с этим хлебобулочным изделием! – вздёрнула носик Вика, вспомнив ту же сказку, девушка начиная ковырять крыло лича своей туфелькой на шпильке. - Уууу! – взвыл Крын, но его крик перекрыло радостное пение Ника: - С днем рожденья, разбойница Ронья, С днём рождения тебя, - улыбнулся он, внося в комнату нарезанные остатки развалившегося торта и чашки с чаем на подносе. Мы встретили торт с неописуемым восторгом, словно дети уже пару месяцев не видавшие сластей. Словечко за словечком завязалась незатейливая беседа. Я интересовалась, откуда чай и столько посуды - у меня были чашки только для себя. Я никогда не рассчитывала на внезапный приход друзей. Но все случается в первый раз. - Стоп. У меня, что сегодня день рожденья? - удивленно спросила я, когда до меня дошло, что мы слетелись не на шабаш, а тортики с чаем не в честь моих выходных. - Забыла? - усмехнулась Вика, приподнимая бровь. Да, с моим Флавием всё было забыть неудивительно, что я и делала. Я нередко… точнее часто была рассеянной. Тиберия и Феликса, двух адептов Флавия это жутко смешило. Ибо эти двое нередко находили за мной хлеб и сахарницу, оставленные в холодильнике, ругались за молоко на полке с мукой, за смену крышек на баночке с кофе и чайнике. Я нередко вносила частицу хаоса в размеренную жизнь адептов культа Флавия, что смешило, увы, только этих двоих. Остальные меня недолюбливали, и это было слабо сказано. Во-первых, я уже не первый день подозревала, что знают, все знают, что я боюсь монстров вторжения и не умею драться! И просто так мучают меня неизвестностью и всякими страшными заданиями, которые, впрочем, не дают. Флавий, конечно, тот ещё сумасшедший, но он знает мою направленность и ловкие пальчики хакера, а не грозного убийцу кракенов, спрутоглавов или пожирателей. Во-вторых, была в культе и парочка грозных ребят, готовых меня размазать по стеночке на месте и им было абсолютно всё равно что я смертная. Кажется, их бы больше позабавило, если б я была бессмертная, и они бы меня развешивали по этой стеночке каждый месяц, куда Тиберий как-то вывесил мою фотографию с надписью «Агент месяца». Повспоминав ещё адептов Флавиевого культа я изрекла: - В нашем культе никто не празднуют дни рожденья. Они же все лишком суровые для этого. Хотя возможно просто в нашем культе не принято всей оравой отмечать дни рождения, -поразмыслив, я добавила. – Разве что Тиберий или Феликс отмечают свои… - Но ты-то совсем не суровая. И день рожденья у тебя сегодня. И его нужно отметить, - мягко улыбнулся Фикус, приподнимая за меня чашку с чаем и произнося тост, мы дружно чокнулись и засмеялись. - У тебя пока только дня смерти нет, - гаденько подхихикивая, сказал некромант. - Но и в этот день я буду веселиться, как на второй день рожденья. Я даже немного растерялась. От повеявшего на меня холода смерти и удивления мне стало жутко, по спине пробежали мурашки. Я поставила чашку с чаем на стол и приобняла плечи руками. Все в недоумении посмотрели на меня, а я только гладила свои плечи в местах, где в детстве у меня остались длинные шрамы от меча горгонида. Ник положил мне руку на макушку и погладил по голове, успокаивая: - Некромант, что с него взять, - неловко улыбнулся Ник. Я боялась смерти. Я как никто другой боялась смерти. Даже упоминаний о ней. Может быть из-за того, что однажды она ходила так рядом со мной, а может оттого, что я просто тогда осталась жива. - Ладно. Тогда у меня для тебя подарок, - ухмыльнулся Крын, доставая из-за пазухи коробку с шоколадными конфетами. Никто не был против такого вкусного подарка вкупе с чаем и тортом. Мы мило болтали, потихоньку поедая конфеты и выпивая чай. Но особый ажиотаж пришёл, когда оказалось, что конфетки были не простые, а с коньяком. Серьёзным таким коньяком и я та-а-ак захмелела… Даже от конфет! Ик.. - Кры-ы-ын! Что ты… Ик!.. Наделал!.. – попыталась