Шепот

Узнав, что его вещи перенесли в Храм Времен Года, паладин решил наведаться туда и забрать их. Они все считали его погибшим, и никто не хватился бы его скарба. Путь к руинам Арвана от лесного домика, где теперь расположился Касавир, был недолгим. С тех пор, как Марла прекратила войну между местными жителями, они разрешили им свободно проходить по руинам, но всё равно искоса смотрели на незваного гостя. Мужчина вошёл в храм и глубоко вдохнул. Здесь словно по-прежнему веяло недавней битвой, в которой он участвовал. Веяло присутствием Марлы. От воспоминаний о девушке, сердце паладина больно сжалось. После полученных травм он не сразу пришёл в сознание. Когда очнулся, увидел, как за ним ухаживает незнакомая женщина средних лет. Она рассказала, что случилось в Мерделейн, и как его бессознательного вытащила из-под обломков. Женщина была человеческой расы, но почему-то жила отшельником в лесу вдали от чужих глаз. Первый вопрос, который задал Касавир, был о том, жива ли Марла. Так как сам мужчина не мог подняться с койки, добрая женщина отправилась на разведку. Там она выяснила, кто из друзей паладина остался жив, а кто мёртв. Она сказала, что дорогая ему девушка пропала, и Невервинтер посчитал её мёртвой. Никто не верил Келгару, что он тогда видел каких-то тварей, несущими чародейку в неведомый портал. Все посчитали это бредом раненного дварфа. После этого Касавир замкнулся в себе и не желал разговаривать. Он винил себя в её смерти. В том, что не смог защитить свою любимую. Он по-прежнему молился богам, но молитвы, скорее всего, выглядели как вопросы. Вопросы о том, почему же он выжил, а аасимар погибла. Как они это допустили? Когда паладин на себе удерживал своды разрушающегося прохода, чтобы его друзья могли выбраться, он уже понимал, что не выживет. Раньше он бы этому только обрадовался, но не теперь, когда у него была Марла. Касавир глядел на чародейку и из последних сил кричал ей уходить, но она словно не слышала. Она хотела было рвануть к нему, но сильные руки Джерро сгребли девушку в охапку и потащили к выходу. Мужчина не мог смотреть, как Марла билась в истерике, пытаясь вырваться из хватки и броситься к любимому. Её крики, полные боли, до сих пор звучали в голове паладина. Когда же мужчина, наконец, смог встать на ноги, благодаря доброй незнакомке, прошло больше полугода. До паладина дошли слухи, что его тоже считают погибшим. Оно и к лучшему. Там у мужчины не осталось никого, кому он был нужен. Услышал очередной слух, что заместитель рыцаря-капитана Келгар велел похоронить своего друга-паладина в Храме Времен Года, как и завещал сам мужчина когда-то. Но поскольку тело обнаружить не удалось, дварф отнёс туда его вещи. И Касавир решился за ними прийти… В зале, где располагались захоронения павших воинов тех времен, появилось ещё одно, с именем паладина. Мужчина тронул камень и лишь на минуту задумался, как услышал, что кто-то осторожными неуверенными шагами приближается к этому же залу. Касавир едва успел спрятаться за колонну в дальнем конце комнаты. Благо, тьма, окружающая этот участок, полностью окутала его. Шаги становились всё чётче, давая понять паладину, что это были каблуки. В зале появилась хрупкая женская фигура. Она стояла спиной к мужчине, поэтому он не мог разглядеть её лица. Женщина была одета в длинное голубое платье, похожее на то, что одевают аристократки. Её золотые волосы были распущены и волнами струились до талии. Касавиру на миг она показалась до боли знакомой, но он насильно отогнал от себя эти мысли. Фигура остановилась возле статуи Очищения и посмотрела на неё. Бледными пальцами она коснулась статуи и немедленно убрала руку, сжимая в кулак. Где-то в стороне паладина запищала мышь, и незнакомка обернулась на звук. Вот теперь Касавир смог увидеть её лицо. Сердце мужчины пропустило удар. Это была Марла. Его Марла. Девушка не придала писку мыши особого значения и направилась дальше, приближаясь к саркофагам. Когда паладин, наконец, смог прийти в себя от потрясения, словно некая невидимая сила потянула его к чародейке, впрочем, так всегда и было. Он только высунулся из своего укрытия и открыл было рот, как увидел, что Марла рухнула на колени возле надгробия паладина и зарыдала. Она кричала и рыдала, не сдерживая слёз, и Касавир вновь отступил во тьму. Он смотрел на страдания девушки и винил лишь себя. Несомненно, чародейка очень любила паладина, но он никогда не хотел причинить ей столько боли. Он стоял и глядел на рыдающую возлюбленную, прислонившись лбом к колонне, и боролся с желанием выйти из тьмы и крепко прижать к себе девушку, шепча ей на ухо, что всё будет хорошо. Только ничего уже хорошего не будет. Глядя на Марлу, он понимал, как в ней что-то изменилось. Мужчина не знал, через что пришлось пройти девушке за эти полгода. И раз Келгар был прав, то неизвестно, где она была. Когда Марла немного успокоилась, Касавир услышал её слова. Всё тот же нежный голос, ласкающий слух, заставляющий его сердце биться быстрее. — Прости меня, — сказала она. За что ему нужно было прощать самую добрую и милую девушку на свете? Это ему следовало просить прощения у неё. За боль, что причинил… За трусость, что сейчас одолевает мужчину, не позволяя быть рядом с любимой… — Я обещала тебе быть сильной… «Ты самая сильная из всех, кого я знаю, любовь моя», — грустно подумал он про себя. — «Столько пережить и не сломаться». Хотя в этом он оказался не прав. Чародейка сломалась. Когда увидела надгробие возлюбленного… — За то, что не уберегла самое главное, что нас с тобой связывало. Надо было сказать тогда, перед битвой… «Что сказать? О чём ты пыталась сказать мне, любовь моя?» — Боги… Где они были, когда ты умирал? «Не говори так…» — с болью в сердце подумал паладин. Не в силах больше смотреть на бедную девушку, он зажмурил глаза. — Ты же так в них верил. Посвятил им всю жизнь, а они тебя не защитили… «Ты не права, любовь моя, они спасли нас обоих». — Они забрали тебя у меня… «Боги… Я рядом с тобой. Ты так близко, что стоит сделать лишь один шаг… Почему же так трудно?..» — Касавир заметил, как девушка, шмыгнув носом, сняла с пальца то самое кольцо, которым он сделал ей предложение, и положила на холодный камень: — Пускай оно будет у тебя… Как частичка нашей любви… Ты навсегда останешься у меня в сердце, мой паладин… После этих слов Марла покинула храм, оставив мужчину один на один со своей трусостью.

