Вдвоём под дождём

Если мужская рубашка на женщине равносильна флагу на захваченной крепости, то в теории выходило, что Джабура Калифу уже завоевал. На практике же, попробуй он её сейчас обнять, наверняка получил бы не безобидное обвинение в сексуальном домогательстве, а вполне убедительный отпор агента CP9. С теорией у Джабуры было неважно, он предпочитал практику, звериная волчья натура толкала действовать, не оглядываясь и не тратя время на сомнения: подпустить добычу поближе и напасть, перегрызть глотку. Казалось бы, что стоит волку одержать верх над овечкой? Легче легкого, раз плюнуть. Но пока что шестое чувство, круто замешанное на каком-никаком здравом смысле, удерживало его от глупостей. — Эй, Калифа, — позвал он, приваливаясь спиной к тёплой каминной трубе. — Ты там как? Калифа стояла на крыше, вскинув руки к ненастному небу, и сосредоточенно создавала мыльную пену — силой своего фрукта и моросящего дождика, который усиливался с каждой минутой. Рубашка — та самая, его рубашка, заменяющая сейчас Калифе одежду — уже промокла и облепила тело Калифы самым провокационным образом. Джабура злобно зыркал на горожан на соседних крышах: ему всё казалось, что на Калифу вся пялятся, и это почему-то бесило. — Я в порядке, — ответила Калифа. — Это проще, чем я думала. Джабура угукнул и продолжил наблюдать со стороны. Так, просто, страховать её на всякий случай. По крайней мере, именно так он бы ответил, если бы кто-то вдруг спросил. Пены вокруг становилось все больше, она переваливалась через край крыши, стекала по стенам, мутным потоком катилась по улицам, унося с собой грязь и пыль. — Ты там уже промокла совсем, — указал на очевидное Джабура, отлипая от трубы и шагая к Калифе. — Не холодно? — Терпимо, — дернула плечом она. — Потом обсохну. — Может, все-таки согреть как-нибудь? — Джабура приблизился к ней и неловко обнял за талию. Повисла долгая пауза. — Это был самый неудачный подкат, который я видела в своей жизни, — припечатала Калифа. Но ни про домогательства не сказала, ни убить сразу не попыталась, даже не вывернулась из объятий, продолжила стоять, запрокинув голову и подставляя лицо дождю. Джабура приободрился и даже аккуратно скользнул ладонью с талии Калифы ниже, к бедру. — Я в этом не спец, — не стал спорить он. — Неудивительно, что тебя все девушки отшивают, — заметила Калифа. — Был я помоложе, у меня получалось лучше! — попытался оправдаться Джабура. — Нет, я помню, что тебя и десять лет назад так же отшивали, — добила бессердечная Калифа. — Не можешь ты ничего помнить, ты совсем еще мелкой козявкой была! — возмутился Джабура. — Мне было пятнадцать, и я тогда была влюблена в Луччи, — проинформировала его Калифа. — Но глядя на твои неудачи, решила ему не признаваться и вообще никому об этом не говорить. — Мы все знали, — успокоил её Джабура. — Фукуро растрепал. Разговор почему-то ушёл в сторону влюблённостей десятилетней давности, и это несколько обескураживало, но они по-прежнему весьма тесно обнимались на крыше под дождем, а вокруг все выше громоздились айсберги мыльной пены. Интересно, такую обстановку можно считать романтической? Их разделяла только тонкая промокшая рубашка, и Джабура ощущал все изгибы тела Калифы слишком отчетливо, чтобы придумывать более удачные подкаты, вести интеллектуальные беседы или вообще мало-мальски связно соображать. Даже прохладному дождю не удавалось освежить и прояснить голову. Джабура шумно вдохнул, втягивая носом аромат волос Калифы, и голова моментально закружилась. Острое звериное обоняние тонко улавливало все нюансы, и от Калифы сейчас так пахло женщиной, самкой, что инстинкты моментально выходили на первый