я укорить его, попеременно икая и вспоминая, что мне ещё надо бы зайти к Флавию, иначе, зачем я вообще надела этот костюм лаборантки? - Зато, какое наслаждение, - сказал Крын, облизывая губы. – Как же я обожаю коньяк! - Твою ж! Ик! Мать! – заорала я. – А-А-А-А-А!!! Мне ж надо к Флавию за-а-а-айти!! В комнате повисла неловкая тишина. Все знали, что Флавий страшен в гневе. Тем более что он ненавидел хмельных людей. Никто из моих друзей не был так неустойчив к алкоголю, как я. Поэтому из-за их шалости мне придётся получить от нашего бога науки. Я возвела глаза к дырке в крыше, там краснел закат. Заорав, словно раненный орнис, тонко и пронзительно, друзья даже зажали свои уши, я встала и, взяв последнюю конфету, с особой жестокостью сожрала её и залпом допила горячий чай, обжигая язык. - Спртглв с вми, - проглатывая гласные, с чаем во рту, выговорила я, встала и ушла в закат. - Удачи, - тихо пожелала Вика, смотря в чашку чая, на моё магическое отражение, но оторвав от чайной глади взгляд, она посмотрела мне в спину; я ощутила её горячий взгляд. – Ты умрёшь. Я вздрогнула и, кажется, протрезвела. Не полностью, но что-то перекрыло доступ алкоголя к мозгу. Я напряглась и к друзьям повернулась уже на негнущихся ногах: - Я пойду, ребята. Когда будете уходить уберите в доме и натяните на дырку в крыше брезент, дверь приставьте так, будто оно закрыта. Спасибо за предсказание, Вика. Я буду аккуратна. До свидания, друзья! – сказала я, уже зная, что не вернусь домой живой. Все предсказания Вики сбывались. Особенно когда она гадала по чаю с магическим отражением. Мои друзья тоже это знали. Поэтому с такими же бледными лицами помахали мне рукой из дому, не в силах ступить через порог и обнять меня, поддерживая. Вика крутнула головой, будто очухиваясь от наваждения, огляделась и полезла к Фикусу, выспрашивать, почему все так замерли словно в немой сцене и он сказал ей. В глазах у бессмертной почти наверняка появились слёзы, хотя я и не видела, была слишком далеко. А я хотела быстро как менар бросится через лес, но негнущиеся ноги не позволяли мне этого сделать. Я быстро удалилась с полянки перед домом и, уже выйдя из поля зрения друзей, смогла позволить себе маленькую слабость. Из глаз, наконец, брызнули слёзы, я села под деревом и дала волю рыданиям. Никто не видит, так что всё будет в порядке. Уже через пару минут я опомнилась, встала и пошла к морскому берегу. Когда я туда дошла я вызвала шаттл и прилегла на песок. Он всё ещё был тёплым, хотя воздух уже остывал. А я лежала и лежала, смотря на небо, где медленно проявлялись звёзды. Ужасно болела голова, но я терпела и старалась не реветь, хотя и глаз медленно текли слёзы. Не хотелось ничего делать. Тем более идти на разнос к Флавию. Наверное это он меня и убьёт. Но даже от такой забавной мысли веселья не прибавилось. - Ронья! – я услышала голос Флавия, будто во сне. Его голос... очень красивый голос. Самый лучший голос, который я когда-либо слышала в своей жизни. Я рефлекторно потянулась за флешкой в поясную сумку и вытянула вверх руку, будто подавая дар своему богу. Какого же было моё удивление, когда холодные металлические пальцы отобрали эту флешку. Я-то думала, что голос Флавия мне просто послышался! - Ну, наконец-то я её достал! - лучший голос в мире произнёс это с тихим ликованием. - ФЛАВИЙ!? – я резко вскочила, внезапно столкнувшись с ним. Ноги подкосились от удара о сильную мужскую грудь, я потеряла равновесие, и могла бы грузно, словно мешок с картошкой (хотя и стольких килограммам во мне не было), упасть обратно на сыпучий, но всё же твёрдый песок, но Флавий вовремя схватил меня за руку, больно вывернув её. - И где ты всё время шлялась? – строго сказал он, придавая мне стойкое вертикальное положение.. - У меня был день рожденья, - пролепетала я, понимая, что оправдания из этого не выйдет.