Дефект породы

- Мы ждали Вас два дня назад, мистер… Большой, ужасно старинный, ужасно монументальный, будто вырезанный внутри исполинского дерева, кабинет, принадлежавший еще пра-пра-пра… кавалеру трех геральдических войн, одного мятежа и основателя некогда обширной, а ныне истончившейся до предельного минимума династии, сосредоточившейся в последнем ее члене, восседавшем на чудовищно-готическом, как и весь остальной интерьер, стуле со спинкой, больше похожей на видавший виды рыцарский щит. Вопросительный тон – слишком нарочитый и слишком старательный, чтобы быть хоть сколько-нибудь искренним. Да и пальцы, лениво вертевшие скрепленное красным королевским сургучом письмо, не очень-то торопились его развернуть, чтобы ознакомиться с содержимым. А вот взгляд – внимательный, цепкий, как абордажный крюк, говорил о несомненном интересе и изрядной доле настороженности. - …Холмс, - так как Шерлок и не подумал раскрыть рта прежде, чем переданные им бумаги были прочитаны и оценены, имя пришлось озвучить новоиспеченному хозяину Хамфри-корт самому, – уверен, для задержки были серьезные причины, поскольку случившееся… обстоятельство имеет слишком серьезные последствия для нашей семьи. - Разумеется, - Шерлок наконец-то позволил себе легкий кивок и снисходительно приподнятый угол рта. - Ваш уважаемый родитель выбрал неудачное время для смерти. Эти Брачные Торги… - его лицо изобразило крайнюю степень неудовольствия, - …на дорогах полно озабоченных своими чреслами идиотов и прочего сброда. Надеюсь, тело вы сохранили? Я намерен его осмотреть, как и допросить Вашего… - он задумался, насколько оскорбится Тревор-младший, если назвать омегу отчимом? - …подозреваемого. Кажется, Тревор думал приблизительно в том же направлении, потому что с последним словом он одобрительно кивнул и чуть мягче посмотрел на зажатый в руке документ. - Мистер Шерлок Холмс и сопровождающий его омега, принадлежащий семье на правах супруга сэра Майкрофта Холмса, - глаза пробежали по изящной вязи букв и вернулись к гостям, будто сличая слова с оригиналом, – про третьего тут ни слова. Кто это с Вами, сэр? Вы должны понимать, нам ни к чему огласка… Не скрывая раздражения, он уставился на Джона, опустившего голову, как и полагалось прислуге. Впрочем, Шерлок только презрительно фыркнул. - Должен же кто-то присматривать за имуществом и заботиться о ночлеге? Полагаете, я должен сам чистить сапоги? Или Его Величеству стоило упомянуть в письме всех, включая лошадей? Уотсон – мой слуга, если Вы не станете настаивать, чтобы я выставил его за порог вашего… гостеприимства. Кажется, смутить хозяина, не прибегая к прямым оскорблениям, все же удалось – милорд откашлялся и отложил гербовую бумагу на край стола. - Прошу извинить мою чрезмерную осторожность. Вы должны понять, сэр, убит мой отец. - Я понимаю. И как только приведу себя в порядок, допрошу всех участников и свидетелей этого прискорбного события. - О, – кажется, только сейчас Тревор вспомнил про долг и обязанности хозяина, - конечно, вас немедленно проводят в гостевые апартаменты. Прислуга уже получила все распоряжения, Вам достаточно лишь пожелать… - Не стоит. Пусть кто-нибудь просто покажет моему мальчишке, где горячая вода и кухня, он вполне способен справиться с моими скромными потребностями. Но для Грега нужна отдельная спальня и ключ. - Конечно-конечно, я прекрасно понимаю, насколько для омег важна… - взгляд темных глаз стал тяжелым и вязким, как деготь, - …приватность. Милорд Майкрофт может быть совершенно спокоен – в этом доме его супругу не придется волноваться за свою неприкосновенность. Грег с трудом подавил желание ссутулить плечи и склонить голову – вопреки заверениям альфа откровенно подавлял, от снисходительной, нарочитой любезности хотелось бежать и спрятаться, отступить Шерлоку за спину, под защиту обожаемого кланового запаха и наследственного ледяного высокомерия. - Если позволите, я бы желал увидеть за ужином Вас и Вашего спутника, милорд, - совсем другой, милый Тревор перевел прицел внимание на высокого гостя, покинув оборонный бруствер стола, словно объявил перемирие. – После чего Вы сможете поговорить с Ю, я прикажу ему спуститься в библиотеку, там вполне удобно… - вопросительный взгляд заставил его изменить тон до извиняющегося, - после случившегося Юджин редко покидает свои покои… потрясение… кто бы мог ожидать от него… такого? Что же касается тела… На миг тень болезненного сожаления вызвала уродливую гримасу в стремительных, резких чертах странно красивого лица, но уже спустя минуту оно разгладилось до совершенной безмятежности, как будто вены и мышцы наполнил наркотический дурман. - …в любое удобное для этого время. Покойный милорд временно помещен на ледник под винным погребом. Холодно, сухо, темно… Кажется, он хотел сказать что-то еще, но, скользнув взглядом по напряженно-подобравшемуся омеге и мальчишке-бете, хмуро разглядывавшему ковер под ногами, поморщился и потянул за длинную ленту, вышитую по зеленому атласу серебряным кантом. Где-то в отдалении мелодично поплыл звон колокольчика. - Мой дворецкий покажет дорогу, мистер Холмс. Шерлок сухо кивнул, развернулся на каблуках и, шагнул к двери, выпихнув перед этим в коридор Джона и пропустив Грега. Рука с маленькими, крепкими пальцами вдруг легла ему на предплечье мягким, но уверенным захватом, не удерживая, но настаивая… - Шерло-ок… - Тревор выдохнул имя, будто кальянный дым. Невысокий рост не позволил его губам оказаться напротив, но даже плечу от их близости вдруг стало нестерпимо горячо, - необычное звучание… красивое, как всякая редкость. Сумрак кабинета, нарушенный лишь парой старинных масляных ламп, не дал понять – настолько темны радужки, или это зрачки чернильными кляксами поглотили весь оттенок, но то, что выглянуло из их глубин, не имело ничего общего с простым любопытством или ритуальной вежливостью. И если бы не мускусный, как у всех альф, аромат… ярко-перечный, с привкусом табачного пепла, густым шлейфом ванильной горечи и сладкого, на грани пристойности, вина. - Джеймс, – вздернув подбородок и коснувшись грудью плененного локтя, он смотрел то в глаза, подернутые изморозью непонимания, то на губы, поджавшиеся, но все равно, предосудительно изящные, - не вижу поводов для продолжения этих неуклюжих церемоний. И полагаю, что печальное событие, заставившее Вас посетить этот дом, не станет препятствием для более близкого знакомства. Шерлок выдержал взгляд, не отняв руки, не отстранившись от чересчур интимной близости, вообще не сделав ничего, что могло бы прояснить его отношение к сказанному и, более того, к несказанному. Мягко перехватив тонкую, но удивительно сильную руку, он повернул ее ладонью верх, словно желая прочесть что-то в паутине линий, чертя по ним кончиком алебастрового пальца от холмов до браслетов*. И лишь, когда голубая венка, как ловчие тенета, прервала его неспешный дрейф, губы сложились в улыбку, более понимающую, чем следовало альфе высоких кровей. - Полагаю, мне придется задержаться в Хамфри-корт на пару дней… Джеймс. … Дом Треворов не был для Шерлока чужим. Оба рода связывали настолько долгие межсемейные отношения, что имей они отпрысков каждого пола, династическое слияние случилось бы уже пару столетий назад. Их альфы участвовали почти во всех военных кампаниях Королевского Двора, старшие сыновья несли службу в королевской гвардии, младшие занимались коммерцией и науками, пока нашествие сарматов и последовавшая за ним клановая война не выкосила оба дома почти под корень. Ему не надо было вглядываться в лица на портретах, на потемневшие от времени и огня доспехи, застывшие немыми стражами по обе стороны галереи, на тяжелые штандарты, вывешенные на балках под арочными сводами, на хрупкие безделушки в человеческий рост… …полупрозрачные вазы, разрисованные фантастическими птицами, начинали печально петь на разные голоса от прикосновения стали и дерева… или костяшек детских пальцев… Он помнил все до последней мелочи. Как, впрочем, и то, чего уже не было на своем месте. Большинство коридоров, где в детстве за каждым поворотом чудился бряцающий кандалами призрак, а в свинцовых переплетах витражей солнечный свет рассыпался на веселые цветные пятна, так и осталось холодными каменными галереями, опоясанными темным деревом лишь в пролетах лестниц и дверных портиков… все те же светильники потрескивали фитилями, а пламя все так же заставляло тени плясать и кривляться, как и лет сто назад… Но гостевые комнаты уже оделись в теплые, спокойные и радостные цвета, сменив грубую штукатурку и звериные шкуры на вытканный цветами плотный восточный шелк, кирпичную кладку на резные панели из солнечного кедра, а белый, в нежных прожилках мрамор одел камины и купальни в юную безупречность. Но и старинная мебель вовсе не была сослана в забытье чердаков и людских и кухонь… Заботливая, умелая рука вплела ее угрюмую, суровую основательность в новый, свежий интерьер, окружив, как седого патриарха внуками, компанией изящных столов, кресел, шкафов и витрин, подобранных в тон дубовому потолку и паркетам, натертым и отполированным воском до тусклого, благородного сияния. И Шерлок догадывался, чья именно – в его последний визит к Треворам никто и представить не мог на месте буйволовой кожи набитых конским волосом диванов и громадных кроватей, больше похожих на уменьшенные копии самого замка, льняной жаккард и шелковую тафту, а окна, вместо тростниковых ставней, наполнила невесомость органзы и уютный интим мерцающего вендицкого атласа. …омежья душа поселилась, проросла в холодных стенах, выстроенных из одиночества, утрат, старых воспоминаний и потерянных надежд, а маленькие руки уверенно отвоевывали одно пустое гнездовье за другим, наполняя светом и жизнью каждый дюйм старого дома… …и казалось немыслимым, что эти же руки захотели уничтожить геральдическое древо, на котором их юный владелец мог расцвести прекрасным свежим побегом в заботе и нежности поздней любви. Загадка возбуждала. Ее острый, животный запах дразнил обоняние, заставлял нервы вибрировать, и их многоголосое пение наполняло голову невообразимым гулом, заглушить который могло разве что смутное томление той части тела, что с юности подчинялась рассудку, позволявшему чреслам вожделеть исключительно в отведенное для этого время и исключительно для поддержания физиологического равновесия организма. И, тем более, был совершенно непонятен этот внезапный, нелепый бунт… Купание и впрямь сотворило маленькое чудо – Шерлок чувствовал себя легким, сильным и упругим, как тетива натянутого, звенящего в предвкушении выстрела, лука. Чистота волшебным образом передалась от тела к утомленному долгим бездействием уму… в самом деле, не считать же настоящей работой эту нелепицу с побегом омеги и его, Шерлока, еще более нелепым сновидением? Он, разумеется, разберется с ними всеми – со своим идиотскими, не ко временим проснувшимися желаниями… но потом, потом… не раньше, чем с этим ужасно интересным убийством. Ну, да, конечно… некоторые сомнения царапнули совесть, если так можно было назвать едва ощутимое беспокойство, прокатившееся вдоль лопаток, когда он с беззастенчивой легкостью свалил на Джона обязанности слуги, заставив на короткий миг засомневаться, что тому будет под силу натаскать полную ванну воды, бегая с тяжелым ведром между этажами. Но, вспомнив нож в твердой руке, отлично выструганную острогу и навыки ближнего боя, невесть откуда взявшиеся у омеги, которому и полагались-то - хорошие манеры, пара языков, дом, дети… ну, и возможно, некоторое представление о лекарственных снадобьях… и прекратил терзать свое мужское начало глупой заботой о «нежной фиалке», едва не перерезавшей ему горло. Но надрываться Джону не пришлось. Прислуга и впрямь знала свое дело и была отлично вышколена, чтобы быстро приготовить все необходимое для господского купания в отведенных апартаментах. Погрузившись в благоухающую лавандовым паром воду, Шерлок блаженно откинул голову на расписанный счастливым клевером бортик, прикрыв ресницами глаза, и ленивым жестом поманил к себе «Хэмиша», который невозмутимо поскидывал с себя всю одежду, кроме длинной рубашки, да и у той подвернув рукава выше локтей, как заправский банщик. Босой, с восхитительно голыми ногами, он выдернул зубами пробковую затычку из бутылочки с лавандовым мылом, плеснул щедрую порцию себе на ладонь и принялся не спеша, со знанием дела, вспенивать его на темных волосах, свившихся от влаги в смоляные кудряшки. Шерлок потрясающе томно вздохнул, застонал и опустился ниже, позволяя воде покрыть и грудь и плечи и дойти почти до губ. Как любой альфа его положения, он не смущался ни собственной наготы, ни присутствия посторонних в самых интимных занятиях вроде смены белья или подобного купания… он знал, как именно выглядит его тело, и знал цену взглядам, что сейчас на него бросала пара девчушек в накрахмаленных передниках, раскладывавших вычищенную и выглаженную одежду на забранной тяжелым парчовым покрывалом постели. …они пришли посмотреть… Как слуга, разжигавший камин… как лакей, посланный дворецким, чтобы узнать, какое вино предпочтет гость… как секретарь самого милорда с красной бархатной коробкой, перевязанной шелковым шнуром, внутри которой на ложе из тончайшей замши лежала редкой красоты бриаровая** трубка с эбонитовым мундштуком. …черт, он пытался бросить курить, и готов был поклясться, что хозяин не мог не почувствовать остаточного табачного запаха на его коже… презент определенно был сделан не без умысла, с намерением проверить, как быстро Шерлок уступит своим тщательно подавляемым слабостям… странное любопытство… И если Шерлок не ошибается… а он НЕ ошибается… милорд послал соглядатаев, чтобы прояснить щекотливый вопрос с мальчишкой, которого альфа таскает с собой, очевидно, не просто так. И это уже интересно. …даже если все так, и что молодой бета греет его простыни и его мужское достоинство вдали от статусных любовников - мало кто в своем уме станет совать нос в постель гостя его статуса… опасное любопытство… Погрузившись в Чертоги, как в ласкающую воду, он пытался понять, что именно вызывает у него это непрекращающееся, глухое беспокойство, раздражающий зуд, поселившийся в мыслях, едва они увидели друг друга. …нечто странное, волнующе-опасное было в молодом Треворе, в его темных, как перебродившая вишня глазах, в резких животных движениях, будто запертый в клетке зверь, возненавидевший золотую клетку и сытый плен… слова, имевшие не один, и даже не два скрытых смысла, но сказанные в уверенности, что и тот и другой будут поняты его гостем правильно… что-то огромное и неуловимое, что придавало их знакомству мускусный привкус соблазна - едкий, как глоток абсента, и неуместный, как флирт над гробом. И если для того, чтобы понять суть его интереса, ему придется продемонстрировать всю глубину их порочных отношений… что ж, он готов «отомстить» Джону за украденный поцелуй. Маленькие пальцы тем временем то вплетались в воронье гнездо на его макушке, то чертили спирали у висков и на затылке, проходя мягкими массирующими движениями по верхней линии высокого лба, перекатывали между подушечками упругие тонкие мочки, вызывая у вытянувшегося в купальне мужчины кошачье урчание и довольные вздохи. Набирая чистую воду из стоявшей тут же бочки кувшин за кувшином, Джон тщательно смывал пенные хлопья с волос, заблестевших каштановыми сполохами… а когда дело дошло до плеч, до гордой широкой груди, ему пришлось поменять положение, оказавшись напротив… и тогда ладонь альфы, коснулась его ноги под коленом, прижалась к теплой, уютной ямочке, прочертив пальцами складку, липкую и влажную от пота… …если втянуть запах носом, он будет полон амбры и полыни… и еще чего-то, чему не придумали названия, но что определенно стоит вечности, чтобы поискать… Джон не отстранился, не вздрогнул, будто ничего и не почувствовал, даже ресницы – золотые пшеничные пушинки, не утратили безмятежной сосредоточенности, а синева в их тени – юношеской чистоты. …восхитительное самообладание, Джон… достойно восхищения… даже Грег все еще смущается, если вломиться без стука в их супружескую спальню… Давай-ка проверим, насколько далеко ты позволишь мне зайти… Возможно, для демонстрации их отношений этого хватило - судя по сбивчивому перешептыванию, по тихому несдержанному хихиканью и неловкой возне за приоткрытой дверью, но Шерлок уже был слишком занят своим собственным маленьким экспериментом, чтобы остановиться. Не свернутое в пучок грубое трепанное лыко, по обыкновению используемое в этих краях, а природная губка – дорогая, привезенная издалека вещь, пористая и шершавая, как шляпка древесного гриба, в облаке душистой пены стирала с его тела усталость и грязь от шеи вдоль ключиц, вокруг аккуратных темных сосков, старательно избегая с ними прямого контакта, когда его собственная ладонь двинулась по гладкой, совершенно лишенной растительности ноге, отмечая упругость мышц, угадывающихся под кожей, тренированных долгой ходьбой и очевидным умением карабкаться по склонам и деревьям… интересно, как именно будущий господин намеревался использовать настолько специфические для омеги способности? Возможно, Джон все же не сумел сохранить нейтралитет – нога напряглась на миг, а пальцы, державшие губку, сжались так, что пена щедро плеснула из нее, растекаясь по воде большим облаком. В воздухе поплыл легкий лавандовый аромат, а с приоткрытых тонких, почти бескровных губ сорвался тихий всхлип… Шерлок остановился, зрители по ту сторону зачарованно затаили дыхание… …когда он добрался до самого верха, даже не притормозив в том месте, где ноги переставали быть «просто транспортом», под рубашкой не оказалось ничего, кроме самого Джона – его атласной на ощупь кожи, теплого оката ягодиц, с одной стороны переходящего в плавную линию бедра, а с другой в манящее тепло уютной ложбинки… Не меняя позы, Джон склонился… наверное, со стороны это выглядело более, чем обещающе… а рука, выпустившая губку, заскользила по предплечью к шее в самом интимном жесте. Под его прямым, откровенным взглядом, от которого сбитому с толку телу вода казалась то ледяной, то обжигающе горячей, Шерлок слишком поздно понял, что именно ищут маленькие, восхитительные лазутчики. …прихватив за подбородок и мягко, как умеют только омеги, уже осознавшие власть своей привлекательности, Джон очерчивает абрис челюсти, и Шерлок успевает услышать, как бьется под кожей его взбесившийся пульс… А потом пальцы впились, как тупые арбалетные болты, пережимая обе сонные артерии, тело почти мгновенно тяжелеет, и Шерлок начинает соскальзывать – на дно купальни… на дно Чертогов… на дно гулкого мутного забытья… Крепкий захват под ослабевшую спину не дал ему нахлебаться мыльной воды, палец, ласкаясь, пробежал по нижней губе, стирая с нее удивление и обиду(?)… - Они уже ВСЁ увидели, милорд, - Джон говорил так тихо, что Шерлок скорее угадывал, чем слышал, - Вы же не хотите…? В самом-то деле? …омеги, Шерлок? В самом деле, братец? Но прежде, чем Джон поднялся, альфа, все еще не вернувший телу контроль, успел увидеть то, что не смогла скрыть распущенная шнуровка мокрой, облепившей торс и бедра рубашки. То, чего точно не было сутки назад, и то, что проступило теперь так очевидно. Даже если не верить собственным глазам. …изящный, как ювелирная инкрустация, перламутровый завиток… проступившая в основании шеи часть узора, прикрытого смятым воротником… пустой брак, не муж, но наложник… … Тот, кто видел большой ленный замок впервые, наверняка полагал, что внутри его полно громадных залов с каминами, в которых под силу поместиться вертелу с тушей быка или парой кабанов, где потолок больше похож на драконьи ребра, а узкие стрельчатые окна, как раны на теле исполина, истекают тусклым светом даже в самый яркий солнечный день, а чадящие факелы не могут разогнать унылый, тревожный сумрак во время позднего застолья… Столовая в Хамфри-корт действительно была просторной, с высоким кессоном**, уютно делившим потолок на ровные ячейки с рельефным пятилистником внутри. Камин – и правда, большой, но сообразный общему пространству, выложен белым полированным камнем и украшен сценами охоты по всему фронтону. А во все остальном – стол в десять футов на львиных лапах, покрытый накрахмаленной до снежного хруста скатертью с драгоценным кружевом по всему краю, мерцающее серебро приборов и подсвечников – выставленных больше для красоты, чем для освещения… по стенам рассыпались радужные блики хрустальных электрических ламп, недавно вошедших в моду. И громко заявивших, что имея под боком отличный водопад и громадные мельничные колеса, не использовать эти странные машины, позволяющие вдохнуть новую жизнь в старые дома, при это не разорившись на топливе и свечах, просто преступление. Милорд Джеймс, кажется, испытывал настоящее наслаждение от методичного расчленения перепелиной тушки, красиво уложенной на огромной белоснежной тарелке посреди антуража из спаржи, дикого риса и капель брусничного соуса, больше похожих на замерзшую кровь. Для полного впечатления не хватало только шариков ружейной дроби. Впрочем, птичьи силки уже незримо опутали сидящих за поздним ужином – Шерлок отчетливо чувствовал, как тонкая нить захлестывает его горло, стоило Тревору вскинуть на него глаза. - Могу я узнать, почему ваш омега не присоединился к нам? Как его… Ю? Серьезно? У них вообще бывают нормальные имена? Грег пнул его под столом и закашлялся, Джон, застывший за спинкой кресла, как и положено вышколенному слуге, не издал ни звука, но Шерлок почувствовал, как он сверлит глазами его затылок. - «Ю» - домашнее имя, так его называл мой отец, – Джеймс медленно жевал кусочек спаржи, наколотой на вычурную вилку с розовой жемчужиной в рукояти, - и я прошу нас извинить, Юджин плохо себя чувствует. Но обещаю, утром Вы сможете… - прямой, как выстрел, черный, как ночь взгляд, - …его допросить о чем пожелаете, дорогой Шерлок. Но Вы ничего не едите, а это прямое оскорбление мне, как хозяину… В Хамфри-корт лучшая кухня по эту сторону Большого Хребта. Гусиная печень, пирог с телятиной… божественный аромат, я даже отсюда чувствую вкус можжевеловых ягод и шафрана… Ваш спутник, полагаю, смог оценить мастерство повара. Грег, которому светская беседа о превратностях погоды и нравах Косуолда ничуть не помешала расправиться не только со своей тарелкой, но и со взбитыми сливками в высокой хрустальной креманке, пожал плечами и вздохнул. - Я не ем, пока работаю, сэр Джеймс, - Шерлок посмотрел на своего спутника, поковырял ножом давно остывшую дичь, и отложил надоевшие приборы. – Сытость отупляет. И думаю, что эта задержка очень кстати, я хотел бы услышать Вашу версию в первую очередь. Милорд сокрушенно покачал головой, сделал знак, и слуга наполнил его бокал вином из хрустального кувшина с крышкой из черненного серебра. Хозяин поднес изящный сосуд к глазам, покачал, омывая темной рубиновой кровью стекло, втянул носом раскрывшийся, как бутон, аромат и коснулся губами края. - Я наслышан о Ваших способностях, мистер Холмс… блестящий ум в прекрасной оправе. Предлагаю пари – Вы расскажете все, что сможете об этом вине, а я все, что смогу о моем отце и его дражайшем супруге. Шерлок не слишком жаждал травить алкоголем свой уникальный мозг, но упреждая тревожный взгляд Грега, поднял наполненный бокал, будто брошенную перчатку – три дня вынужденного безделья довели его ум до голодных судорог. - Если Вы настаиваете… судя по цвету, виноград с южного склона Хребта… вишневый оттенок… нет, ближе к сливовому. Сложный букет аромата с базой смородины, мяты и меда… остаточный шлейф скорее вишневая косточка, чем изюм… хотя и его привкус чувствуется на нёбе. Вкус… - он отпил большой глоток, смачивая язык, губы, перекатывая жидкий огонь по всему рту, не спеша глотать. … дикий привкус логановой ягоды, смородины, сливы, трав и дыма… полдень, нагретый июльским солнцем… едкие искры перца, табака, смолы, шоколада… шелест ночного дождя заполняет Чертоги, и тревожная нота истаивает, размытая густым, пряным запахом перезрелого сада, сменяясь жужжанием последних пчел… Что-то странное просочилось через поры языка, голова закружилась так резко, что пришлась зажмуриться, чтобы пережить небольшое падение сквозь внезапно провалившийся мир… скулы обожгло, тело напряглось и вспыхнуло предвкушением… желанием, заискрившем в кончиках пальцев, в животе, в ареолах затвердевших, занывших сосков, скрутило чресла в тугой, жаркий узел. За спиной послышался судорожный вдох, Шерлок ощутил едва начавшееся движение, оборвал его резким небрежным жестом, – Джон, ты думаешь слишком громко, это отвлекает. …Джеймс смотрит на него, не мигая, и Шерлок не может понять – исходит ли тот карамельный аромат от его бокала или от губ альфы напротив, все еще тянущего долгий, как поцелуй, глоток… - Санджовезе, четырехлетней выдержки, привкус чуть более терпкий, чем был бы годом до или после из-за дождей и переполненных ледниковых рек… бочки обжигали вереском, а его использовал только мастер Лионель Кабро из Бреддвика, где Ваши предки построили винокурню еще лет сто назад… и да, вино было разлито по бутылкам, новомодное пробковое дерево из западной колонии… что ж, оно нисколько не портит ни букета, ни послевкусия… Сэр Джеймс… Шерлок встал так резко, что его стул заскрежетал, царапая паркет, и опрокинулся, грохнув об пол тяжелой резной спинкой. Грег подскочил, в один миг растеряв всю расслабленную благожелательность, занимая оборону. Шерлок не мог видеть, но слышал превосходно, как Джон медленно вытягивает из-под ладного по фигуре колета, тонкое хищное лезвие… - Джон, прекрати возню и позаботься о моем родственнике и своей… проблеме, – не считая угрожающий тон в бархатном голосе, его вибрацию можно было принять за крайнее возбуждение. - Если предложение в силе, я хотел бы увидеть тело. Вы составите мне компанию, милорд?