Плата созвучна меркам

Его ранили вонзённым раскалённым копьём — прямо в распахнутое крыло. И полилась кровь неестественного оттенка на иссушенную землю, окрашивая и камни, и раскиданные трупы, и разрушенные постройки, отравляя всю почву и оставляя неизгладимый след. Дракон моментально взревел так громко и оглушительно, словно загнанный в ловушку зверь, и затоптался массивными конечностями по пустынному полю, на котором всё живое и мёртвое было сожжено дотла. Его дыхание даже без извергаемого пламени было таким горячим, палящим и пылким, что от жара непроизвольно слезились глаза. Порывистый взмах крыльев заставлял деревья накрениться, а людей — падать с ног и приклониться. Но те оставались непоколебимыми, несокрушимыми и несгибаемыми, словно вросшими корнями и вцепившимися зубами в персть. Люди были упрямцами, казалось бы, безоговорочно верные своей идее, но изредка закрадывалась тень некоего сомнения и, возможно, даже сожаления. У них было сердце, но билось ли оно в груди или было вырвано — кто знает? Люди дрожали, как осиновый лист, пусть и были стойкими, словно бездушные статуи. Невзирая на то, что они попали в самое пекло, точно были низвергнуты в Ад, от страха и трепета перед этим существом словно промёрзли все кости и остыла плоть. В раскалённом до предела воздухе невыносимо пахло жареным человеческим мясом, кружащей пылью и то вздымающим к рыжему и багровому от заката небу, то опадающим к образовавшимся мелким трещинам в земле пеплу. И их тошнило, крутило и словно рвало на куски, но они не сдавались. Люди должны были убить. Люди должны были нанести последний удар. Последний удар по последнему выжившему дракону. Его вертикальный зрачок и без того опасно сузился, а глаза налились кровью. Ящера страшились и питали к нему слепую ненависть; люди были полностью поглощены этим неутихающим чувством и были ему подвластны. Всё из-за змеевидного туловища, непробиваемой складчатой кожи, длинных крыльев, роговидных отростков вдоль крепкого туловища и цепких когтей. Потому эти существа отличались от людей. И люди по сравнению с ними были слабы и беспомощны. Люди были марионетками, хотя мнили себя истинными правителями. Вот только любое существо уязвимо — будь то человек или крылатый ящер. Была натянута тетива лука из сыромятной кожи, и благословлённая стрела направилась прямо в широко разинутую пасть, когда дракон издал могучий рык. Быстро развернувшись боком, он отбил её концом хвоста, после чего им же попытался смести всех, кто попадался ему на пути. Дракон в последний раз взглянул на столпившихся людей, возомнивших себя спасителями и некими хранителями, и показалось, что в его туманном взоре затаилась самая настоящая тоска и боль. И дракон словно вспорхнул, как самая настоящая птица, а не демон во плоти ящера. Его качало из стороны в сторону, но он летел так упрямо и решительно, то постепенно набирая высоту, то стремительно падая. Не вытащенное копьё вонзалось всё глубже, сковывая движения и не позволяя выровняться. Да, это был конец. Его отяжелевшее тело грохнуло в горах, и земля затряслась под ногами. Люди смотрели, и на их глазах навернулись слёзы. И никто не знал, что именно они означали: победу над монстром или поражение всего человеческого, что в них было. За последним драконом ушли и маги, и наяды, и эльфы, и феи, и… Ушли ли они по доброй воле, затаились ли на время, или же продолжала проливаться кровь, никто уже и не припомнит. Да и неизвестно, было ли это на самом деле. Но остались люди. Главное, что остались люди.