Любовь под номером N

      Просто сказать, что Джин увлекается чтением — это безбожно схалтурить с определением. Скотту порой кажется, что девушка просто глотает книги, жадно впитывая каждое слово. И оторвать её от текста, если она сама этого не хочет, а ты не профессор Ксавьер — задача, тяготеющая к невыполнимой миссии.       Но что особенно бесит Скотта, так это неистребимая привычка Джин читать за едой. Когда в столовой все вокруг галдят, а некоторые и суются со своими ложками к соседям в тарелки, проверяя дурацкую теорию о том, что их обделили и соседская порция вкуснее, Джин Грей сохраняет равнодушное молчание. И даже вместо того, чтобы видеть симпатичное девичье лицо, Скотт вынужден созерцать маячащую перед ним обложку очередной книги.       Сегодня название на обложке — какое-то особенно трагически слащавое. Наверняка там какой-нибудь не особо обременённый смыслом сентиментальный романчик. Поэтому Скотт находит вполне возможным с ним поконкурировать. Парень перегибается через стол и толкает зависшую в воздухе книгу, сперва одним пальцем, потом упирается всей ладонью — но Джин и без помощи рук держит книгу крепко, не позволяя сдвинуть её ни на миллиметр. Более того, успевает в то же самое время с издевательским хладнокровием перевернуть страницу, всё так же не касаясь книги пальцами.       — Джин, поговори с людьми! — упорствует Скотт. Меняя тактику, пытается сгрести книгу ладонью сверху — и тут же получает горячей ложкой по пальцам.       — «Когда я ем, я глух и нем». Детская прописная истина, — коротко отзывается Джин, видимо, считая, что таким образом у неё выйдет отделаться от Саммерса. А Скотт коротко торжествует — во-первых, с ним говорят, из чего проистекает, что, во-вторых, его считают за человека.       — А книжки за едой читать, значит, нормально? — обличающе вопрошает парень. Но загнать Джин в логический тупик не выходит.       — А про слепоту там ничего не сказано, — невозмутимо парирует девушка. И подтягивает книгу ближе к себе, чтобы Скотту было сложнее до неё дотянуться. Устрица вот-вот снова щёлкнет створками раковины — и Саммерс не уверен, что сможет так же успешно выманить её наружу во второй раз, не лишившись пальцев, которые запросто может этими самыми створками прихлопнуть.       — Про что хоть? Интересно? — с тоскливой надеждой вопрошает Скотт, разглядывая обложку, дразнящую память смутно знакомой фразой.       — Интересно, — кивает Джин. Наконец-то отрывает взгляд от страниц, внимательно оглядывает Скотта, словно решая, имеет ли смысл вообще ему об этом рассказывать, и коротко объясняет: — О том, как общество меняет человека.       — В смысле? Типа, прогибает под себя? Это что, философское что-то? — поражается Скотт, ожидавший от заявленного названия совсем другого. И привстаёт, пытаясь изогнуться и заглянуть за обложку: что, серьёзно? Там вот прямо так всё серьёзно?       Эти вопросы оказываются заклинанием. Джин неожиданно улыбается. Девушка закрывает книгу и принимается взахлёб пересказывать Скотту содержание. Саммерса, правда, на уроках литературы обычно в сон клонит, но тут совершенно иной случай. Здесь речь не о какой-то там сомнительной пятёрке в дневник, тут всё куда важнее. Поэтому Скотт из кожи вон лезет, поддерживая беседу, задаёт вопросы, стараясь разобраться в поворотах сюжета. Под конец Джин обещает одолжить Скотту книгу, когда сама её дочитает — а Саммерс в ответ клянётся, что непременно прочтёт. И прочесть таки придётся, спрятать от Джин подленькую мысль о том, что книга вместо того, чтобы быть прочитанной, оказалась припрятанной в столе, у Скотта не выйдет.       Чёртова связующая литература.