Reign. Царство.

[Никлаус вместо Франциска, как и Эстер — вместо Екатерины, Ребекка — вместо Клод, а Кол — вместо Карла] Король Антуан любит бывать во Франции — по той простой причине, что при дворе у него есть почти друг: а друзья, стоит сказать, непозволительная роскошь для тех, кто восседает на престоле. — Ах, Антуан, вы вновь разодеты в пух и прах, — посмеивается юный король Никлаус. Когда они виделись в последний раз, его отец был еще жив, и белокурых волос Клауса еще не венчала корона. Теперь же они на равных — и Антуану это даже приятно, хотя на французском престоле, несомненно, должен сидеть Луи: Бурбоны достойны короны в гораздо большей степени, чем Валуа. — Мой алый камзол никого не оставляет равнодушным, — отзывается Антуан снисходительно, а затем два короля обмениваются крепкими объятиями: пусть это и нарушает чопорные традиции, но эти двое искренне рады друг друга видеть. — Моя матушка после непременно скажет, что я чересчур благосклонен к вам, — роняет Никлаус во время объятий. — И что это могут счесть за слабость. — И что это подрывает ваш авторитет, — прибавляет Антуан. — Быть может, ваша матушка права, Никлаус? — Моя матушка никогда не ошибается, увы, — вздыхает юный король и. отступая на шаг, жестом приглашает Бурбона к столу: — Выпьем вина, мой друг? — Принцесса Ребекка сегодня прекраснее, чем обычно, — отмечает Антуан, замечая сестру Никлауса поблизости. Ребекка кокетливо улыбается и машет ему кончиками пальцев, и король Франции усмехается: — Она ради вас старалась, вы же знаете. — Да бросьте, сир. — отмахивается Антуан. — У принцессы явно есть поклонники более перспективные, чем какой-то там король Наварры. — И, тем не менее, жаждет она именно вашего общества, — возразил Бурбону Клаус. — Не могу ее в этом винить: ваш алый камзол воистину великолепен. — Как же вы любите высмеивать мой безупречный вкус в одежде, Никлаус, — рассмеялся Антуан и первым поднял кубок с вином, заботливо поднесенный слугою. — Выпьем за то, чтобы эти дружеские подтрунивания длились вечно. — Ну, или хотя бы не послужили причиной развязать войну, — согласился Никлаус и несколько дополнил тост. Два короля отсалютовали друг другу и глотнули вина. Возникла небольшая пауза, во время которой Антуан окинул взглядом тронный зал, замечая знакомые лица. — Отчего-то я не вижу дофина, — обратился Бурбон к Никлаусу. — Где же принц Кол сегодня? — Подозреваю, что в объятиях очередной портовой шлюхи, — нахмурив брови, отозвался король Франции. — Увы, мой юный брат неверно истолковывает значение бунтарства. — Не каждый способен на благоразумный бунт, — мягко возражает Антуан Клаусу. Принц Кол напоминал Антуану Луи: слишком бесхитростным он был в этом мире высокопоставленных чудовищ, прикрывающихся маскою благодетели. Слишком искренен, слишком настоящ — виной тому была не только молодость, но и сама сущность юноши. Антуану хотелось бы переиначить Луи — но он не мог, и все попытки добиться своего приводили лишь к тому, что между братьями ширилась пропасть: они и разговаривали-то теперь с трудом, сквозь зубы. Никлауса и Кола ждало то же самое — если Никлаус не проявит благоразумия и мудрости и не смягчится. — Странно, что вам не плевать, Антуан, — говорит Клаус. — Ведь, сказать по чести, распри в доме Валуа должны вас радовать. — Должны, — не спорит с очевидным Бурбон. — Но многое между мною и вами идет не так, как желали бы многие, включая вашу матушку. — Верно, — теперь черед Никлауса соглашаться. — Но, все же… Отчего вам не плевать, как складываются наши с Колом отношения? — Оттого, что я не желал бы вам того, что переживаю сам, — невесело улыбнулся Антуан. — Я теряю Луи, Никлаус, и этот процесс необратим. Вы же все еще в силах спасти то святое, что есть в отношениях между вами и Колом. — Но нужно ли это Колу? — теперь печальная усмешка коснулась губ Никлауса. — Мой брат глух ко всем моим мольбам, и порой мне кажется, что единственная его цель — компрометировать и провоцировать нашу семью. — Уверен, вы тоже были не подарком в пятнадцать, — напомнил Антуан, и Никлаус покачал головой, рассмеявшись: — Пожалуй, вы правы, Антуан. Но я, все же, гнушался объятий портовых шлюх. — Вам стоит объяснить дофину, что и для него найдутся объятия пожарче и почище, — похлопав Никлауса по плечу, хмыкнул Бурбон. — И, для разнообразия, будьте подружелюбнее. Оставьте строгость для вашей матушки. — О, быть строгой она умеет, — скосив глаза в сторону королевы-матери, пристально наблюдающей за беседой двух королей, признал Никлаус. Когда дофин явился на праздник, он и в самом деле не стал донимать брата чтением морали. Вместо этого Никлаус поднес Колу кубок вина — и увидел в глазах брата удивление и благодарность.