Заметки на полях. Как приручить дракона.

Всем привет! Как всегда огромное спасибо за Ваши + и комментарии, они помогают мне писать дальше. Рада, если кому-то нравится и немного заставляет улыбнуться.

***

— Выходи. Девушка упрямо скрещивает руки на груди, жует губы и принципиально даже не смотрит в его сторону. В итоге она остается в машине одна. Время тянется, липнет к мыслям, раздувается розовым жвачным пузырем того и гляди лопнет. Дракон не собирается возвращаться, абсолютно наплевав на свою пленницу. А карета не собирается трогаться с места, превращаться в тыковку…черт, другая история. Что ж, наверное, на такой случай не плохо бы обзавестись правами. Девушка открывает дверь, беря спасение в свои руки, и с тяжелым сердцем ступает на дорожку из желтого кирпича. Она замерла, выдохнула. На удачу, стукнула каблуком о каблук…. — Пикапу-трикапу, Ботало-мотало, Турабо-фурабо, как же там дальше? А, черт. Ох, Элли-Элли, куда же ты идешь? Боевой настрой тает с каждым шагом. Слова, которыми она собиралась отчитать Джиена, теряются между просторными, запутанными коридорами и комнатами. Не такой большой разгон потребовался, чтобы перейти от смелой девочки из Канзаса к трусливому львенку. И вот она неуверенно лавирует между банками с краской, прокладывает курс сквозь нагромождения картин и холстов, огибает препятствия из разношерстных, дизайнерских кроссовок, разводит руками шторы, занавески кофты, футболки. Задерживает взгляд на разбросанных то тут, то там полароидах. Прилагает усилия, чтобы не обрушить высотки модных журналов. — Джиен-ши. Эй! Он же не мог испариться? Привез ее черт знает, куда и свалил? Казалось бы, в конце опасного путешествия ее должна ждать Розовая страна с доброй феей, исполнение желаний, воздушный шар домой…вместо этого, ее, кажется, сожрут шипастые. Джиен сидит за большим длинным деревянным столом, пьет кофе и скролит ленту в айфоне. Дополняя картину, огромные панорамные окна заливают пространство светом, островки напольных цветов создают кусочек рая, внушая ложную умиротворенность. Когда это в логове драконов жаловали что-то кроме еды? — Вышла все-таки? Кофе будешь? — Это твоя студия? — Да. Располагайся. Девушка уже начала снимать сумку с плеча, а потом повесила ее обратно. Взгляд блуждал по разномастным табуретам. На одном банка с кисточками, на другом лампа, третий заставлен свечами. — Где тут располагаться? Что из этого предмет интерьера, а что крутое современное искусство? Джиен усмехается и указывает взглядом на свободный стул.  — Садись. — Ощущаю себя в инсталляции на тему тайное вечере. Спасибо, кофе не надо, отвези меня домой. — Мне казалось, я извинился — аккуратно начинает Джиен. Типа, Элли ураган закончился, ждите нового до фиг пойми куда. Девушка в ответ бурчит что-то невразумительно и неопределенно мотает головой. Что ж весь ее праведный гнев были размыт капуччиновой пенкой с корицей, а вот горечь на дне осталась. — Глупо злится, когда дело даже не во мне. Она с силой стучит кружкой по столу, срывая гнев на крутой дизайнерской керамике. Керамика с достоинством выдерживает обрушившиеся несчастья, поэтому от звука раскалывается ее голова. Жаль, что не голова дракона. Парень возвращается с краской, кисточкой, фломастерам. Кладет белый листок по середине, на нейтральное территории, словно минное поле обходит. — Рисованием займемся? — язвительно комментирует девушка, хоть и не может скрыть интереса. — А чем еще занимаются двое взрослых людей в укромном месте? — также язвительно в ответ отзывается дракон. Не двигается, вообще ничего не делает, скучающе потягивается, зевает, бросает взгляды на телефон. Только когда она как прилежная ученица выпрямляет спину, складывает руки на парте столе и сосредотачивает на не внимание, ухмыляющаяся ящерица соизволит начать. — Я такое как-то с Сынри пробовал, вроде зашло. Если с тобой сработает, запатентую, выйду на пенсию и куплю бейсбольную команду. Квон берет кисточку и смело рисует на одном из листков некрасивую черную кракозябру. Задумывается и добавляет еще молний, добавляет синего, тут же смешивает его с красным. Причудливые