Я погашу городские огни

Брешь между тем, что он думает, что знает, и тем, что он действительно знает, напоминает пропасть, падения в которую он не помнит, но вот, что ему известно: Лучше всего сидеть наверху и обозревать сражение через прицел снайперской винтовки, что он и делает, пока нечто привычное и конкретное не вынуждает его оставить наблюдательный пункт, ибо его присутствие безотлагательно требуется на земле. Он даже не пытается обманывать себя размышлением о смысле происходящего, потому что Стив всегда находится в гуще событий, и некая часть его знает, что он должен быть там же. Вообще-то, в новой команде Стива уже имеется снайпер, и превосходный. Не стоит соревноваться с Хоукаем за лучший насест и выстрелы — может, он и не друг Мстителей, но знает, что их врагом лучше не становиться. С одной стороны, на земле удобнее двигаться, стрелять, и видеть сражение глазами Солдата, а с другой стороны — не совсем. Солдат не думает и не чувствует ничего, кроме холодной оценки постоянно меняющегося поля боя и состава врагов и союзников — ну ладно, не союзников, по крайней мере, не активно-враждебных боевых единиц. И сейчас, здесь, на грани сознания, он продолжает это делать, отбрасывая все лишнее, инстинктивно двигаясь к цели… Оказаться посреди сражения Мстителей рискованно, и вот он, яркий пример. Гигант, облаченный в зеленый костюм и размахивающий здоровенным шаром на цепи, с ревом мчится к нему. Под его шагами содрогается земля, а на разрушенной улице не осталось ни одного приличного укрытия. Та его часть, которая принадлежит Солдату, хладнокровно просчитывает калибр и убойную силу имеющегося при нем оружия, прикидывает расположение противника, в то время как Джеймс Бьюкенен Барнс думает — парень с йо-йо на цепочке, серьезно? — Баки! — из ниоткуда выскакивает преисполненный патриотизма Капитан Америка и бросается в драку — выходя из переката и держа наготове щит, встает во весь рост на пути Шаровой Молнии. Непреодолимая сила и несдвигаемый объект, думает Солдат. И он закрывает мне линию огня. Чертов безмозглый идиот! — добавляет Баки. Слышится хор встревоженных\смятенных выкриков со стороны Мстителей. Баки с некоторым удовольствием понимает, что он не единственный считает Стива безмозглым кретином. Как только Солдат отвергает мысль выстрелить через Стива, Баки протягивает металлическую руку — некая часть его полагает, что кевлар окажется гладким и будет выскальзывать из рук — хватает Капитана Америку за загривок и изо всех сил рывком толкает их обоих в сторону. Вышло достаточно жестко, будь проклят Зола на веки вечные — Стив буквально летит кувырком, в то время как Шаровая Молния проносится мимо, будто скоростной экспресс. Баки достает ружье, которое собирался использовать до того как Стив своим появлением испортил картинку, слитным движением разворачивается и всаживает в спину Мячика-на-Цепочке всю обойму. Он собирался один раз выстрелить в затылок Шаровой Молнии. Чисто, точно и ни патрона не потрачено зря. Некая смутная, нечеткая и полусформированная мысль заставляет его нажать на курок несколько раз. (Что не имеет смысла, потому что этот Стив не тонкий и хрупкий, и не станет прятаться, не перестанет ставить себя между опасностью и тем или кем, кого он пытается защитить, пусть это и неправильно, потому что защищать должен Баки). Пули не оказывают на Мячика-на-Цепочке никакого действия, только пуще злят, но это уже не актуально, потому что появляется другой зеленый гигант, и Баки решает оставить Шаровую Молнию и Халка разбираться друг с другом. Стив уже поднялся на ноги. Баки сам не знает, что чувствует, но все звуки становятся громче, его кровь пульсирует, и он совершенно уверен, что хочет врезать Стиву по физиономии. Стив же смотрит на него из-под шлема широко раскрытыми и полными надежды голубыми глазами и бредет к нему безо всякой грации и силы, которой так славится Капитан Америка. — Баки? Он собирался врезать Стиву по физиономии. Собирался воспользоваться металлической рукой и врезать Стиву по его глупому, глупому лицу. Но тело предает его, и вместо предполагаемой очень убедительной встречи его кулака с чужим носом, вперед тянется живая рука и хватает Стива прямо между шеей и плечом. Ладонь Стива ложится поверх его — настороженно, но все равно мягко — и он сам не знает, откуда берутся слова, пока не