***

После храма Марла пожелала вернуться в Крепость-на-Перекрёстке. Дэйгун пытался убедить её, что лучше какое-то время пожить в Западной Гавани, но чародейка отказалась. Она заверяла всех, что возвращение к обязанностям капитана пойдёт ей на пользу. Друзья поверили хорошему настрою аасимара, пусть она и выглядела подавленной. Она сваливала всё на усталость из-за долгой дороги. Но только приёмный отец мог догадаться, что сейчас творилось на душе у дочери. Он заметил это сразу, как только Марла приблизилась к храму. До этого, если кто-то из друзей невзначай произносили имя паладина, девушка нервно сглатывала, и эльфу тогда казалось, что её трясет. Он сразу понял — Марла ещё не отпустила Касавира. Хоть она и доказывала обратное своему новому воздыхателю, но отец-то хорошо знал девушку. Благо, сам эльф, раздражённый присутствием Нашера, немного расслабился, когда лорд исчез из поля зрения Марлы. Он так толком и не поговорил с девушкой из-за вездесущего приёмного отца, поэтому от руин Арвана отправился прямиком в Невервинтер. Ему хотелось хоть как-то поприсутствовать в жизни родной дочери, утешить её, когда она вся зарёванная вышла из храма. Но стоило Дэйгуну только многозначительно взглянуть на Нашера, как тот мгновенно всё понял и ушёл. Эльф дал понять лорду, что скажи он правду, ничего не изменится. Марлу воспитал Дэйгун, и лишь к нему она побежит за словами утешения. Когда Марла была в храме, Ганн несколько раз срывался, пытаясь туда пройти, но строгий приёмный отец девушки не позволял ему этого сделать. «Это её история», — ответил он, и, в конце концов, шаман перестал стараться. История, прошлое… Оно будет преследовать их всю жизнь. Хотя он и показывал аасимару, что поверил в её россказни о любви к нему, он чувствовал, как её отношение к нему изменилось с тех самых пор, когда Марла вернула свою душу. Тогда она вернула куда больше… И Ганн в этом только убедился, заметив, в каком состоянии девушка вышла из храма. Со слезами на глазах она в привычной для себя манере скомандовала компании направляться к крепости и пошла вперёд. Марла даже не подошла к нему, даже не взглянула… Словно шамана здесь не было вообще. Позже с ней поравнялась Нишка, и так они провели весь путь до Крепости-на-Перекрёстке. Войдя в зал крепости, Марла не ожидала, что её встретят, словно королеву. Там собрались все жители крепости и ближайших земель, а Кана, как верный помощник капитана, находилась в центре всего этого балагана, счастливо улыбаясь. За время владения этой землей, Марла неплохо поладила со всеми жителями. Она всегда положительно влияла на окружающих, что помогало девушке заводить новых друзей. Ну, вот, наконец, чародейка вернулась домой. Туда, где её встретили под радостные вопли солдат, рабочих и фермеров. Только ей совсем хотелось не этого… Нет, она была несказанно рада вернуться в крепость, рада видеть своих людей, с которыми не так давно сражалась бок о бок с тенями. Но сейчас ей просто хотелось тишины. Дэйгун, как и всегда, словно прочёл мысли Марлы, которая еле натянула на лицо улыбку. «Побудь немного среди своих людей, а когда они забудутся, ускользнёшь под шумок», — сказал он, приблизившись к дочери. Марла согласилась. Всё-таки этот народ так долго ждал воссоединения со своим капитаном. Когда суета вокруг героини рассеялась, и каждый уже позабыл, что за праздник они отмечали, аасимару, наконец, удалось выбраться из шумного зала. Захлопнув за собой дверь, девушка, прикрывая глаза, прижалась к ней спиной и облегчённо выдохнула. Она помнила, как раньше только любила такие вечера, когда была счастлива в кругу друзей. И рядом с ним… Особенным для неё стал праздник в честь назначения Марлы капитаном крепости. «— Пошевеливайтесь! — грозно командовала Кана. — Времени до вечера осталось мало, а у нас ещё ничего не готово. Девушка, наконец-то, разобрала вещи в своей новой комнате и вышла оглядеться. Строительство только закончилось, и кое-где ещё были разбросаны старые камни. Войдя в главный зал, аасимар увидела оживлённую обстановку. Слуги таскали цветы, стулья, шторы и столы, пытаясь придать залу праздничный вид. Аасимар удивлённо приподняла бровь и подошла к своему заместителю, которая направо и налево раздавала распоряжения: — Кана, а у нас праздник намечается? — Капитан, вы напугали, — перевела дыхание второй командир крепости и гордо выпрямилась. — Лорд Нашер был настолько признателен вам за спасение Невервинтера от Чёрного Гариуса, что не только подарил вам крепость, но и велел дать вам и вашим компаньонам небольшой отдых. Местные жители тоже были столь благодарны новому капитану за предоставленные земли, что мы все решили устроить праздник в вашу честь. — Серьёзно? — девушка изумилась ещё сильнее. Её смутило заявление Каны, и она растерялась. Ещё никогда в её честь не устраивали праздников, если не считать те дни рождения, когда она могла пригласить своих друзей Эми и Бивила. Такие праздники всегда сводились к скромному ужину в доме Дэйгуна. Он так боялся, что кто-то из глупой молодежи испортит его дочь, что держал её в ежовых рукавицах. Марла радовалась празднику, устроенному друзьями в её честь, словно маленький ребёнок. Она перетанцевала со всеми, и даже с Бишопом. Следопыт на этот раз вёл себя на удивление спокойно, и, как ни странно, ни разу не пытался ущипнуть девушку за неподобающее место. Один лишь Касавир сторонился этого праздника, стоя возле самого выхода и напряжённо наблюдая за танцующими Марлой и Бишопом. Аасимар словно почувствовала на себе взгляд паладина и обернулась, встретившись с его голубыми глазами. Как всегда, лицо мужчины не выражало никаких эмоций, но для девушки это было и не нужно. Она