Лёд и кровь

      Проснуться оказалось удивительно просто. Лана открыла глаза и увидела дощатый потолок корабельного лазарета. Это было правильной картинкой. Это оставляло надежду, что она все еще в этом мире, хотя тело казалось до одури легким, бесплотным и бессильным. Лучше бы у нее все болело…       Голова тоже была поразительно легкой и пустой. Ни одной связной мысли. Ни одной эмоции. Некоторое время Эллана просто созерцала потолок, утверждаясь в материальности окружающего. Потом до нее начали доходить голоса.       — Тебе не следовало бы сюда приходить, — с ноткой сожаления. — Келтан снова будет ругаться…       — Пусть подавится своим Светом, — без тени эмоций. — Я буду приходить, пока не узнаю, что мой адъютант очнулся.       Они замолчали оба, уставившись на повернувшую голову девушку. Рядом с ее койкой стояла деревянная ширма, сейчас сдвинутая наполовину. Эллана несколько растерянно переводила взгляд с Броколы на Кольтиру.       — Как ты себя чувствуешь? — первым нарушил молчание рыцарь смерти.       — Завтра буду в строю, — слабо проговорила эльфийка и облизнула сухие губы.       — Через неделю, — поправила тауренка.       — Явишься ко мне. Когда сможешь уверенно стоять на ногах.       — Мне доложиться?       — Не к спеху. Я принял доклад Ажики Яростной.       — А… мое письмо?..       — Все в порядке, — с нажимом ответил Ткач Смерти. — Восстанавливай силы.       Он ушел, а Брокола подошла к ее кровати с кружкой воды.       — Как ты на самом деле себя чувствуешь? — спросила целительница, помогая Лане сесть.       — Как воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух, — попыталась пошутить та. Желудок свело спазмом с соответствующим звуком. Девушка возблагодарила солнце, что только сейчас, и добавила смущенно: — Я есть хочу.       — Вот и славно.       Брокола поставила кружку на ящик у кровати, заново ее перед этим наполнив, и принялась укутывать эльфийку в одеяла. После она ненадолго отлучилась, вернувшись с миской каши и небольшим мешочком. В последнем оказались сухофрукты и орехи.       — Тебе нужно больше пить и не пропускать приемы пищи. Тогда мы действительно поставим тебя на ноги за неделю. Погоди-ка. Выпей сначала это, — тауренка взяла еще одну кружку и плеснула на дно немного алой жидкости из темной бутыли без этикетки.       — Солнце, какое оно сладкое, — поморщилась Лана. — Это вино? Слишком прилично для орков…       — Рыцарь смерти, который доставил тебя на корабль, направлялся в Даларан. Он сделал у нас остановку по пути обратно. Там есть еще немного свежих яблок, только тихо. Многие из экипажа и так считают, что ты у нас на особом счету.       — Многие из экипажа прикрывают в бою мертвых некромантов, рискуя превратиться в вурдалака в качестве благодарности? — вяло буркнула девушка и осеклась, припомнив слова Ажики на вершине. — Никому не говори про вурдалака. И я могу сама держать ложку. А что не поделили Келтан с Кольтирой?       — Это что-то вроде идеологических разногласий, — покачала головой Брокола. — Не обращай внимания. Ты помнишь что-нибудь о том, что было до того, как ты потеряла сознание?       — Смутно… — Эллана нахмурилась, вспомнив лица Зейба и Алантира, но это ей, должно быть, просто приснилось. — Относительно ясно — события на вершине Йотунхеймской цитадели. После — как одно тягучее ожидание. Кажется, я даже не думала ни о чем…       — Хорошо, — кивнула целительница. — Нет ничего хорошего в таких воспоминаниях. Но… я хотела спросить. Ты до последнего пыталась лечить себя, может, только потому они и успели. И твои доспехи, они были рассечены — вот здесь, — как и одежда. Но никаких повреждений тела…       — Я использовала артефакт. Ту статуэтку, помнишь? Она валялась на дне сумки, попалась под руку в самый нужный момент.       Брокола протяжно вздохнула. Девушка почувствовала досаду и предпочла сосредоточиться на своем обеде. Аппетит у нее прорезался и правда зверский, Лана поглощала простую корабельную кашу жадно, но быстро выбивалась из сил. В один из таких моментов, когда она, наконец, сдалась, с сожалением глядя на почти наполовину полную миску, вернулся брат Келтан.       — Ты пришла в себя, — тепло улыбнулся жрец. — С возвращением.       — Спасибо… — эльфийка кивнула то ли ему, то ли сидящей на краю ее постели Броколе, и, собравшись с силами, отставила тарелку на ящик. Тауренка помогла ей напиться и снова закутала в одеяла.       Келтан занялся своими делами. Брокола тоже поднялась и вернулась к прерванному пробуждением подопечной занятию. На столе рядами стояли пустые и заполненные склянки, маленькие бутыльки с бирочками и бумажные кульки с торчащими из них пучками сушеных трав. Травы лекарка толкла в деревянной ступке, смешивала с водой и своими неведомыми реагентами. За ней было интересно наблюдать. Но через некоторое время Эллана поняла, что дремлет с открытыми глазами. Оказавшийся неподалеку Келтан протянул ей яблоко.       — Если хочешь, я раздвину ширму. Поспишь.       — Наверное… — пробормотала Лана, отгрызая от спелого красного бока кусок. — Сколько я уже спала? Больше суток?       — Не намного, — эльф опустился рядом с ее кроватью на корточки, положив на край локти. — Что-то не так?       Девушка посмотрела на надкушенное яблоко и отодвинула его от себя. Давешний голод сменился полным равнодушием к пище. Простые действия забирали слишком много сил. Она чувствовала себя слабой и бесполезной.       — Я доставляю слишком много проблем.       Келтан вздохнул и покачал головой.       — Что ты. Эта койка всегда пустует. Орки предпочитают умирать на поле боя, не добираясь до лазарета. А я, по правде сказать, предпочел бы повозиться, но сохранить жизнь пациента, чем читать списки погибших.       Лана поджала губы.       — Брокола сказала, что мои соратники едва успели.       — Но все закончилось хорошо.       Мужчина пересел к ней на край кровати и погладил по волосам. Эльфийка прикрыла глаза.       — Я не боюсь умереть… Мне не было страшно, когда они меня приговорили. И когда мы летели через этот холод без особой надежды успеть… Но всего этого можно было избежать. Я… слабая. Я могу разить и защищать. Каждый раз убеждаю себя, что этого достаточно. И каждый раз ошибаюсь! Это не так страшно, если касается только меня, но если я не смогу спасти кого-то?.. Почему я не могу исцелять, Келтан? — Эллана посмотрела прямо на него, голос опасно дрогнул. — Я никогда не была жрицей, как Лиадрин или другие, сменившие посох на меч. Как это работает? Научи меня…       Он ответил не сразу, продолжая рассеянно перебирать ее волосы. Улыбка давно покинула его суровое лицо, Келтан не умел хранить ее долго. Он тоже был воином, а не кротким храмовым целителем, дающим утешение Словом и проповедью, — из тех, что умеют много и красиво говорить. Это легко забывалось, отодвигаясь в сторону его чарующим голосом и образом в рясе, а не доспехах.       — У людей иное отношение к Свету, чем у нас, особенно — у молодого поколения, которое учили в дни скорби после падения Солнечного Колодца. Многие ваши наставники тогда разочаровались в Свете, поскольку он не смог защитить КельʼТалас от вторжения Плети. Они искали силы, а не успокоения души. Поэтому так легко приняли дар принца Кельʼтаса и тянули свой Свет из того существа, наару.       — Но сейчас Солнечный Колодец восстановлен и все по-другому.       — Источник — да. Но не понимание.       Келтан опустил руку на колени и задумчиво посмотрел куда-то поверх Ланиной головы.       — Люди сохранили учение Святого Света таким, какое оно было прежде. Для них это даже не религия. Это философия. Твори благо, следуй своим принципам, верь в свою правоту — и он откликнется. Он откликнется тебе — и в тебе. Свет — это не божество, чтобы призвать его; это не сила и не магия, чтобы учиться ею управлять. Это то, что в нас.       — Но если это не сила, то что?       Жрец посмотрел на нее, пытаясь подобрать понятное объяснение, но не смог и только снова мягко улыбнулся.       — Свет… это любовь.       Неделя вынужденного безделья вымотала Эллану не хуже хорошей драки. На третий день, почувствовав себя относительно уверенно, она сбежала из лазарета, но лишь для того, чтобы вернуться. Не приписанная ни к одному отряду, с запретом на любые боевые задания, Лана оказалась за бортом корабельной жизни и по мере сил скрашивала ощущение собственной бесполезности помощью лекарям. Раненых не было — боевые вылеты совершались с единственной целью: проредить Плеть там, где собирались ударить наземные силы, с высоты. Но, как говорила Ажика, они только тратили взрывчатку. Костяков не убывало, а генералы Орды и Альянса смотрели больше друг на друга, откладывая прорыв из опасений атаки в спину. С Броколой и Дейʼджи, корабельным знахарем, Лана успела выучить за это время с десяток слов на зандали и таурахэ. Теперь она понимала, почему Зейб носил такую приставку к имени, и почему не стоило лишний раз ее упоминать.*       Своего командира Эллана так и не увидела до конца этой недели.       — Входи.       Его каюта была не больше той комнаты в Молоте Агмара, в которой Лане однажды пришлось провести ночь. Впрочем, по корабельным меркам — роскошь. На стойке у кровати были собраны ее доспехи. Нагрудник аккуратно выправлен, так что, не зная, не сразу заметишь, в каком месте его вмял внутрь страшный удар топора. На левом набедреннике протянулась антрацитово-черным клином заплата.       — Из Мрачного Свода с благодарностью за оказанную помощь, — сказал Кольтира, не отрываясь от бумаг. — Звездный Дым восстановил руническую вязь.       — Я им обязана…       — Нет.       Перо в пальцах рыцаря смерти скрипнуло, оставив кляксу. Он посмотрел на это с досадой и промокнул чернила тряпицей. По-прежнему не глядя на подчиненную, спросил:       — Ажика Яростная подробно доложила о взятии Мрачного Свода, упокоении некроманта Плети и всех ваших действиях в Йотунхейме. Тебе есть, что добавить к ее отчету?       — Мы действовали вместе, я не думаю, что смогу рассказать что-то новое.       — Тогда я буду спрашивать. Что произошло на Йотунхеймской цитадели после вмешательства Яростной в поединок и до появления сопровождающих вас рыцарей смерти?       — Верховный тан был серьезно ранен. Леди Найтсвуд, захватившая тело вальʼкиры, собиралась добить его, но ей помешал Король-лич. Он раскрыл Найтсвуд и убил и ее, и вальʼкиру. После этого он собирался вдохнуть в тана Балагарда дар нежизни заживо. В этот момент я атаковала, но Лич оказался лишь проекцией.       — Король-лич разбил топор Драноша Саурфанга и вырвал его душу на глазах у тысячной армии Альянса и Орды. На что ты надеялась?       — Я не знала…       — О том, как погиб король Анастериан, ты знала. И правда думала, что сможешь хотя бы ранить Лича? Яростная сказала, Балагард тебя обезоружил.       — У меня оставался кинжал. Я атаковала в спину.       — Но попала в проекцию. После этого ты атаковала со щитом и кинжалом вооруженного двумя топорами врайкула.       — Я думала о том, что мы не справимся с таном, получившим силу и неуязвимость немертвого.       — А о чем ты думала, когда пошла отбивать Раздора у нескольких десятков рыцарей, не зная, что Черному Клинку удастся пробиться в Мрачному Своду на сутки раньше оговоренного срока?       Девушка на секунду смешалась, но все же упрямо подняла подбородок.       — В раскрытии Раздора была моя вина. Наша миссия на тот момент была практически завершена, а вдвоем нам удалось убить командующего Свода, чего иначе бы сделать не вышло.       — Как ты выжила под Ангратаром? - неожиданно спросил рыцарь смерти.       У Ланы будто землю выбили из-под ног. Она посмотрела на отложившего перо командира, наконец, повернувшегося к ней. Голос ее резко сел.       — Я не хочу об этом говорить…       — Как. Ты. Выжила? — требовательно повторил Кольтира. — Ты забываешься, солдат? Отвечай на вопрос. Это приказ.       — Это было позорно…       — Как?! — рявкнул рыцарь смерти. — Ты бежала с поля боя? Ты спряталась за чужими спинами? Ты испугалась и дезертировала до начала атаки?       — Я пропустила начало атаки! — вспылила девушка. Она не хотела об этом рассказывать ни ему, ни кому бы то ни было еще. Она и вспоминать-то об этом не хотела, но обвинение в трусости было слишком болезненным, чтобы молчать. Только не от него. — Меня вырубили до построения. Я очнулась в куче мусора на задворках лагеря, когда все уже было кончено, — это звучало так жалко, что эльфийка на секунду сжала зубы, раскаявшись, что поддалась. — Я хотела сражаться с остальными. Хотела бы даже погибнуть там. Ты не знаешь, насколько мне бы этого хотелось!..       — Но ты жива, а они нет, — жестко сказал немертвый, будто ударил. Лана вздрогнула и опустила плечи.       — Да…       — Ты должна была защищать их, но тебя там не было.       В этот раз она промолчала, закусив губу.       — Там погиб весь твой взвод. Успела подружиться с кем-нибудь в пути?       Девушка бездумно тряхнула головой, глядя в пол. Рыцаря смерти это не устроило. Он встал и шагнул к ней, жестко взяв за подбородок.       — Да? Помнишь хотя бы их имена? А лица? Кто еще там погиб? Твои друзья наемники? — она сжала кулаки, а Кольтира удовлетворенно кивнул, глядя ей в глаза, не мигая. — Тролль, который носился с тобой, как с младшей сестричкой. Он был невероятно добрым для тролля, верно? И его милая зверушка, конечно, была там вместе с ним.       — Хватит… — прошептала Лана.       — А второй, маг? — проигнорировал ее немертвый. — Между вами ведь было нечто большее, чем просто дружба? Я видел, как он на тебя смотрел… И он тоже погиб. Они все погибли, страшно и мучительно, а тебя там не было. Ты не спасла их, рыцарь крови, ты даже не попыталась… Тебя не мучает чувство вины?       — Мучает! — Эллана вырвалась из холодных пальцев, пытаясь закрыться от него хотя бы злостью. Кольтира недобро прищурился. Между ними на секунду повисло молчание, напряженное, как оттянутая тетива лука.       — Ждешь, что я скажу, что ты не виновата? — медленно проговорил рыцарь смерти. — Как убеждают тебя все эти светлые лекаришки, целители души? — он качнул головой. — Ты виновата. И ты будешь таскать за собой эту вину, пока не угробишь себя и еще кого-нибудь заодно.       Эльфийка хотела сказать, что этого не случится. Что других она уж точно больше за собой не потащит. Что Ажику она отправила куда подальше с приказом, когда шла на смерть. И на Балагарда кинулась, потому что хотела защитить всех. Лана даже сделала движение, чтобы бросить все это ему в лицо, но вдруг поняла, что если разомкнет сейчас сжатые губы, то не справится с собственным голосом, с собственной дрожью, выворачивающей изнутри.       — Ну? — подтолкнул ее резонирующий эхом голос мертвеца. — Отвечай мне. Оправдывайся. Тьма тебя разбери, сорвись!       Он размахнулся и отвесил ей пощечину. Это было так неожиданно и больно, что брызнули слезы, а из сведенного спазмом горла вырвался жалобный вскрик, больше похожий на всхлип. Девушка зажала себе рот ладонью и подняла взгляд на Ткача Смерти.       — Плачь, — тихо и устало сказал он, глядя ей в глаза. — Оплачь их всех, наконец.       Эллана зажмурилась, чувствуя, как по щекам покатились горячие дорожки. Кольтира обнял ее за плечи и прижал к себе. Этого уже нельзя было выдержать. Она тихонько завыла, тычась лицом в стылый металл его кирасы, понимая, что если позволит себе хотя бы этот звук, то не сможет остановиться. Но она уже не могла. Плач рвался из нее, как рвота. Вместе с ним поднимались на поверхность памяти спрятанные, казалось, глубоко и надежно разговоры у костра в их последнюю ночь под Ангратаром, и еще много других костров и разговоров, и долгие дни совместного пути. И горечь гражданской войны на КельʼДанасе, где старались не заглядывать в лица, боясь узнать в убитом своего соседа. И синий удушливый вечер, когда знакомый разведчик принес ей весть, опоздавшую на годы. И под лавиной этой скручивающей горечи, она, наконец, не выдержала. Эллана заревела в голос, сжав в объятиях своего безжалостного обвинителя, как единственно надежный якорь в безграничном океане переполняющего ее чувства вины.       — Да, ты не защитила никого из них… Ты не защитила бы их, даже если бы оказалась в тот день на поле боя. Ты бы просто погибла вместе с ними, Птичка, — говорил Кольтира, гладя девушку по волосам. — Бессмысленно и страшно. Ты виновата только в том, что ты жива. Но я прощаю тебя за это.       Лана подняла заплаканное лицо.       — Я прощаю тебя за всех мертвых, — повторил рыцарь смерти, пальцами стирая с ее щек слезы. — Думаю, у меня есть на это право.       Бесконечные минуты спустя Эллана сидела на краю его кровати, отвернувшись к стене, и краешком плаща промокала опухшие глаза. Кольтира разбирал бумаги за столом, делая вид, что не слышит ее судорожных всхлипов. Наконец, эльфийка поднялась на ноги и нашла в себе смелость посмотреть на немертвого прямо.       — От меня еще что-то нужно? — хрипло спросила она.       — Забери подготовленную для меня карту с верхнего наблюдательного пункта, — ровно сказал Ткач Смерти. — Там холодно и ветер такой, что глаза режет. Не простудись. Ты завтра мне понадобишься.       — Будет исполнено, — Эллана по форме прижала сжатый кулак к сердцу и собралась уходить. — Спасибо… командир.       — Теперь у нас обоих есть маленькие секреты, которые другим знать не нужно, верно? Иди. Постарайся не столкнуться ни с кем по дороге.