начинает трясти Стива с такой силой, что у того вероятно зубы стучат, и орать: — Еще раз так сделаешь, и я сам тебя пристрелю, богом клянусь! — Аминь, — говорит кто-то, чье удовольствие слышно даже сквозь тонкий металлический фильтр. Баки отпускает Стива, и Солдат оценивающе оглядывает с лязгом приземлившегося Железного Человека. — Драка почти окончена, ребята. Так и знал, что это прекрасная идея — пригласить тебя в клуб, Баки-бой. Я по-прежнему считаю, что за Кэпом нужен глаз да глаз. — Заткнись, Старк, — одновременно говорят Стив и Баки. Тони поднимает руки и бормочет: — Некоторые вещи не меняются. *** Он подумает об этом позже. Подумает о холодной оценке Солдатом своих шансов, о том, что не планировал встать на пути Шаровой Молнии. Подумает о своих действиях после появления Стива и о своей странной, необъяснимой ярости. Пораскинув оставшимися, пусть и основательно поврежденными мозгами, он признается хотя бы себе, что он даже безумнее, чем первоначально думал. *** Оказавшись перед лицом возможной смерти, большинство людей видит, как жизнь проносится перед глазами. Перед вероятной смертью Солдат не видит ничегошеньки, ибо чтобы волноваться насчет смерти, надо сначала волноваться насчет жизни, а его не волнует ничего, кроме миссии. Баки Барнс, очевидно, тоже ничего не видит, потому что у него нет времени на такую ерунду. Он слышит, как по комму Старк и Наташа почти в унисон ругаются, обнаружив то же, что и Баки, пока Бартон орет: — Где Кэп?! Халк только что снес опорную балку, здание рухнет в любую минуту! — Там все еще остались люди! — пробивается через статику голос Стива, потому что сигнал в горящих и рушащихся зданиях всегда паршивый — а именно в таком горящем и рушащемся здании Стив сейчас и находится. Я его пристрелю, — обещает сам себе Баки, ноги сами по себе приходят в движение. - Пальну ему в лицо, какого хрена! — Вытаскивай оттуда свою задницу, Кэп — стоп, Барнс, какого черта ты творишь? Он смутно осознает, что Старк пытается его догнать, но как только Баки расчищает вход, раздается громкий грохот. Он не может позволить себе бросить взгляд назад, но практически уверен, что почти весь первый этаж и половина второго только что обрушились, остается только надеяться, что на Старка упало не все сразу. Пол под его ногами дрожит, сверху валятся обломки, некоторые достаточно крупные, чтобы угробить даже носителя супер-солдатской сыворотки. Баки уворачивается и мчится вперед, потому что должен найти Стива. Потому что Стив — идиот, и Баки не позволит ему погибнуть из-за собственной глупости. Его комм оживает, сквозь треск доносится: — …Барнс, он спускается с пятого этажа, Уилсон только что по воздуху эвакуировал оставшихся гражданских через окно, но он не успеет вернуться вовремя к Кэпу, — голос у Старка измученный, но та часть Баки, которая не занята уклонением от падающего цемента, рада, что, по крайней мере, Железный Человек выбрался. — По оценке ДЖАРВИСа, до разрушения осталось меньше минуты, найди себе симпатичный структурно-прочный уголок и держись. Скорее всего, он бы погиб еще на лестничном пролете, но частичное разрушение позволяет ему добраться до 3 этажа почти без приключений. Как только он ступает на четвертый этаж, ступени рассыпаются под ногами, но он ухитряется подпрыгнуть и уцепиться за перила, чтобы подтянуться на пятый этаж. — Стив! — орет он, снося лестничную дверь. Ему в лицо немедленно ударяет плотная волна серого дыма. Огонь здесь еще не разгорелся, и за долю секунды после того как он его вдыхает и прямо перед тем, как заходится кашлем от дыма, он слышит слабый и далекий звук. Его легкие судорожно избавляются от дыма, он вслепую бредет в сторону ужасающе знакомого звука. И когда замечает Капитана Америка, на секунду видит маленькую хрупкую тень вместо него. И до того как понимает это, до того, как успевает подумать, он бросается вперед, прикрывая собой съежившуюся фигуру, облаченную в синий костюм. Затем небо рушится вниз. *** Каким-то образом, со Стивом оказывается все в порядке. Он потрепан, получил сотрясение мозга и так надышался дымом, что заработал раздражение горла и легких — ничего страшного, день-другой, и будет в порядке. Это все еще потрясает воображение — то, что убило бы Стива до сыворотки, теперь представляет собой всего лишь небольшое неудобство. Чтобы в этом убедиться, Баки