давно научилась читать чувства и эмоции паладина по его взгляду. По крайней мере, ей хотелось в это верить. После нескольких секунд таких гляделок Касавир не выдержал и вышел из зала. Извинившись перед следопытом, который всё давно понял, Марла поспешила за паладином. Тот находился подле самой двери, опираясь спиной о стену, и о чём-то думал. Скрип двери оторвал насторожившегося мужчину от размышлений, а когда он увидел девушку, то немного расслабился. — Он просто пригласил меня на танец, — начала оправдываться Марла, жалобно взирая на Касавира. — Я знаю, — коротко ответил мужчина. Ему становилось трудно держать себя в руках, когда он находился наедине с аасимаром, поэтому поспешил было вернуться в зал с торжеством. Только уйти ему не дали. Он почувствовал почти невесомое нежное прикосновение девушки к его руке и судорожно вздохнул. — Марла… — Помнишь, что ты дал мне обещание когда-нибудь потанцевать со мной? — на лице девушки засияла очаровательная улыбка, и чародейка мягко переместила свою руку на ладонь паладина. — Да, я… помню, — выдавил Касавир, не отрывая взгляда от своей руки, в которой сжимал ладонь девушки. Он безуспешно пытался скрыть страх, не заглядывая Марле в золотые глаза, потому что знал, как это будет губительно для него. Его тайная любовь сегодня выглядела бесподобно. В простеньком платьице с распущенными длинными золотыми волосами, которые причудливыми завитками спускались до лопаток, девушка выглядела куда лучше аристократок из высшей знати. Её аура аасимара словно тёплым дуновением обволакивала паладина и манила к себе. От самой девушки исходил одурманивающий запах луговых цветов, а её идеальное, не прикрытое броней тело, находилось так близко от него. Когда мужчина поймал себя на мыслях, что бесцеремонно разглядывает своего капитана, он испуганно отдёрнул руку от Марлы. — Я что-то не так сказала? — спросила непонимающе аасимар и машинально сделала шаг вперёд к паладину. Пытаясь придумать нечто разумное и вменяемое, Касавир поглядел на расстроенную чародейку. Он не хотел портить ей настроение, но и ничего не мог придумать в своё оправдание, чтобы не сдать себя. Паладин уже сам взял девушку за руки и тепло улыбнулся ей. Он уже приготовился произнести какую-нибудь утешающую речь, но сделал непростительную ошибку. Его глаза всё-таки встретились с её золотыми, и барьер, который он возводил между ними с начала знакомства с Марлой, исчез. До недавнего времени собранный и невозмутимый мужчина прижал девушку к стене и впился в неё страстным поцелуем. Не ожидавшая такого натиска со стороны паладина чародейка растерялась, но не отстранилась. Мужчина почувствовал, что Марла ответила на поцелуй, и окончательно потерял голову, запуская руку в её мягкие волосы» Это был их первый поцелуй. И если бы тогда их не прервал всполошенный исчезновением капитана слуга, то кто знает, что произошло бы дальше. Она ещё тогда догадывалась о его чувствах, видя все эти знаки, когда они оставались наедине. Может, если бы Марла ещё тогда призналась ему в своей любви, у них всё сложилось бы иначе? Тогда Касавир лишь лихорадочно попросил у чародейки прощения за свою несдержанность, и унёсся прочь, оставив девушку в одиночестве переживать самый счастливый момент в жизни. Вернувшись в реальность, Марла открыла глаза и замерла. Напротив неё располагалась закрытая деревянная дверь. У девушки перехватило дыхание, и на ватных ногах она приблизилась к ней. Внешне эта дверь не отличалась от остальных, но не для Марлы. Она вела в её бывшую комнату. В их комнату… Чародейка дрожащей рукой взялась за ручку двери и дернула на себя, но дверь не поддалась. Тогда Марла просто уткнулась лбом в тёмное дерево и устало вздохнула. — Это ищешь? — рядом появился Дэйгун и протянул дочери руку, в которой покоился маленький ключ. Девушка ничего не ответила, лишь с тоской посмотрела на ладонь отца. — Ты уже выросла из моей опеки, Марла, и многое решаешь сама. Но позволь задать тебе вопрос. Действительно ли ты хочешь туда войти и вновь пережить боль утраты? — Она и не проходила, отец, — с горечью в голосе ответила чародейка и подняла свои померкшие золотые глаза. — Я не избавилась от своей боли и вряд ли у меня когда-либо это получится. — Тогда бери, — коротко ответил эльф, протягивая ключ девушке, но та лишь отвернулась и прикрыла глаза, сдерживая слёзы. Ему было несказанно больно видеть дочь такой. Он словно глядел на своё отражение двадцать лет назад. Другой рукой он потянул Марлу к себе и обнял. И девушка не выдержала. Уткнувшись в плечо отцу, Марла отчаянно зарыдала. Это длилось достаточно долго, но Дэйгун даже не пытался отстранить дочь. Зная на своём опыте, как трудно всё держать в себе, он позволил её боли выйти наружу. — Я так больше не могу, отец… — простонала чародейка сквозь непрестанный поток слёз. — Я не могу без него… Приёмный отец девушки издал шумный вздох и отстранил Марлу от себя, заглядывая ей прямо в глаза. Её взгляд был полон страданий и отчаяния. Некогда светящие счастьем и любовью золотые глаза потемнели, но в них было что-то еще… Теперь в ярко-золотые глаза аасимара вкрапился обод зелени, и из-за этого они приобрели более человеческий вид. Он знал, сколько пришлось преодолеть Марле за последние месяцы, и оставил расспросы на потом. Сейчас нужно было вернуть дочери желание жить. — А как же Ганн? Он, конечно… не обычное… существо, — откашлялся эльф. — Но он тебя любит. Мне казалось, что и ты искренне его полюбила. — Мне так казалось, — шмыгнула носом девушка, вытирая слёзы рукавом. — Когда моя душа покоилась в Стене Неверующих, а воспоминаний о прошлом практически не было. Я думала, что пережила смерть Касавира