линии переплетаются перпендикулярятся и параллелятся, спутывая и запутывая в клубок ее мысли. Когда великий остается удовлетворен своим шедевром, он двигает рисунок к ней и еще один пустой лист. Сейчас застрянет тут с поехавшим Дракон линии рисовать, с него станется. — А теперь найди 10 отличий. Она поднимает на него взгляд. — 10? Ты серьезно? — Математика не моя сильная сторона, не в этом дело! Вопрос был риторическим — он изящно взмахивает рукой, перезванивая серебряными браслетами с подвесками. Джиен выпрямляется, прокашливается и пробует еще раз. — Какой листок больше нравится? — Вопрос с подвохом? — задумывается девушка — С подвохом тут только ты, — он толкает ее указательным пальцем в лоб, — булочка бао, соображай быстрее. Вот если б тебя попросили выбрать из этих двух листков определение слову эстетичность, элегантность, красота, совершенство. Девушка без сомнений указывает не белый лист. — Ответ неверный? — она всматривается в художества, стоит пересчитать его закарюки? или дела в цветах? Это какая-то цветовая психология Джиен улыбается, как-то снисходительно, с его этой его вечно всезнающей усмешкой. — Здесь нет правильного ответа. Он берет белый листок и принимается его складывать — Дело в тебе. Дело всегда в тебе. — Джи ставит на стол между ними красивый кораблик — Белый нравится большинству. Лаконично, чисто, красиво, всем подходит, всегда в тему. А мои художества, на любителя, хоть я и старался. Но знаешь в чем разница? На белый смотреть неинтересно. Да, прекрасно и ничего лишнего, но мне не интересно. С людьми таже фигня. Вот был человек с зигзагами — он кивает на свой рисунок — потом он съездил в Париж. С легкой драконовой руки на листе появляются розовые точки. — Потом он влюбился. GD рисует три красные полоски в углу. — Затем ему сказали, что он толстый и волосы у него коротки — на листе появляются три серые волны — а потом он забил и пошел пить с друзьями Квон рисует темно-зеленые каракули. — И вот так много всякого, — парень задумывается и добавляет в центр желтый, — лучше стало? Девушка смотрит на всю эту мешанину и думает ответить так чтобы и Джиену понравилось, и уйти в сохранности получилось. — Прям Кандинский, в его ранние годы. Года так в 3-4. Квон громко и заразительно смеется. — Короче, в итоге получаешься ты. Ну, или не ты, а я. Кто угодно получается. Но получается свой, самобытный, интересный, самодостаточный. А потом, этот самодостаточный начинается стремиться к идеалу, начинает себя отмывать, пытается забелить. И что хуже, начинает загоняться, думает что всем, всем до единого нравятся белые незаполненные пустышки и только такие подходят. Их взгляды встречаются в неравной битве. Недоверчивость против убеждения, неуверенность против понимания, предубеждения против…дракона. — Загоняется, загоняется,— Джиен закрашивает свой рисунок черным, — и прячет все, что делает его уникальным и исключительным. И до идеала не дотянулся, и свое все подрастерял, так не то не се. И вот он живет весь такой бедный несчастный, забыв, что у него внутри... Джиен выдерживает драматичную паузу, стирая черную краску в углу рисунка. — Целая вселенная. Кому-то очень интересная вселенная. Она силится, но не может оторвать взгляда от рисунка. Лишь старается удержать слезы. — Ладно, мальчик-ромашка, патентуй свои курсы. Только там еще про поток добавь, силу мысли и подарки от вселенной. — Кому-то, глупо надеяться, что всем, но кому-то. Совершенно точно, кому-то интересен твой голос твои мысли. — Мои кракозябры? — прерывает его девушка, пока соленые реки не затопили сокровищницу дракона со всем добром. — Ты только что оскорбила раннего Кандинского, но да, твои кракозябры Что ж. Жизнь в пучине жизни, когда тебя штормит из стороны в сторону, ты не можешь оставаться белым листком. Иногда приходится быть Элли в поисках дороги, иногда железным человеком в поисках сердца, иногда как лев нужно собрать всю свою храбрость. но лишь объединив все, можно стать чем-то цельным. Кем-то. — Кому-то можешь быть интересна ты. А иногда очевидные вещи доходят, когда кто-то произнесет их в слух.