дважды читает показания на экранах, проверяет кислородную трубку, втихаря убирает волосы со лба Стива, и при первой же возможности выскальзывает из медицинского крыла. Его план некоторое время избегать Стива чудесно сочетается со следующим шагом: убедить Тони Старка починить его руку. — Привет, Бандит, — рассеянно бормочет Тони, когда ДЖАРВИС открывает двери мастерской, впуская Баки. Гений комично бросает на него повторный взгляд — когда понимает, что это не галлюцинация, что в его мастерскую действительно забрел бывший убийца Гидры. — Минутку, разве ты не должен быть сейчас у медиков? — Рука сломана, — отвечает Баки, сжимая упомянутую руку. Пластины медленно шевелятся, издавая громкий скрежещущий звук. — Медикам это не починить. — Угу, — чтобы расчистить место, Тони смахивает в сторону несколько голограмм. — Практически уверен, что они мне сказали подождать, пока остальная часть тебя не исцелится, прежде чем меня допустят чинить руку. — А ты всегда так строго придерживаешься правил, — парирует Баки. Пожимает плечами в ответ на скептический взгляд Тони. — Кроме руки и головы ничего не поломано — с первым ты мне можешь помочь, а второму уже ничем не поможешь. — Скажу так, — заявляет Тони. — Садись и дай взглянуть. Может быть, на обе проблемы разом. — Только руку, — предупреждает Баки. — Да, да, да, — раздраженно ворчит Тони. — Рубашку долой, руку вытяни. Помни — никакие увечья, удушение или удары в данном помещении не допускаются. Правило мастерской. Рабочий стол такой же длинный, как большой обеденный. Когда он подходит ближе, Тони пинком отправляет к нему стул на колесиках. Стул ничем не напоминает Кресло из прошлого, так что вызывает лишь легкое чувство дискомфорта. Он снимает толстовку, под которую предусмотрительно надел майку, и усаживается. Тони присвистывает, пожирая глазами его неметаллические части. — Очаровательное произведение искусства, очень… фиолетовое. И зеленое. Разве оно должно быть зеленым? То здание обрушилось на тебя когда, вчера? Этим утром? Несколько часов назад? За работой Тони беспрерывно тарахтит, Баки не возражает. Они устраивают его руку, раскладывают инструменты, и гений-миллионер немедленно принимается открывать панели и тыкать в провода. Легкий запах горящего металла щекочет нос, но этот запах никогда не беспокоил его так сильно, как антисептик. Баки пожимает тем плечом, которое не соединяется с починяемой рукой. — Через день или два буду в порядке. — Это больно? Он вскидывает бровь — на Тони рубашка с прорезанной для реактора дырой в центре груди. Даже с такого расстояния видна мешанина шрамов. Баки указывает туда взглядом. — А это больно? Тони фыркает. — Точно, по шкале от пулевого ранения до серьезной хирургии без анестезии, думаю быть избитым до черно-голубого цвета для тебя ноль. Парень, самое паршивое, я точно знаю, как это работает, — с помощью мини-отвертки он отжимает несколько разъемов внутри руки, и та слегка жужжит, потом стихает. — И все равно, если будет больно, дай знать, потому что я вообще-то не садист. — Хм. Последовавшее молчание — по большей части комфортабельное — длится несколько минут, прежде чем Тони вновь разевает рот. — Хочу спросить, это Кэп на тебя так действует? Зачем ты кинулся в горящее и рушащееся здание? Баки таращится на него. Неприкрытое лицемерие этих слов на минуту лишает его дара речи. — Не у тебя одного здесь проблемы с памятью, приятель, даже я помню, что ты мчался по пятам за мной. — На мне была надета высокотехнологичная броня, — в свою защиту заявляет Тони. — А Стив, пусть и идиот, но у него имеются щит и сыворотка. В ретроспективе, он считает, что Тони в чем-то прав. Какой бы ни была цель миссии, входить в горящее здание по шкале разумности на высший балл не тянет. Он даже не уверен, что может это объяснить сам себе. — Когда ты устраиваешь спарринг с Бартоном, ты же не всегда машешь кулаками? — Иногда я пинаюсь или стараюсь сделать подсечку, — Тони слегка хмурится, то ли от слов Баки, то ли от вида его поврежденной руки. — Нет, обычно это выглядит как очень неэффективный шлепок ладонью, — говорит Баки, наблюдая за точными движениями очень тонкой и длинной отвертки, шурующей под пластинами на его запястье. — Но ты же не стараешься ударить ладонью, да? Долгую минуту Тони не отвечает, его руки безостановочно порхают внутри протеза, потом Баки встряхивает током, и спустя секунду контакты восстановлены и перезапущены. Затем он садится и откладывает инструменты, пока Баки сгибает пальцы, проверяя ловкость. — Таким движением я стреляю из репульсоров. Привычка. — Вот-вот, у меня то же самое, — Баки проворачивает запястье, и кибернетика без запинки откликается, как новенькая. Хотел бы он иметь возможность сказать о себе тоже самое, но суперсыворотка не дает ни немедленного исцеления, ни непобедимости. — Привычка? — недоверчиво переспрашивает Тони. — Сигать в огонь, дабы спасти филей Роджерса — это привычка? Баки секунду размышляет об этом и вновь пожимает плечами. Его глаза увидели, а тело сработало быстрее, чем мысль. — Гидра старалась стереть все, что можно, но мышечную память они обычно не трогали, — это объяснение ничуть ни хуже любого другого, хотя Тони не выглядит удовлетворенным. — Я и не утверждаю, что это серьезная причина. — Невероятно, — фыркает Тони. — Тогда ладно, — он принимается распихивать различные инструменты обратно по коробкам и ящикам. — Проваливай. Как только Стив проснется, он кинется тебя разыскивать, а нотация мне не нужна. *** Он смотрит. Лежащий у его ног человек являлся целью миссии. В этом он кристально уверен. Но когда пытается вспомнить фактическую задачу — что именно он должен сделать с этим человеком… то не знает, в чем она заключается. (Нет, в его голове два голоса перекрикивают друг друга, и это чертовски мешает. «Две мишени, шестой уровень. Мне нужно подтверждение их смерти в течение десяти часов» сталкивается с: «Тот парнишка из Бруклина, который был слишком глуп, чтобы бегать от драки, я пойду за ним»). Солдат приподнимается на локте — он и его миссия лежат на полу, покрытые пылью и разукрашенные синяками. Комната вокруг них почти разрушена, пол усыпан кусками бетона, арматурой и коротящей электроникой. Похоже на командный центр бункера. Мужчина-миссия облачен в броский красно-бело-синий костюм. При нем круглый металлический диск той же цветовой гаммы — первичное наступательное и оборонительное оружие, почти непробиваемое. Он не помнит, как узнал эти факты, но они засели у него в мозгах. Мужчина все еще без сознания, порез на его лбу слегка кровоточит — небольшая рана, возможно, уже заживающая. Солдат поднимается на ноги, чтобы провести более основательную проверку и подавляет гримасу — его собственные ранения не настолько тяжелы, чтобы поставить под удар миссию, но он не в оптимальной форме. Да и вся ситуация не оптимальна — нет точной информации, нет четкой цели миссии, только этот человек и разрушенная комната, да еще смутное ощущение, что он должен что-то сделать — и быстро. Что ж, ладно. В отсутствие конкретной цели миссии стоит придерживаться основных параметров — он не уверен, нужно ли убить этого мужчину, или оставить в живых, но жизнь преходяща, а смерть постоянна, так что пусть живет пока. Если выяснится, что целью миссии является подтвержденная смерть в период десять часов, то он успеет ее выполнить. Судя по здоровенной шишке на черепе, мужчина получил лишь сильный удар по голове. Диагностика не занимает много времени, и он переключает внимание на их текущее местоположение, которое не идеально. Сквозь периодический грохот, звуки разрушений и потрескивание искр то здесь, то там, слышатся другие взрывы, выстрелы и крики. Не настолько близко, чтобы внушать тревогу, но это только пока. Итак, цель вкратце: доставить себя и мишень в надежное, защищенное место. Также не помешает медицинская помощь. Он сомневается, что, проснувшись, мужчина подтвердит, что целью Агента является его убийство, но сознательное состояние предпочтительнее для улучшения мобильности и даст шанс раздобыть дополнительные данные. Он осматривает свое оружие и разрушенную комнату — дверь ведет в длинный коридор с бетонными стенами и полом, вдоль одной стороны горят красные аварийные сигналы, а наверху мигает флуоресцентная лампа. В конце коридора имеется большой грузовой лифт, а сам коридор пока чист. Кажется, за рухнувшей стеной этой комнаты располагаются другие комнаты или базы данных, и у него возникает чувство, что они под землей. Щит удобно крепится к мужчине с помощью сбруи/пряжек/магнитов, так что он цепляет диск на спину мужчины и подхватывает того на манер пожарника. На дисплее лифта в конце коридора значится: «Не работает», что не удивительно, учитывая доносящиеся издалека взрывы. Небольшое усилие со стороны металлической руки — и двойные двери расходятся в стороны, давая возможность осторожно заглянуть в шахту. Сам лифт, наглухо отключенный, стоит далеко внизу, и навскидку, с того места, где они находятся, до верха — не больше нескольких этажей. Он осторожно пожимает плечами, стараясь не трясти мишень — правду говорят, что никто не смотрит вверх. Ловкость и умелое использование различных пряжек их боевых костюмов помогают ему быстро закрепить свою миссию, чтобы мужчина не свалился. Агент проверяет прочность лифтового кабеля, убедившись, что сможет карабкаться, держа их объединенный вес, и шагает в шахту. Закрыть двери позади себя — секундное дело. *** По пути с базы он не встречает значительного сопротивления — странные люди (?), одетые в глухие костюмы аляповато-желтого цвета не считаются, они ужасно организованы, а целятся и того хуже. Одного только шума, который они производят, достаточно, чтобы обойти их стороной. Должно быть, легкость продвижения притупляет его бдительность, потому что он застигнут врасплох, когда пробираясь через какой-то офис, слышит позади шум, и бодрый голос провозглашает: — Эй, я нашел Динамичный Дуэт! Он разворачивается и палит пару раз навскидку — попал бы, если бы другой мужчина не пригнулся и откатился. Солдат укрывается за перевернутым столом и скидывает миссию со спины — этот противник не чета тем некомпетентным олухам в костюмах пчеловодов, ему понадобятся обе руки свободными. — Барнс, лучше бы у тебя была веская причина, чтобы стрелять в меня, — у противника что, лук и стрелы в руках? — Это же не потому, что ты все еще переживаешь из-за поражения в состязании по метанию ножей, верно? Это было когда, три недели назад? Солдат не отвечает. Быстрый взгляд находит укрытие лучника — за высоким металлическим шкафом, откуда тот и целится. Та же самая часть его, которая знает, как можно использовать диск со спины мишени, знает, что этот мужчина обладает смертоносной скоростью и еще более смертоносной точностью. — Ладно тебе, миссия окончена, мы просто зачищаем здесь все, — уговаривает лук-и-стрелы, а он борется с желанием покачать головой. Миссия не закончена, миссия все еще лежит здесь, в углу, и ждет эвакуации. — Замечательно, что ты нашел Кэпа, мы немножко волновались, когда услышали взрывы, но похоже все под контролем, верно? Давай-ка, пойдем к джету, где вы двое получите медицинскую помощь, хорошо? Слышится топот, и лучник ругается, когда небольшая группа мужчин — в масках и черном кевларе, уже не в желтеньких костюмах — выскакивают из-за угла с оружием наизготовку. — Черт возьми, Джонсон! Это Хоукай, отзови команду! Солдат пользуется случаем и выкатывается из-за укрытия, вырубает первых трех бойцов и палит разок в Хоукая, который всем орет: — Прекратите и угомонитесь нахрен! К несчастью, это движение выводит его из-за стола в зону досягаемости лучника. Стоит подняться на ноги, его будто железным прутом лупят по плечам. Краем глаза он замечает темно-рыжие волосы, прежде чем женщина качается всем телом, обхватив его ногами за плечи и шею, и он инстинктивно поворачивается и пытается ударить ее о стену. Она упрямо цепляется, и он ловит ее запястье до того, как электрическая перчатка жалит его в шею, но она меняет хватку и бросает весь свой вес в сторону, сбивая его с ног. Они грохаются неловкой кучей, причем она оказывается практически сверху. Он перекатывается, продолжая движение, и отражает не меньше трех ударов в яремную вену и один рывок за волосы. Он ловит ее за горло, но рука слабеет, когда ей удается нанести хороший удар по диафрагме, после которого он хватает ртом воздух. Она с кошачьей грацией изгибается и оказывается позади него, проводя удушающий захват, под который он едва успевает подставить руку. Это не имеет значения. Она кричит: — Клинт! ДАВАЙ! Он старается уклониться, но недостаточно быстро. Колющее ощущение в бедре резко обжигает через плотную ткань штанов. Почти сразу перед глазами начинают плясать черные пятна, слабость распространяется как лесной пожар по всем членам — слишком быстро для известных транквилизаторов и ядов, значит, препарат рассчитан специально для него. Прости, приятель, мелькает обращенная к миссии последняя мысль, когда мир качается и меркнет. Думаю, это и есть конец пути.