и полюбила Ганна. Он единственный, кто верил в меня. Вытаскивал, когда я совсем отчаялась. Был рядом… Я уверенна, что не обманула его, когда призналась в любви, но… Что-то поменялось, когда я вернула свою душу. Словно не было этих семи месяцев скитаний и боли, которую приносило проклятие. Странно, что я даже не помню, каково мне тогда было. Будто только что очнулась от жуткого сна. — Почему же ты не сказала ему ничего? — Я дала ему надежду, — чародейка нахмурилась. — Ганн хороший и не заслужил страданий из-за меня. — Думаю, ответ намного проще. Просто сейчас твоя боль затупляет остальные твои чувства. Марла, послушай моего совета. Беги от этой боли. Спасайся любыми способами. — Отец? — Посмотри на меня, — мужчина вскинул руками. — Нелюдимый, странный, скрытный, даже злой… Так обо мне отзываются все, с кем мне удалось пообщаться. Таким меня сделала та боль, которую я пережил двадцать лет назад. Я не хотел отпускать прошлое, и оно меня затянуло на дно. Не хочу, чтобы и ты погрязла в этом, девочка. У тебя может быть такое будущее, какое ты захочешь. — В этом ты и ошибаешься, папа, — горько усмехнулась чародейка. — Без него я не хочу никакого будущего. Я словно не живу. Умерла там, в руинах Мерделейн, под обвалом рядом с ним. Это сильнее меня. — Нет, не сильнее, — эльф вновь взял девушку за руки и крепко сжал. — Ты сама себя изводишь, наказываешь за то, что жива, а он — нет. Жизнь жестока, и ты познала её сполна. Это или убьёт тебя, или сделает сильнее. У тебя есть Ганн. Любишь ты его или нет, но он единственный, кто выведет тебя из тьмы. Вот, — Дэйгун вложил в ладонь дочери ключ. — Если захочешь. Там никого не было с тех пор. После этих слов мужчина кивнул чародейке и ушёл. Аасимар посмотрела на дверь и, сделав глубокий вдох, повернула ключ в замке. Войдя в комнату, девушка поёжилась. Стояла поздняя осень, и во всех комнатах крепости были разожжены камины. Пробравшись через кромешную тьму, Марла добралась до камина и заклинанием разожгла его, озарив спальню капитана светом. Златовласая девушка поднялась с колен и прошлась по комнате, оглядывая до боли знакомую обстановку. Взгляд её упал на массивный письменный стол. На нём лежал дневник Марлы. Она стала вести его, когда отправилась в своё странное путешествие из Западной Гавани. Первой её записью было знакомство с Келгаром, а последняя даже не закончена. В таком виде она и нашла дневник. Он лежал на столе открытый с последней прерванной записью. Она помнила то утро… Едва успев проснуться, Марла услышала суматоху в коридоре, и в дверь постучали. Алданон нашёл то место. Девушка только быстро набросала пару скомканных фраз в дневнике, и они отправились в Мерделейн на последнюю битву. Для некоторых друзей аасимара она действительно оказалась последней. Чародейка присела на холодную кровать и отбросила дневник на другую половину. На прикроватной тумбочке она заметила книгу, из середины которой торчала закладка в виде тонкой алой ленты. Марла аккуратно взяла её, словно та была фарфоровой, и с дрожью в руках раскрыла. Паладин читал эту книгу, когда выдавались свободные вечера. «Теперь уже никогда не дочитает», — боль с новой силой раздалась в сердце девушки. Прижимая книгу к груди, Марла легла на кровать, устремила наполненными слезами глаза к потолку и запела тихим дрожащим голосом:

Я не могла спасти тебя с самого начала. Люблю тебя так, что это ранит душу. Сможешь ли ты простить меня за новые попытки? Я задыхаюсь от твоего молчания. Время прошло мимо тебя. Я так долго пыталась Защитить тебя от этого мира, Ты так и не смог Увидеть собственной свободы И вот я осталась одна в тишине… Ты отказался от борьбы, Ты оставил меня в прошлом. Всё, что случилось, уже прощено. Ты навсегда будешь моим, Я знаю это в глубине души. Всё, что случилось, уже прощено. Я смотрела, как ускользают тучи, Но солнце всё равно не грело меня. Я знаю, так было предначертано. Ты искал спасения, Чтобы изгнать своих демонов. Ты отказался от борьбы, Ты оставил меня в прошлом. Всё, что случилось, уже прощено. Ты навсегда будешь моим, Я знаю это в глубине души. Всё, что случилось, уже прощено. Я потеряла себя, когда ты ушёл. Почему не я, а ты? Почему судьба обманула меня? Всё обернулось не так… Зачем ты оставил меня в тишине?

Допев последнюю фразу, Марла уткнулась в подушку. Она не знала, сколько времени проплакала и когда уснула. Но помнила, какой сон ей снился. Тот, в который Ганн никогда бы не позволил себе залезть. Только её… «Меч Гит собран. Оборона Крепости-на-Перекрёстке укреплена. Войска готовы к битве. Наступило время проверить всё это на прочность. Они сделали препятствия на пути к крепости, чтобы выиграть для себя ещё хотя бы день. Вечером, когда Марла с друзьями вернулась в крепость, она заметила, какая тишина и спокойствие царили вокруг воинов. Они либо уверены в своей победе, либо ужасно напуганы предстоящей битвой. Компания аасимара тоже разбрелась по своим делам. Она хотела было направиться в свою комнату, чтобы побыть в одиночестве, но кто-то поймал её руку. — Марла… — тихо позвал Касавир. — Нам нужно поговорить, — девушке показалось, что паладин выглядел каким-то смущённым. В ответ она мило улыбнулась и кивнула. — Не здесь… — мужчина принялся оглядывать местность вокруг, и его взгляд задержался на пустынной стене. — Идём. Весь путь до потаённого места прошёл в тишине. Паладин крепко держал чародейку за руку, словно боялся, что она вот-вот ускользнёт. Только Марла этого даже не планировала. Как и всегда, она послушно следовала за мужчиной. Когда они, наконец, добрались до места назначения, Касавир взял девушку за руки и посмотрел на неё так, что у неё мурашки пошли по