план, оттесняли здравый смысл куда-то на задворки сознания. Пены вокруг было так много, что она скрыла из вида крыши соседних домов. — Может, хватит уже? — хрипло поинтересовался Джабура, и сам не понял, что имел в виду: то ли кашу из мыслей в своей голове, то ли наведение чистоты в городе, то ли вообще что-то третье. — Разве мы не только начали? — удивилась Калифа, выворачиваясь из его объятий, словно… ну да, словно была скользкой от мыльной пены. — В каком смы..? — начал Джабура, но не смог закончить фразу, потому что Калифа прижалась к нему весьма недвусмысленным образом. — А ты мне десять лет назад казался ничуть не интересным двадцатипятилетним стариком, — с придыханием сообщила она, глядя в его глаза. — А теперь я вдруг стал интересным тридцатипятилетним стариком? — Джабура решил не упускать момента и притиснул Калифу к себе. — По крайней мере, я готова дать тебе шанс, — мурлыкнула она. Калифа совершенно точно больше не была мелкой козявкой: потому что мелкие козявки так не целуются. Губы у нее были ледяные, а язык теплый, и этот контраст сводил с ума. Джабура беспорядочно шарил руками по её спине, скользнул по бедру, осторожно пробираясь под подол рубашки, и на секунду притормозил, ожидая реакции. Калифа отреагировала мгновенно, застонала в его губы и закинула ногу ему на бедро. Черт возьми, он даже не думал, что попытка увенчается успехом! Он не был готов к такому напору! Мысли в голове крутились обрывочные, никак не удавалось поймать их за хвост и обдумать толком, сознание постоянно соскальзывало на ощущения и желания, брали верх животные инстинкты. Это же Калифа, они с детства знакомы, смешная такая была кнопка… …черт возьми, когда у нее успели такие сиськи вырасти… …не виделись пять лет, пока все торчали в чёртовом Ватер 7, он уже и лицо её забыл… …теперь это лицо слишком близко, глаза кажутся тёмными и какими-то шальными, а губы опухли от поцелуев… …даже парой фраз не перебросились, всё завертелось, пираты эти уродские, Бастер Колл, рассмотреть не успел толком… …теперь вот снова не рассмотрел, зато ощупал уже почти везде, и как она только позволила… …даже не дружили же никогда особенно… …и повезло, с друзьями так не поступают, друзей так за задницу не лапают... …с чего вообще всё началось… …сжать крепче, прикусить почти до крови… …что вообще происходит… …кровь в ушах шумит, грохочет в голове бесконечной канонадой взрывов… Калифа оторвалась от его губ, прекратила ледяно-обжигающие поцелуи, чтобы перехватить воздуха, и в голове на секунду прояснилось. Крыша под ногами была покатой, мокрой и скользкой от мыла, и то, что они до сих пор не рухнули с нее, можно было считать настоящим чудом. Да и неслабое эротическое шоу они устроили жителям соседних домов, надежда только на то, что горы пены надежно скрыли происходящее на крыше. Но пузырьки неумолимо лопались под летящими с неба каплями, надо было валить куда-нибудь в более укромное и теплое местечко. Он потянул Калифу к каминной трубе, за которой чуть дальше пряталось открытое чердачное окно, но манёвр до конца не удался, до окна они так и не добрались. От трубы шел жар, а еще за ней можно было более или менее укрыться от косых капель дождя и любопытных глаз — и сейчас этого хватило, не было сил больше терпеть. Калифа распахнула промокшую насквозь рубашку, под которой ничего не оказалось — то есть оказалась только сама Калифа без всяких лишних глупостей типа белья — а Джабура спешно выпутался из штанов, хлопнулся на крышу, рискуя все-таки сверзиться вниз, подхватил Калифу и усадил на свои бёдра. Последние остатки человеческого исчезали, растворялись в животной страсти, желании обладать. Джабура плюнул на самоконтроль, отдался во власть инстинктов, выпустил зверя наружу. Калифа в его руках была так обманчиво беспомощна; беззащитная жертва: бледная кожа, тонкие вздохи, расширенные, словно от испуга, зрачки. Но она не сопротивлялась, не отбивалась, не жеманничала, а напротив, тянулась навстречу, вцеплялась своими коготками в плечи Джабуры, подставлялась под поцелуи и ласкала в ответ. Сознание заволокло жарким маревом, а мир вокруг — шелестом дождя и белизной мыльной пены; внутри Калифы было так горячо и сладко, а снаружи — холодно и ненастно. Все это было слишком, чересчур, и Джабура не смог сдерживаться. Он сорвался на рык, низкий, совсем волчий, вибрирующим звуком отозвавшийся внизу живота, впился зубами в плечо Калифы, сжал её почти до хруста костей… Сейчас это была его добыча, его самка, и она была с ним, и он чувствовал себя вожаком стаи, грёбаным королём всего леса. Калифа перекрестила ноги за его спиной, Калифа подавалась навстречу, Калифа тяжело дышала и стонала так громко, что приходилось её целовать без перерыва. Удовольствие нахлынуло, накрыло с головой, и это была катастрофа, война, лесной пожар и Бастер Колл разом. Это было потрясающе. После таких вот срывов в звериную натуру в себя всегда приходить было непросто. Это чем-то смахивало на похмелье, когда шатает, голова тяжёлая, и, что ты успел натворить, пока был пьян, помнишь весьма смутно. Джабура отупело помотал головой, разглядывая след от зубов на плече Калифы: не до крови, к счастью, но до ярко наливающегося красно-фиолетового синяка. Чудом ключицу не перекусил. Чудом горло не перегрыз. Нет, Калифа, конечно, не позволила бы, себя бы в обиду не дала. А еще она крепкая и сильная, и по-правильному отмороженная, выдержала такой натиск, сама напирала не меньше. Это как-то успокаивало. Жара и страсть медленно уходили вместе с адреналином, а холод никуда не делся, и вдруг оказалось, что сидеть голой задницей на крыше — удовольствие ниже среднего. Эйфория спадала, и это тоже было похоже на похмелье. Джабура нехотя принялся натягивать одежду. — Я в тебе не ошиблась, — сообщила Калифа, запахивая рубашку и скрывая от его взгляда след на своем плече. — Мало интеллекта, но хорошая физическая форма и много животных инстинктов. То, что надо. — Кому надо? — не понял Джабура, тут же подтвердив первый пункт описания. — Мне надо, — Калифа одернула рубашку. — Мы же взрослые люди, не романтику же нам разыгрывать. А вот качественный секс — другое дело. Джабура наклонился к ней так резко, что Калифа от неожиданности отпрянула; шумно втянул носом воздух. Обоняние все еще оставалось по-волчьи обостренным, так что свою догадку он подтвердил: — Пахнет враньём, — безапелляционно заявил он. — Все та же ты козявка малолетняя. — В каком это смысле?! — оскорбилась Калифа, вздернула руку, чтобы нервным жестом поправить очки, но их на носу не было. — Будем романтику разыгрывать, — объяснил ей Джабура, снова усаживаясь на крышу и увлекая Калифу за собой. — Не такой я идиот, как ты думала. Дождь понемногу стихал, и пены вокруг почти не осталось. Идти сейчас куда-то было сложно и лениво, а вот так сидеть у теплой каминной трубы, прижимая к себе Калифу — тепло и уютно. Джабура почувствовал, что у него глаза слипаются. — Зато как раз такое животное, — с вызовом припечатала Калифа. — Мурчать еще начни от удовольствия. — Волки не мурчат, — почти возмутился Джабура, но из-за накатившей сонливости не слишком бурно. — Тогда хвостом повиляй, — предложила Калифа. В ее голосе не было уже того возмущения, да и устроилась она у Джабуры под боком ладно и удобно. — За ухом почеши сначала, — хмыкнул Джабура, утыкаясь носом в ее плечо.