Безумные пейринги -2

*** - Ну здравствуй, Оз. Сколько бы лет ни прошло - он всегда повторяет это с одной и той же интонацией. Эта тонкая насмешка возвращает мысли Безариуса к тому моменту, когда они познакомились. Во второй раз. Как главы двух Великих Домов. Мальчишками они играли вместе, то защищая снежную крепость, то открывая охоту на якобы вышедших из нутра Бездны чудовищ, то осаждая местную библиотеку. Зеленоглазый Безариус всегда лез вперёд, схватывая ситуацию на лету, будто бы удерживая её на кончике вечно высунутого языка. Лео же предпочитал терпеливый и вдумчивый подход, познавая суть вещей как можно глубже. Их тандем держался крепко и, казалось, был нерушим. Но судьба была иного мнения. Темноволосого сироту забрали к себе Баскервилли, наскоро посадили на опустевший престол (свято место пусто не бывает) и показали мир с совсем другой стороны. Что, дескать, предок Безариусов некогда нанес смертельное оскорбление их Дому, и новый глава должен воспринимать это на свой счёт. Что вина Оза заключается в самой его принадлежности вражеской общине. И что с этого момента молодые герцоги являются не друзьями, но соперниками друг другу. Первая встреча с новым амплуа бывшего друга произошла на осеннем балу, данном мелким, но достаточно состоятельным для того Домом. Тогда Оз и услышал то странное приветствие, окатившее его словно ледяной водой. Тогда он был выбит из себя, а Лео не сказал ему больше и слова за вечер. Но самое тяжёлое только начиналось. Раздираемый внутренними противоречиями, Баскервилль то подпускал его поближе, то отталкивал. Эта игра в холодно-горячо давно бы надоела всякому здравомыслящему человеку, но существовало несколько "но". Первое - слышащий голос предка Оз явно не относил себя к людям с уравновешенным внутренним миром (вкрадчивый голос Джека лишь заставлял ещё глубже ощущать несуществующую вину перед Лео). Второе - Безариус был привязан к юному Глену немного дальше пометки "дружеские чувства". Потому, когда Баскервилль внезапно привлекал его к себе в одной из затенённых ниш, он, удивляясь сам себе, подчинялся. - Лео... Мгновенный взгляд из-под тёмных ресниц. - Тихо, ты же не хочешь все испортить. Это был не тот Лео, которого он знал. Это был Лео с властным голосом и пронизывающим взглядом, с пальцами, что холодом обжигают щеку, а не касаются мягко клавиш пианино. Оз до отчаяния хотел вернуть друга назад, но какая-то часть его... жаждала той боли, которую Баскервилль благосклонно дарил. Какая-то часть его была увлечена темной стороной души Лео и новым, вязким, бархатно-острым ощущением между ними. Безариус не мог сделать ни шага вперед, ни назад. Лишь ощущать слишком откровенные объятия, когда руки касаются линии талии не над, а под одеждой. Баскервилль усмехается - его слова падают в уши и затапливают их воском. - Всему есть цена, не всегда материальная. - Он достает из кармана золотую монетку и держит, зажимая указательным и большим, прямо перед лицом Безариуса. - Сколько же стоит Оз Безариус? Одни объятия? Блондин смотрит прямо в эти невероятные глаза и кивает, теряясь в них, теряясь в этих руках. Действительно, вся его решительность, все принципы растворяются в момент прикосновения, когда только холодные пальцы Баскервилля удерживают их обоих меж ледяной пропастью и огненной бездной. Удерживают на той грани отношений, которая пролегает меж "разбежаться" и "переспать". Удерживает одновременно в области чудесного сна и ночного кошмара. Лео пускает меж пальцев монетку, а Озу чудится - что его сердце. ***