спине. Паладин часто вызывал в ней такие чувства, особенно после того внезапного поцелуя, который состоялся у них два месяца назад. С тех пор никто из них не заговаривал об этом, и паладин старался больше не оставаться с Марлой наедине. Наконец, впервые за долгое время они остались одни, и чародейка решила, что сегодня расскажет о своих чувствах, как бы мужчина не отреагировал. — Сегодня красивая ночь, — с улыбкой сказала девушка, разглядывая полную луну. — Марла, — позвал паладин, мягко придерживая чародейку за подбородок. — Ты красивее. Я здесь, с тобой, и ничто в мире меня больше не интересует. Марла, я должен сказать тебе кое-что, пока не началась битва… — Касавир, подожди, — внезапно прервала девушка и заметила, как паладин напрягся. — Можно сначала я скажу тебе то, что так давно скрываю? С тех самых пор, как мы познакомились у Родника старого филина, меня словно завораживали твои слова, поступки. Я боялась сделать шаг без твоего одобрения. Боялась разочаровать тебя. — Разочаровать? — удивился паладин. — Марла, у тебя доброе сердце. Все твои поступки… Я на тебя наглядеться не мог. Ты подарила тот свет, который я так долго искал. Научила жить и не бояться своих чувств. Паладин нежно погладил чародейку по щеке и улыбнулся так, у что девушки перехватило дыхание. Он редко выказывал свои эмоции, но Марле не раз удавалось заставить мужчину улыбаться и даже смеяться над её шутками. — Я люблю тебя… — тихо было произнесено одновременно. Теперь оба удивлённо смотрели друг на друга и не верили своим ушам. — Это правда, любовь моя? — паладин схватил Марлу за руки и, крепко сжимая их, взглянул в ярко-золотые глаза девушки. Он был полон надежды, что не ослышался, и нетерпеливо ждал ответа. Когда чародейка кивнула, лицо мужчины засияло от радости. — Ты не представляешь, насколько счастливым ты меня сделала! — Как и ты меня, — с улыбкой сказала девушка и кинулась целовать паладина»

***

Последние дни для Ганна стали слишком напряжёнными. Он помнил, как в Рашемене был счастлив с Марлой. Раскрыв свои чувства перед шаманом, девушка буквально на глазах расцвела. Он чувствовал её любовь. Искреннюю и всепоглощающую. На короткое время они даже могли забыть о проклятии, которое пожирало чародейку изнутри. Каждую ночь мужчина засыпал рядом с возлюбленной, дарил ей прекрасные сны, в которых не было ни боли, ни проклятия. Марла благодарила его за такие подарки. Ганн понимал, что как только Марла вытащит свою душу из Стены, она изменится. Но не знал, насколько… Перед Вратами они ещё раз поклялись друг другу в своей любви, и Ганн соединил свою душу с ней. Он надеялся, что их связь станет ещё крепче, когда чародейка восстановит свою душу, но что-то пошло не так. Когда это произошло, шаман перестал чувствовать девушку. Тогда он глядел в её полные слёз от воспоминаний глаза и не узнавал в них прежние, любящие, дарящие ему тепло. Словно перед ним предстала другая девушка в образе Марлы. Улыбка почти сошла с её лица, глаза погрустнели. Чародейка стала замкнутой. Ей снова стали сниться кошмары, но шамана в них она не пускала. Марла и вовсе отстранилась от мужчины. Но Ганн отгонял от себя эти нелепые мысли. Он понимал, через что пришлось пройти аасимару, чтобы вновь обрести себя. И стал ждать. Вторым испытанием их чувств было внезапное предложение Марлы по прибытию в Невервинтер отправиться в руины Арвана. Тогда Ганн не знал, что же в них такого особенного, да и расспрашивать не стал. Потом всё-таки любопытство взяло верх, и по пути к руинам мужчина поинтересовался у странного ворчливого дварфа, зачем Марле приспичило отправляться в храм. Келгар поначалу лишь вздохнул и понуро замотал головой, мол: раз она не рассказала, значит, ты, шаман, для неё значишь гораздо меньше, чем думаешь. Но потом всё же объяснил. Как бы ни хотелось Ганну попасть в храм к чародейке, пожелавшей остаться в одиночестве, строгий приёмный отец одёргивал его. Мужчине эльф сразу не понравился. Вечно подозрительный Дэйгун внимательно присматривался к Ганну, и если Марла начинала страдать от воспоминаний, не позволял и близко подойти к ней. А девушка была слишком погружена в себя и не желала замечать нарастающего напряжения между отцом и любимым. Праздник, который устроили Марле жители Крепости-на-Перекрёстке, немного порадовал девушку, но потом Ганн заметил, как она тайком пробралась к выходу. Он хотел было отправиться следом, но любопытные его происхождением друзья чародейки надолго задержали мужчину. Наконец, выбравшись от приставучих спутников, Ганн отправился искать возлюбленную. Долго бродить по пустынному коридору ему не пришлось. Сразу на глаза попалась приоткрытая отдалённая ото всех дверь. Шаман услышал исходящий оттуда голос Марлы и уверенным шагом направился в комнату. Когда мужчина слегка приоткрыл дверь, девушка этого не заметила. Она лежала на кровати, прижимая к себе какую-то книжку, и тихо напевала. Сначала Ганн просто стоял возле комнаты и любовался чародейкой и её нежным тихим голосом, но потом он прислушался к словам песни и всё понял. Шаман тихонько отстранился от двери и ушёл в отведенную им с Марлой комнату. Забежав в спальню, мужчина с силой захлопнул дверь. Он просто кипел от гнева, разыскивая глазами вокруг, на чем можно сорваться. Под горячую руку попалась милая расписная вазочка с цветами, стоящая на узкой деревянной тумбочке возле выхода. Он вспомнил, когда подарил эти цветы. Обычные ромашки. Мужчина сорвал их по пути в тот злополучный храм. Тогда Марла молча приняла их с грустной улыбкой. Ганн вновь припомнил ту песню и всё-таки швырнул вазу на пол. — Ты любишь его, — прошипел в пустоту комнаты шаман. — Ты до сих пор любишь только его!

***

Паладин сидел в кресле погружённой во тьму маленькой комнаты и размышлял. Раз за разом он вспоминал свою несостоявшуюся встречу с Марлой. Несмотря на все тяготы, что ей пришлось пережить, она стала ещё красивее. Касавир был счастлив от того, что его возлюбленная оказалась жива. Но его одновременно раздирала боль. Все эти полгода он оплакивал её смерть. Молился, чтобы боги приняли эту достойную девушку. Но теперь, узнав, что она жива, мужчина даже не смог подойти к ней. Он видел её и слышал. Столько боли пришлось пережить его Марле… Из-за него. С самого первого их знакомства девушка стала притягивать его. Он стремился лишь к одному — защитить молодую чародейку от всего на свете. Только не подозревал, что сам станет причиной, по которой девушка сломается. Размышления паладина прервал темноволосый полуэльф, который бесцеремонно влетел в комнату. — Ну, ты её видел?! — спросил запыхавшийся мужчина. — Значит, ты знал, что она там будет, Дункан, — спокойно заключил Касавир. — Конечно, знал, — пожал плечами полуэльф. — Она заходила сюда перед путешествием в руины. Ты тогда ушёл играть в разведчиков. Прости, Касавир, но это был единственный способ показать тебе правду. Теперь рассказывай. Вы с ней встретились? Поговорили? — Нет. Это даже к лучшему. — Что? Почему? — Она страдает из-за меня, Дункан. Вместо обещания сделать её счастливой, я принёс ей нестерпимую боль. — Не из-за тебя, а по тебе! — поправил мужчина. — Она горюет о потере своего возлюбленного! — А он в этот момент стоял и, как дурак, прятался в темноте за колонной! — не сдержался паладин, чем вызвал сильное удивление у Фарлонга. — Меня поглотил страх. Я даже не смог подойти и обнять её. Дункан молча нахмурился и хмыкнул. Он прошёл дальше и уселся в соседнее кресло. Мужчина внимательно поглядел на паладина, насколько это было возможно в темноте. Тот был разбит. Снова. Как и тогда при их первой встрече в «Утонувшей Фляге». Хотя Дункану казалось, что сейчас было хуже. С того момента, как чародейка привела Касавира в «Утонувшую Флягу», полуэльф проникся к нему уважением, а спустя какое-то время они и вовсе подружились. Он терзался сомнениями, говорить ли паладину про мужчину, который прибыл вместе с Марлой. — Ты хочешь мне что-то сказать? — монотонно спросил Касавир. — Ты прямо мысли читаешь. — На твоём лице всё написано. — Зато на твоём никогда не узнаешь, радуешься ты или печалишься, — усмехнулся Дункан. — Хотя одна девушка точно знала… Собственно, о ней и хотел поговорить. Она рассказала, что случилось с ней. То проклятие, боль от утраты… В общем, Марла оттуда вернулась… — Не одна, — закончил за полуэльфа паладин. Он устало потёр переносицу и добавил. — Я знаю. Видел, как он обнимал её возле храма. — И… что ты думаешь? — Что ж, по крайней мере, она не будет одинока, — сказал Касавир, устремив взгляд в пустоту. — Марла заслужила счастливую жизнь. — Да она же его не любит! — всплеснул руками Дункан. — Я хорошо узнал свою племянницу, чтобы с уверенностью сказать, эти отношения — ширма. — Это её выбор. Я мёртв, Дункан. Уже полгода как мёртв. Так будет лучше, в первую очередь, для Марлы. Полуэльф издал шумный вздох и вскочил с кресла. Он больше не мог сдерживаться от возмущения и решил уйти, пока окончательно не взорвался. Но напоследок перед уходом решил всё-таки добавить: — Знаешь, паладин, ты просто несносный упрямец. Марла любит тебя, и всегда будет любить. Этого никто не изменит. Ни тот длинноволосый красавчик, ни твоя спасительница-друидка, которая то и дело таскается за тобой хвостом. Может, ты хочешь разрушить свою жизнь, но не делай этого с Марлой. Твой страх идёт не от того, что ты боишься быть не понятым, отвергнутым. Ты ведь как никто другой знаешь её. Я видел, как ты пытался выглядеть перед ней идеальным, но такого не бывает. Ты боишься того, что она примет тебя. Примет со всеми твоими недостатками и страхами. И Дункан захлопнул дверь, оставив паладина наедине со своими размышлениями.

***

Марла открыла глаза и поняла, что она так и заснула в своей бывшей спальне в обнимку с книгой. Девушка медленно поднялась, поправляя нарядное алое платье, в которое успела переодеться к празднику. Она мысленно поблагодарила богов, что не позволили никому потревожить её уединение. Потушив огонь в камине, Марла уже у самой двери печально оглядела комнату. Как бы ей хотелось остаться здесь навсегда. Тот день, когда она вернула назад душу, стал днём смерти для неё. Чувства, которые когда-то спасали девушку каждый раз во время битв… Они же и убили её. Аасимар подумала о Ганне. Бедный мужчина так старался доказать чародейке искренность своей любви. Всячески поддерживал, спасал. Ради Марлы он жертвовал собой. Она помнила, как её тянуло к нему. Помнила, даже почувствовала любовь. Возможно, не такую сильную, как к паладину, но она тогда была… Но сейчас. Когда Марла объединилась со своей душой, чувства к шаману словно исчезли. Поначалу она не придавала этому особого внимания, думая, что это всё из-за воспоминаний о прошлом возлюбленном. Только по прошествии времени стало ещё хуже. Её любовь к Касавиру продолжалась и не хотела уходить. Марла не хотела отпускать своего паладина, как будто сердце и разум отказывались поверить в его смерть. Она не могла сказать правду шаману, боясь сделать больно хорошему человеку. Поэтому она играла. При нём и при народе показывала себя по-прежнему решительной и сильной девушкой, которая победила Короля Теней. Только вот теперь понимала, что всё-таки это оказалась ничья. Иллефарн ей отомстил за убийство их Стража. Марла забрала жизнь Короля Теней, а Иллефарн забрал у неё возлюбленного. Девушка заперла на ключ дверь и отправилась искать Ганна. Он наверняка волновался, куда чародейка пропала во время праздника. В окна светили яркие лучи утреннего солнца, освещая просторные коридоры крепости. Слуги были уже на ногах и с поклоном приветствовали своего капитана. Каны в зале ещё не было. Кто-то из слуг смешком сказал другому, что женщина на радостях слегка перебрала со спиртным. Обходя небольшой бардак, устроенный вчера Келгаром, который с кем-то решил посоревноваться в переламывании стола головой, Марла случайно столкнулась с Катрионой. Она только вспомнила, что женщины не было на вчерашнем празднике. С тех пор, как чародейка предложила ей работу в крепости, они не часто общались. Марла прекрасно понимала, что Катриона была влюблена в Касавира, и не стремилась к общению с «соперницей». Зато с ней отлично поладила Кана, и даже сделала её своим помощником и заместителем по делам в Крепости-на-Перекрёстке. Наверное, поэтому она сейчас и расхаживала по залу, контролируя слуг и рабочих. Женщина бросила злой взгляд на аасимара и молча отошла от неё, повернувшись спиной. С тех пор, как чародейка вернулась, она не видела Катриону поблизости. — Здравствуй, — само вырвалось у Марлы. И она не понимала, зачем это сделала, но сержант обернулась и снова приблизилась к ней. Даже ближе, чем рассчитывала девушка. — Тебя не было на вчерашнем празднике. Всё в порядке? Зря она задала этот вопрос. Да и вообще зря заговорила с этой женщиной. Голубые глаза Катрионы вспыхнули гневом. — В порядке? — ядовито парировала женщина. — Достойный человек, который вечно защищал тебя, восхищался тобой… Которого я… Который был мне дорог… Погиб, в очередной раз спасая тебя! Жалкую, несносную девочку с болот! А ты ещё спрашиваешь, все ли у меня в порядке?! — Катри… — Нет! Ты меня выслушаешь! — угрожающе закричала женщина, надвигаясь на аасимара. Марла испуганно отходила назад, но наткнулась на стол. В этот момент на крики сбежалась половина крепости, включая Кану, Келгара, Дэйгуна и Ганна. — Я долго терпела твои выходки! Касавир бегал за тобой, выполняя любые прихоти. Ты же унижала его! Он мёртв. Погиб ради тебя, а ты приводишь в свою постель другого! Это ты недостойна жизни Катриона воспользовалась раздавленным состоянием Марлы и хлестнула её по лицу. Кана и Дэйгун оттащили разгневанную женщину от капитана, но дело уже было сделано. Девушка отшатнулась и увидела, как с губ стекает кровь. Она просто стояла, упираясь руками на стол, и уставилась в одну точку. Марла не винила Катриону. Наоборот, девушка считала, что заслужила и гневные слова, и удар. — Мэл, как ты? Посмотри на меня! — Ганн кинулся к чародейке, пытаясь заглянуть ей в лицо. И девушка повиновалась. Она посмотрела на шамана, но такого взгляда он не ожидал. Марла глядела на мужчину, словно на чужого. — Не называй меня так, — прошипела девушка, оттолкнула шамана и убежала прочь. Ничего не понимая, Ганн помчался за ней. Как он и догадался, чародейка нашла убежище в той самой комнате, где ночевала прошлой ночью. Дверь была распахнута настежь, поэтому шаман осмелился войти. Девушка спряталась в углу за громадным шкафом. Подтянув колени, она сидела и дрожала, спрятав лицо в них. Подол её красивого платья был изодран с одной стороны. Видимо, задела за что-то, когда убегала. Ганн осторожно подошёл к аасимару и присел рядом. Он было протянул руку к её спутанным распущенным волосам, но остановился на полпути. Всё, что происходило с Марлой в последние дни, то, что он видел и слышал вчера… Ганн не знал, как бороться с этим. Как бороться с мёртвым. Девушка не отпускала паладина, и шаман почти сдался. Он любил Марлу. Любил всем сердцем. Но не хотел навязывать ей свою любовь. Ещё в Рашемене он пытался завоевать её сердце, но там это оказалось просто. Теперь же девушка лишь отталкивала мужчину, и он ничего не мог сделать. — Мэл… Марла, — тихо начал Ганн. — Скажи, как я могу тебе помочь? Ты же знаешь, любимая, я всё для тебя сделаю. Чародейка медленно подняла на мужчину свои заплаканные глаза. Они с несколько секунд молча глядели друг на друга. Ганн боялся пошевелиться, ждал, когда девушка что-то скажет. Но молчала. А он смотрел на неё и не узнавал. Последний раз ему довелось так внимательно разглядывать чародейку перед Вратами. Теперь её глаза изменились. Не только взгляд стал другим, но сам цвет. Исчезли некогда ярко-золотые глаза — появились желто-зеленые. Шаман соединил свою душу с ней, но не чувствовал сейчас этой связи. Вообще ничего. Осталась ли в ней ещё любовь к нему? Он не мог спросить её напрямик, тем более сейчас. Но мужчина видел, как слова Катрионы больно ранили и так разбитое сердце девушки. И единственное, что Ганн смог увидел в глазах Марлы — это растерянность. Похоже, чародейка не знала, как дальше быть со своей жизнью. Но шаман знал. Однажды он вытащил девушку из тьмы, и если понадобится, вытащит ещё раз. — Помнишь, я говорил тебе, что буду ждать сколько угодно, пока твоё сердце будет принадлежать только мне? — поинтересовался мужчина, аккуратно взяв аасимара за руки. Она ничего не ответила, только нахмурилась. — Я знаю, как ты его любила. И знаю, что до сих пор продолжаешь любить. В Рашемене я этого не видел из-за проклятия. А может просто не хотел из-за своего эгоизма. Но когда ты вышла из того храма, я понял, насколько сильно меркнут наши чувства по сравнению с твоими и паладина. Можешь назвать меня эгоистом, но я не хочу и не могу позволить тебе уйти. С тобой я, наконец, почувствовал себя нужным. Мне очень нужна та Марла, которая призналась мне тогда в любви в таверне Мулсантира. Та, которой нравилось прозвище «Мэл». Которая умудрялась шутить и просто радоваться мелочам, даже несмотря на проклятие, — чародейка продолжала молча смотреть на Ганна, и по её щекам вновь потекли слёзы. Слёзы отчаяния. Ей было искренне жаль шамана, которому она когда-то обещала долгую и счастливую жизнь. Только теперь, когда они были наедине и так близко друг к другу, Марла поняла, что совсем его не любит. Но он признался, что она ему нужна. Теперь чародейке некуда было деваться. Она всегда сдерживала свои обещания. — Мэл, я знаю, как можно всё исправить, — продолжил Ганн и, сложив руки девушки вместе, крепко сжал. — Стань моей женой. Как ни оказалось странным для самой себя, но Марла словно знала, что рано или поздно Ганн попросит её об этом. Только вот какой ответ ему давать? Девушка невольно припомнила, как паладин сделал ей предложение, и как она тогда была счастлива… — Стану, — коротко ответила хриплым голосом Марла. Снова слова вырвались против её воли, но, может, это было и к лучшему. Девушка попыталась улыбнуться в ответ счастливому шаману, но вышло плохо. Поэтому она просто обняла мужчину, спрятав грустные глаза.

***

С тех пор, как Касавир поговорил с Дунканом, прошла неделя. Полуэльф видел, как паладин рано утром уходил куда-то, а возвращался почти за полночь. Больше поговорить о Марле с ним не удавалось. Когда у Дункана выдавался такой случай, Касавир старательно избегал подобного разговора. Особенно когда всё время возле паладина ошивалась привлекательная темноволосая женщина. Она тоже мало о себе говорила, и Дункан знал о ней лишь то, что молодая аристократка внезапно бросила семью в Невервинтере, сбежала в лес и стала друидом. Но полуэльф чувствовал, что с ней было что-то не так, и он не раз предупреждал об этом паладина, но тот лишь отмахивался. Касавиру было вообще всё равно. Он даже не замечал, что Келлана таскалась за ним везде. С тех пор, как он увидел Марлу в храме, не мог выбросить её из головы. Мужчина постоянно думал о ней, что почти сводило его с ума. И лишь сутки назад паладин смог подумать о чём-то другом, а не о нежных поцелуях чародейки, которые она когда-то дарила ему каждый день. Но речь опять-таки шла о Марле… «Неделю назад, прибыв в Невервинтер, Касавир решил незаметно послужить на благо городу. И к нему случайно попала странная информация о том, что дочери лорда Нашера угрожает опасность. Он выяснил, что слух пошёл от одного из рыцарей Девятки, но, поговорив с ним, мужчина понял, что тот не в курсе, о какой дочери может идти речь. Единственная дочь лорда погибла вместе с матерью много лет назад. Но угроза была реальна. Паладин все эти дни безуспешно пытался отыскать ту самую пропавшую дочь Нашера, пока день назад не услышал разговор двух братьев Фарлонгов. Дункан думал, что никого в таверне не было, но он просто не заметил, как Касавир вернулся вечером. Полуэльф горячо спорил с Дэйгуном о том, что Марле следовало что-то рассказать. Поначалу паладин думал, что речь шла о нём, но не успел он подойти к ссорящимся братьям, как услышал ту самую правду. Родным отцом Марлы был Нашер. И лорд сам узнал об этом недавно. Дослушав спор до конца, Касавир направился в свою комнату. Возле двери его уже поджидала кареглазая брюнетка. Сегодня она выглядела иначе. Вместо привычных лохмотий жительницы леса женщина одела длинное тёмно-серое платье, обнажая плечи. Свой пучок волос сменила на распущенные длинные волосы. Келлана ждала паладина, прислонившись спиной к стене возле его комнаты. Мужчина тяжело вздохнул. Он сейчас не был настроен на разговор с этой женщиной. Он только что узнал, что его возлюбленной грозила опасность, и планировал завтра наведаться к лорду Нашеру. Но мимо Келланы ему не пройти, поэтому паладин настроился на тяжёлый разговор и подошёл к друиду. — Почему ты сегодня не взял меня с собой? — обеспокоенно начала женщина, отступая от стены. — Я хороший разведчик. Кажется, я это уже доказала тебе. Ты выяснил, что ещё за дочь может быть у лорда? — Да. — И что мы будем делать дальше? Может её привести сюда, под нашу опеку? Я могу спрятать её в своём лесном домике. Там безопасно. — Не думаю, что это хорошая идея, — задумчиво произнёс Касавир. — Тогда что? — Завтра я поговорю с Нашером. — Опять… один? — Да. Женщина медленно приблизилась к паладину, но тот даже глазом не моргнул. Все его мысли вновь заняла златоглазая аасимар. — Касавир, в чём дело? — Келлана дотронулась до руки мужчины, чем заставила его отвлечься от своих дум. Он не знал, можно ли доверять друиду, поэтому молчал. Конечно, паладин был благодарен ей за то, что она его выходила. Но всё же речь шла о безопасности Марлы. Женщина, словно прочитав мысли мужчины, нахмурила тонкие чёрные брови. — Снова думаешь о той девчонке? Сколько же можно? Все эти полгода, пока ты валялся в бреду. Когда тебя посещали кошмары… Ты произносил её имя, будто заклинание. Звал её. Даже теперь днями напролет ждёшь, когда она войдёт в дверь этой таверны и бросится к тебе в объятия. Но этого не произойдёт! — Келлана от возмущения повысила голос, отчего Касавир отступил и молча направился к своей комнате. — Она заменила тебя другим! — Она считает, что я мёртв, — тихо буркнул паладин, открывая дверь. Ему быстрее хотелось сбежать от навязчивой женщины. — Твоя распрекрасная Марла выходит замуж! — вслед кинула ему Келлана и ушла. Касавир замер, стоя на пороге. Он знал, что это когда-нибудь случится, но всё равно такое известие стало для него ударом. Из-под рубашки паладин вытащил цепочку, висевшую на шее, на которой было золотое колечко с аметистом, и крепко сжал его в кулаке. Он потерял её навсегда. Эти мысли отдались эхом боли в сердце. Келлана была права, он ждал, когда Марла хоть как-то узнает о том, что её паладин жив, и придёт к нему. Но и Дункан был тогда прав. Касавир боялся, что девушка примет мужчину даже таким, с его недостатками. Но теперь всё было неважно. Теперь Марла принадлежит другому, а раздавленному паладину оставалось лишь защищать её из тени» Как и планировал, он рано утром отправился в замок Невер. Накинув на себя капюшон тёмного плаща, Касавир незаметно скрылся из таверны. Ему нужно было выяснить, кто мог угрожать Марле. И это он собирался узнать у её родного отца. Пришлось раскрыться стражнику замка, чтобы пропустил его к лорду, но взял с него обещание молчать. Лорд как раз выходил из своих покоев, как к нему из тени вышел незнакомец. Он был поражён, узнав в том Касавира, и ещё более удивлён, как тот сумел незаметно так далеко пробраться. — Ты же… — Жив, — коротко ответил мужчина, вновь накидывая капюшон на всякий случай. — Нам нужно поговорить. Это касается твоей дочери. — Ты говоришь о… — Нашер всё ещё был в растерянности. — А она знает о том, что ты живой? Ведь она собралась замуж выходить. Паладин опешил, когда снова произнесли ненавистную ему новость, но быстро пришёл в себя. Сейчас не время впадать в уныние, пока его возлюбленной грозит опасность. — Нет, не знает, — тихо сказал Касавир и осмотрелся по сторонам. — Есть безопасное место, где нас абсолютно никто не услышит? Лорд Нашер ненадолго задумался под тяжёлым взглядом паладина. Тот словно знал, что у Нашера за спиной всегда находился тайный советник. Единственное место, которое могло быть действительно защищено от лишних ушей, это покои лорда. Он отпер дверь и пригласил мужчину войти. Касавир зашел в комнату Нашера и удивился, насколько простенько была обставлена его спальня. В глаза сразу бросилась белоснежная ваза с увядшим цветком. Паладин узнал его. Он много лет стоял в тронном зале замка. — Что с цветком? — Не знаю, — устало вздохнул лорд. — Когда я вернулся из руин Арвана, он таким уже был. Наверное, я её чём-то разгневал, — паладин вопросительно изогнул бровь, и Нашер решил объяснить. — