Противостояние

Солнце уже давно встало, но в глазах все еще стояла муть, поэтому трудно было сказать, который сейчас час, похоже, утро. Вроде бы стоит какая-то мебель, но опять-таки ничего не ясно, хотя комната кажется знакомой. Это определенно была одна из комнат Башни, их трудно с чем-либо перепутать. Голова болит, слегка подташнивает, но очень хочется есть. Именно голод, жуткий всепоглощающий голод и ярость - единственное, что ощущалось перед тем, как все резко пропало, будто погасили свет. А теперь снова светло, а голод не так силен. Нужно скорей встать и осмотреться. Муть в глазах наконец-то прошла, и первое, что Рахим четко увидел - дуло пистолета прямо перед его лицом. Это был Брекен. – Вздумаешь дернуться, пристрелю! – нервно произнес он, руки немного дрожали. Рахим был слегка озадачен такой реакцией Брекена на его пробуждение, но прекрасно знал, что он не посмеет выстрелить. Рахим медленно выгнулся назад и резко выпалил: – Бу! Брекен дернулся, но не выстрелил. – Я меньше всего думал, что ты когда-нибудь вот так поздравишь меня с добрым утром! – Рахим улыбнулся, а Брекен с облегчением выдохнул и опустил пистолет. Он знал, что зараженные могут говорить, но лишь несколько несложных фраз, да и куда агрессивней себя ведут. Рахим под эти критерии явно не подходил. – Черт! А если бы я выстрелил?! – Нет, ты бы не сделал этого. Я на это и рассчитывал! – Рахим засмеялся, – Видел бы ты свое лицо... Брекен засмеялся, но через мгновение резко ударил Рахима по затылку ладонью так, что он отшатнулся в сторону. – Ау! За что?! – За то, что ты сделал! – В голосе Брекена радость сменяла злость и наоборот, – За то, что ты не послушал Джейд и Крейна и в самоволку полез в гнездо прыгунов! О чем ты вообще думал?! На крики Брекена к комнате подошли Крейн и Лена. Рахим только сейчас заметил решетку, вставленную в дверной проход так, чтобы никто не смог войти или выйти. Крейн ошарашено смотрел на него, а Лена никак не могла собраться с мыслями, чтобы хоть что-нибудь сказать. Рахим снова переключился на Брекена. – Я думал о том, чтобы взорвать всех этих тварей к черту! Чтобы ночью улицы стали хоть немного безопасней, и паркурщики перестали гибнуть, пытаясь добыть припасы и антизин! – Даже ценой своей жизни! – Крейн не сдержался. Он заметил в его глазах смятение, как будто Рахим не понимал, о чем идет речь, – Неужели ты ничего не помнишь или просто не понимаешь, что ты натворил?! – Я отдал тебе взрывчатку и дал дальнейшие указания. Надеюсь, ты сделал, что нужно было? – Гнездо взорвано, но это было лишь одно из многих гнезд прыгунов! Так что на улицах не стало безопасней. – Слушай, ты ведь знаешь, мне надоело постоянно сидеть в Башне в запасных... – И поэтому ты без подготовки, очертя голову, бросился в их логово?! – У меня был план... – Хреновый у тебя был план, поскольку в итоге прыгуны так и не ушли с улиц, а ты погиб! Рахим опешил. Он с удивлением смотрел на Брекена. Крейн снял решетку и вместе с Леной зашел в комнату. – Что ты помнишь с того дня? – Рахим смотрел на Крейна, осуждая за то, что он был на стороне Брекена, – Ты соврал мне, сказав, что порезал ногу! На самом деле тебя укусили! Рахим виновато посмотрел в пол. – Ты бы бросил это дело и принялся спасать меня, – Рахим замолк, а Крейн едва сдерживал себя, чтобы тоже не отвесить ему оплеуху. Рахим посмотрел ему в глаза, – Но ты все-таки успел! Крейн озадаченно посмотрел на Рахима и медленно проговорил: – Нет, Рахим, я не успел... Ты обратился к тому моменту, когда я вернулся за тобой. Ты напал на меня и не оставил мне выбора... – Что ты сделал? Перед глазами Крейна проплыли те самые жуткие кадры. – Я... Я свернул тебе шею. Ты был мертв! А теперь никто из нас не может объяснить твое возвращение. Рахим ошарашено выслушал Крейна, а затем ухмыльнулся: – Так вот, что это было? – Что ты имеешь в виду? – спросила его Лена. – Когда я отдал взрывчатку Крейну, он оставил меня в том вагоне. Я не мог никуда идти и связывался с ним по рации. Нога дико болела, кости ломило по всему телу, и у меня был жар. Я понял, что обращаюсь, но надеялся, что Крейн успеет... – Рахим взглянул на Крейна, вздохнул и продолжил: – Но вскоре стало совсем невмоготу, в глазах мутнело, а мысли путались, сознание... гасло. Я вскочил и меня резко замутило. Я начал харкаться кровью, но в то же время дико захотел есть. А затем я начал злиться. На все: на Крейна, за то, что он оставил меня одного, на Джейд, за то, что отказывалась хоть раз меня выслушать... Лена и Брекен переглянулись, а Крейн прекрасно понимал, о чем говорит Рахим. – Я готов был разорвать любого, кто мне попадется! Я слышал тебя по рации Крейн, а затем схватил и разбил рацию вдребезги. Никогда такой злобы не чувствовал! Через некоторое время, дверь вагона открылась, я еле-еле сдерживал себя. Я не хотел, чтобы ты заходил, так как готов был убить со злости. Но когда я увидел тебя, то просто не сдержался. Ты как-то по-другому выглядел, походил чем-то на кусаку. А потом я почувствовал боль в затылке, которая тут же прошла, и вместе с ней все погасло... – Рахим с ухмылкой взглянул на Крейна, – Все-таки больно было, черт возьми! – И больше ничего не помнишь? – спросил Брекен. – Неа! Я очнулся здесь, я думал, что ты все-таки успел и вытащил меня. – Нет, – оборвал его Крейн, – Ты погиб несколько дней назад! Я нашел тебя в том же вагоне вчера ночью и с Брекеном принес в Башню, – Крейн всмотрелся Рахиму в глаза, – Ты уверен, что ничего больше не помнишь? Рахим молча помотал головой, ошарашенный рассказом Крейна. – Так вот, что чувствуют зараженные, обратившись под действием вируса! – Лена вздохнула, вспомнив кошмарную ночь в госпитале, – Их сознание медленно угасает, прежде чем они превратятся в безмозглых кусак, но, тем не менее, они еще в каком-то смысле люди. – Так значит... Прошло несколько дней? И... И... – Рахим не мог подобрать нужных слов, – Вот черт! Где Джейд? Надеюсь, придумывает порку похуже для меня? Все опустили головы и спрятали глаза, а Лена и вовсе вышла из комнаты. Рахим все понял по их реакции, но отчаянно отказывался верить в это. Его голос задрожал, по щеке потекла слеза. – Крейн, где она? Что с ней?!