***
Тик-так, тик-так. Не знаю, сколько я сижу здесь, пять минут или же пять часов. Наверное, что-то среднее между тем и тем. Я совсем потеряла счет времени за размышлениями о правильности многих поступков, совершенных в прошлом, и обдумыванием вариантов, решений, действий, которым уже не суждено случиться. Произошедшее с нами всеми никак не укладывается в моей нестерпимо болящей голове, и я совершенно не знаю, куда себя деть, только бы не наложить на себя руки, потому что отчетливо понимаю — нельзя уйти от проблем таким способом. Остатки трезвых раздумий кричат: если уж умирать, так умирать достойно и всем вместе, а не так глупо и трусливо, ведь это всегда было в списке презираемых мной выходов из ситуации. Я не из тех, кто сдается, даже если шансы совсем малы, и лишь поэтому я сейчас сижу и думаю, думаю, думаю... Не остается ничего, кроме как ждать, пока придет время. Время конца для всех нас. Ждать неминуемой смерти. Безвыходность пугает, но ужасная, чудовищная судьба неизбежна, и это понимает каждый. В мыслях противнейшим гулом отдаются звук сирены, встревоженные голоса, крики, а гнетущая обстановка и вовсе не дает расслабиться ни на секунду. Теперь мы живем даже не в страхе, не в постоянной борьбе. Мы живем в диком и отвратительном ожидании, которое съедает изнутри. Эти коридоры, комнаты… Все уже смешалось в одну кашу, я не различаю места. Полная дезориентация. В этот момент я понимаю, что меня одолевает усталость, а разум слабеет. Единственное, что отчетливо заседает в моей голове — принятие того факта, что я была слишком сильна, чтобы сдаться раньше, но сейчас же слишком слаба, чтобы продолжать бороться. Мир будет уничтожен, и никто из нас не в силах противостоять ему — королю будущей кромешной темноты. Мне противно думать о том, что тот, кого я люблю (точнее тот, кто теперь находится в его теле), жестоко и безоговорочно расквитается с нами, беспощадно и безжалостно убьет всех нас. Он никогда не хотел причинять боль тем, кто дорог ему, но сейчас это лишь слова с привкусом горького обмана. Им овладела Тьма. Он — её пешка для удачного завершения своей цели, а она для него — неплохой способ отыграться. Но для чего все это? Я знаю его. Знаю его настоящего. Хоть это и чистейшей воды абсурд, но все еще верю, что он остался таким в глубине души, просто не смог справиться с ней — могущественной и подавляющей здравый смысл Тьмой. Мне снится сон. Я держу его на руках, окровавленного и неживого. Я пытаюсь говорить с ним, привести его в чувства, но всё тщетно. По моим щекам текут слезы, я бьюсь в истерике. Все, как в тот день. А затем — темнота. Я просыпаюсь в холодном поту. Не хватало только таких кошмаров под конец жизни. Да лучше бы мне приснились единороги и бабочки, чем то, что режет мне сердце напополам. Мозг, видимо, уже совсем съехал с катушек, и именно поэтому решил подкинуть мне новых переживаний. Чёрт бы все это побрал! В попытке найти какую-нибудь салфетку, чтобы снять этот жуткий пот с лица, я лезу в карманы. Салфетку я, конечно же, не нахожу, зато… маленькая баночка с таблетками. До меня не сразу доходит, что это, но после я вспоминаю, как Форсети дала их мне. Как бы запихнуть это ее сыночку. Хотя хрен знает, поможет ли это ему. Вероятнее всего, нет. И очень жаль. Озноб потихоньку стал отпускать, и я возвращаюсь в норму. Теперь я хотя бы могу спокойно передвигаться, не дергаясь, как припадочная. И на том спасибо. Я сижу в какой-то дыре. Это комната, только почему-то будто недоделанная. Интересно, что тут было? Или могло было быть? Какой-нибудь склад реверсивных, где Форсети бы каждый день брала для несчастных дозу? Или комната, которую эта мразь Брайан использовал бы для пыток и даже убийств? Да неважно. Что бы ни было в проекте для этого помещения, теперь здесь уже ничего не будет. Только я скоротаю свои последние часы, прежде чем мистер Убью Всех Потому Что Я Могу приведет свой план в действие. Дверь распахивается, и ко мне входит Октавия. Не то чтобы я не рада ее видеть, но… Хотя да. Сейчас я вообще не буду рада никого видеть, даже если это будет спаситель мира всея. — Рия… — начинает она, а я интуитивно закатываю глаза. И когда я уже успела так сильно возненавидеть сокращение своего имени? — Давай быстрее. Я занята просиживанием времени. — Я к тебе как раз за этим. Слушай, нам осталось совсем немного, и я просто хотела сказать тебе спасибо, — мягко говорит она. Я удивляюсь ее тону. В нем нет ни капли волнения, страха и ненависти, будто все прекрасно и не может быть лучше. — За что это? — опешив, выдаю я. — За все. За чудесного брата, которого я полюбила, за себя, которую я считаю очень хорошей подругой, за время, проведенное вместе в одной дружной команде. Теперь ясно. Ее все еще греет любовь к Саймону. Они теперь подобно героям глупых романтичных сказок ждут конца вместе, любя и не покидая друг друга. Жили долго и счастливо, и умерли в один день. Или не долго… После таких мыслей мне самой становится противно. Чем я лучше Киана, когда думаю так оскорбительно? Я должна порадоваться за них. Саймон всегда заслуживал ту, кто будет любить его, и кого будет любить он. Каким бы он ни был, он хороший парень, и я должна быть счастлива. — Не благодари меня за то, что не зависело от меня. Сай был таким от природы, а я… — начинаю я, но тут же удостаиваюсь чести быть перебитой. — И ты такая от природы, но это не значит, что я не могу сказать «спасибо». Вы замечательные. Оба. Спасибо, что появились в моей жизни, пусть и ненадолго. Я улыбнулась ей. На большее у меня уже не хватило сил. Октавия вышла, и я окончательно поняла, насколько жалка вся эта ситуация. Я жалкая. Я даже завидую им, потому что их любовь всё ещё живет. Слезы льются из моих глаз, и я не могу себя успокоить. Как же стыдно. Ну же, Тария, ты всегда была сильной, что тебе мешает снова быть такой? — Действительно. Я вздрагиваю и вижу Циану. Первые пять секунд я судорожно сторонюсь, но затем вспоминаю ее способность читать мысли и успокаиваюсь. — Но на самом деле я разделяю твои чувства, Тария. Это тяжело. И тяжело оставаться сильной. Да, пожалуй, эта девушка понимает меня куда лучше, чем остальные. По крайней мере, потому, что Киан был дорог ей. Даже больше, чем просто дорог. Она чувствовала к нему что-то. Я не уверена, будь то любовь или же элементарная привязанность, но он определенно значил для неё очень многое. И значит до сих пор. Я встаю с колен и просто обнимаю её. Сначала она не отвечает взаимностью, но затем кладет руку мне на спину, всхлипывая. Не могу понять, сколько мы стоим так, я ведь уже давно потерялась во времени, но это определенно помогло нам, ведь мы прекрасно справлялись без слов: я прокручивала всю боль в мыслях, а она читала все это и тихо плакала.***
Время. Как оно идет? Неумолимо бежит вперед или же может двинуться назад, если пожелает? Я запуталась во всей этой философии, пытаясь занять себя, чтобы отвлечься от противных мыслей о Киане. Рассматриваю эту баночку с вызывающими отвращение таблетками. Интересно, смогу ли я их выдержать? Обрету ли какой-нибудь элемент путем побочного эффекта и стану ли машиной для убийств? Или же сразу умру? Чем больше я думаю об этом, тем больше мне хочется их попробовать. Какие же они на вкус? Горькие, он говорил… А я сказала, что меня не интересуют их вкусовые качества. Я запомнила все до мелочей. Как же все это хреново. Открываю крышку и уже готовлюсь принять эту гребанную таблетку. Да, я не хотела «сдаваться» и уходить из жизни подлой трусихой, но с другой стороны… смысла оставаться здесь больше нет. Внезапно дверь отворяется, и я успеваю зажать таблетку в одной руке, а банку резко прячу обратно в карман. Да Вашу мать, даже покончить жизнь самоубийством спокойно не дают! Хотя, никто не знает, как бы эта дрянь подействовала на меня. — Грустный у тебя вид. А я, кажется, сказал, чтобы ты наслаждалась последними днями жизни, — знакомая насмешка. Вспомнишь солнце, вот и лучик? — Если ты пришёл, чтобы поиздеваться, то валяй. Мне все равно, — равнодушно выдаю я, даже не смотря на него. — Пришёл, чтобы поболтать с тобой. Ты все-таки одна, кто до сих пор чахнет тут. Даже Циана, будучи убитой из-за меня, побежала развлекаться. Временем не разбрасываются, Рия, и тебе ли об этом не знать. — Да что ты знаешь о времени, Киан? — я подняла на него глаза и еле слышно взмолилась. — Явно больше тебя. Вся моя жизнь — одно сплошное время. — Какая из? — язвлю я, и он усмехается. — Обе. — Ну… хотя бы не сослался на «старого» тебя, спасибо и на этом, — смеюсь я и смотрю на его красивое лицо. Он сидит ко мне в профиль и курит сигарету, а рот его кривится в изможденной улыбке. Должно быть, она изнуряет его. Высасывает все силы. Ему приходится бороться внутри, чтобы она не сломала его. — Как-то раз ты обещал мне бросить. — Уже можно ссылаться на «старого» меня? — шутит он, и мы оба смеемся. Кто бы мог подумать, что сейчас я буду сидеть рядом с вселенским злом и искренне заливаться звонким смехом. Только вот я почему-то не чувствую его темных составляющих. Он такой родной и настоящий, что мне хочется прижаться к нему. Помню, как он говорил, что ему спокойнее, когда он со мной, и он не чувствует ничего плохого, а значит, может держать себя в руках. Интересно, а смогу ли я сейчас повлиять на его контроль? — Ну, раз уж мы разговорились по-доброму, то скажи честно. Что ты делала, пока я не объявился? — вдруг спрашивает Киан, и я не понимаю, зачем ему это. — Искала способы, как мстить за тебя Брайану, — честно отвечаю я и смотрю за его реакцией. Я ожидала чего-то вроде очередного смешка, но вместо этого он просто улыбнулся, а затем повернул голову на меня. — Правда? Его черты лица ничуть не изменились. Такой же прекрасный, каким и был. А его красные глаза сейчас не выражают того безразличия, которое я видела утром… или не утром? Да черт с ним, с временем! Главное, что сейчас я вижу в нем то, что видела всегда, и это вселяет в меня призрачную надежду. — Правда, — пристально изучая каждый сантиметр его облика, отвечаю я. — Прости за то, что было утром. Он… извинился? Да что, черт возьми, происходит?! Все это похоже на сон, выдумку, полнейший бред. Киан и слово «прости» и сначала были несовместимы, а уж теперь и подавно. Ничего не понимаю. Это выводит из себя. — Молчишь. Правда, прости. Я перегнул, — его голос звучит размеренно, выводя меня из напряженных раздумий. Я не могу даже шелохнуться от такой резкой перемены в нём. Еще недавно он издевался, унижал, как только мог, все его слова были пропитаны злобой и ненавистью. — Что это за игра, Киан? — вдруг срываюсь на крик, но он даже не вздрагивает. — Тише, Рия. Не игра, а просто хорошее отношение к тебе перед концом света. Ты его, в конце-то концов, заслужила, — выдает он, а затем делает ещё одну затяжку. Я вскакиваю и вырываю сигарету у него из рук, а затем, бросив её на пол, топчу ногой. Не знаю, зачем. Просто от удушающего отчаяния. Он следит взглядом за моими действиями, не выражая ничего на своём лице. — А знаешь, чего заслужил ты? — я наклоняюсь и, взяв его за воротник свободной рукой, чуть дергаю на себя. Он явно не ожидал такого поворота, поэтому поддался. — Ты, Киан! Ты, черт подери, заслужил… Он резко обрывает мой гнев, перехватив мою руку своей, сильной и крепкой. Я не успела ничего сказать. Но на самом деле я даже не знала, что именно сказать ему. Наверное, вылила бы сейчас все, что на душе при воспоминаниях о его планах, наговорила бы ему кучу ненужных слов. Все равно все это он бы пропустил мимо ушей. — Мы все знаем, что я заслужил. Давай ты не будешь читать мне нотации? Я делаю это всё не по своей воле, и ты об этом догадалась, — спокойно, но держа меня, говорит он. — Не она подчиняется мне, а я ей. И все это неизбежно. — Так значит, ты был бы тем же? — с надеждой смотря в его глаза, спрашиваю я. — Если бы я был… Без неё я бы вряд ли смог воскреснуть, понимаешь? Одно мне остается неясным: как он может говорить со мной без неё? Почему сейчас он абсолютно нормальный? — Я решил, что неправильно будет прощаться с тобой на плохой ноте после всего, что между нами было, — мягко шепчет он, смотря мне в глаза, а затем ослабляет хватку и отпускает мою руку. — Но… как ты? — хмурюсь я, не понимая, как он ответил на вопрос, крутившийся у меня в голове. — Мне даже не нужно быть Цианой, чтобы знать, о чём ты думаешь. Все отражается на твоем лице. Как говорится, на лбу написано. Уж что-что, а вот скрывать свои эмоции ты никогда не умела, — произносит он и встает. Я выпрямляюсь и встаю напротив него, чуть поднимая голову, ведь он всё же выше меня. Наконец-то успеваю рассмотреть его лучше и вдруг замечаю, что ему очень идет черный цвет волос. Только вот символизирует он этот мрак в душе, и от этого снова становится холодно. — Не делай этого, Киан. Одумайся. Прошу, — срывается с моих губ легким шепотом с долей мольбы. — Нет, — он резко дает понять, что совершенно бесполезно просить его об этом. — Так нужно. Что же делать? Даже после этого теплого разговора, в котором он казался вдруг оттаявшим и оставившим свои тёмные замашки, он неумолим. Неужели нет способа остановить это безумие и вразумить его? Нет, точно нет. Единственный выход — скорее сдохнуть. И я, кажется, уже готова на это. Но сначала я хочу убедиться в том, что он не испытывает ничего, кроме злого умысла. — Если так, то… — я разжимаю кулак и показываю ему хорошо знакомый предмет. — Самое время попробовать это на вкус? Его зрачки расширились, и пробила тревожная дрожь, я увидела каплю страха в его взгляде. — Откуда они у тебя? — нервно спрашивает Киан. — Форсети сказала, чтобы я использовала их в самом крайнем случае. Пожалуй, уже крайний случай, да? А знаешь, давай съедим на пару? Тебе, конечно же, ничерта от них не будет, а я паду тебе на руки, и ты будешь держать мое бездыханное тело. Это ведь так романтично, — я ехидно скалюсь. — Я не позволю тебе принять эту дрянь. Отдай их мне, — требует он, а я отхожу от него. Он остаётся на месте. — Ну уж нет. Слушай сюда, дружок. Раз уж ты не можешь остановить это дерьмо и совсем скоро уничтожишь все, что существует на этой бренной земле, я хотя бы умру не от твоих рук. Он хмурится, но не произносит ни слова. Так-то, Киан. Хоть раз в жизни я заставлю тебя слушать. — Ты делал под их воздействием ужасные вещи. Убил так называемого брата и других. Стал чудовищем. Но я говорю это не для того, чтобы вспомнить о твоём нелёгком былом, а для того, чтобы подумать о возможных последствиях, — начинаю я. — Время всё ещё неподвластно нам всем. Всё-таки невозможно вернуться в прошлое, но зато можно увидеть настоящее, а что ещё интереснее — прекрасно представить себе будущее. Так каким ты видишь будущее, Киан? Его молчание заставляет меня ликовать в душе. Его взгляд становится потерянным, задумчивым, будто он погрузился в себя, чтобы достать ответы на все мои вопросы. Только разве можно найти ответы там, где есть только пустота? — И я таким же, — вздыхаю и перевожу дух. — Ты будешь наедине с ней, да только будешь ли ты счастлив? Приятное чувство победы пройдёт, и ты поймешь, что всё это было лишь мимолётной прелестью. Тебя охватит боль, Киан. Боль одиночества и чувства вины перед всеми, кого ты убьёшь. Я подхожу к нему вплотную. Он смотрит на меня, и я вижу, как мои слова достигают остатков его сознания. — Еще не поздно остановиться и бороться с ней. — Она уже часть меня, Тария. Все, что ты говоришь, имело бы смысл, если бы я мог победить ее. Но я не могу, — его голос чуть дрожит, но снаружи он выглядит спокойным. — Ты просто сдался, — говорю я и выдыхаю. — Ты бы тоже сдалась, если бы прошла через это. — Почему-то тебя совершенно не волнует, через что прошла я! Строишь тут из себя великого мученика, как будто я все это время жила и не тужила! Это не так, пойми это уже, глупый ты идиот! — меня охватывает злость. — Я понял. Теперь будь добра, отдай мне эти чертовы таблетки, — он демонстративно подставляет ладонь. Неужели это забота с его стороны? Серьезно? Миленько. Значит, ещё не все потеряно. Это радует. Нескончаемо радует. — Отдам, если ответишь мне на один вопрос, — щурюсь я и расплываюсь в ухмылке. — Какой же? — Ты говорил, что со мной тебе куда спокойнее, и ты держишь себя под контролем. Это было правдой? — Это правда и до сих пор, — он непоколебимо смотрит на меня. Ни капли смущения в его тёмном взгляде. — В таком случае, мне интересно, что будет, если я поцелую тебя? — Заразишься темной болезнью, — смеется Киан. — О, и тогда стану твоей верной спутницей, а в итоге и королевой нового мира, — я поддерживаю его хохот, любуясь его искренней улыбкой. — Мне нравится такая перспектива. Я знаю, что это может стать ошибкой, но отдаюсь желанию ее совершить, и аккуратно касаюсь его губ своими, в глубине души боясь, что произойдет что-то действительно страшное. Но к моему счастью всё, что я распробовала — привкус засохшей крови. Понимая, что мои опасения были напрасными, я уже не так осторожно целую его. Его губы как его первичный элемент — огонь, горячие и обжигающие, и я чувствую, как сгораю с каждым соприкосновением. Он прижимает меня к себе, и в этот момент я словно вспыхиваю, как подожженный бензин. Сейчас нам обоим плевать на людей и не людей, на войну, на мир, который будет уничтожен — плевать на все. Время остановилось для нас двоих, и пока мы можем чувствовать это пламя, этот пожар, эту сладостную истому, мы знаем, что оба живы. — Кажется, не заразилась, — отрываясь от него, с напускной грустью говорю я. — Тогда, наверное, стоит продолжить, может, заразишься, — самодовольно выдает он, и мы смеемся. — А если ты примешь реверсивные, что произойдёт? — вдруг серьезно спрашиваю я, и его выражение лица сменяется на строгое и чуть осуждающее. — Не знаю, но пробовать не стану. Я уже говорил тебе, что ни разу не приму эту вещь. — Вдруг это поможет тебе? И мы все будем спасены, Киан, слышишь? — взмаливаюсь я, смотря ему в глаза. — Я убил многих из-за этого дерьма, это отпечаталось на мне на всю жизнь, поэтому нет, — агрессивно выговаривает он. — А так ты убьешь всех. Это лучше, скажи мне? Лучше?! — кричу я, пытаясь совладать с собой и не наброситься на него с кулаками. Я знаю, что он понимает, что это резонно. Моей задачей является лишь убедить его. И я уверена, что смогу это сделать. — Если ты любил меня по-настоящему, ты сделаешь все, чтобы я жила. Чтобы все жили. Единственные слова, которые я посчитала нужными и важными. Киан смотрит на меня, просто прожигая взглядом, а затем, не говоря ни слова, глотает препарат.***
Мы не видим времени, но оно является двигателем всей нашей жизни. Мы не можем менять прошлое, и поэтому зачастую вынуждены жалеть о содеянном, но зато мы можем совершать выборы в настоящем, которые приведут к последствиям, делающим наше будущее. Наша история доказала это, но нельзя забывать, что еще одной важной деталью в движении жизни является такое сильное и непоколебимое чувство, как любовь. Именно это чувство иногда позволяет нам выбрать верный путь, направленный на действительно стоящее дальнейшее, и только почувствовав это, мы можем говорить, что живем не зря.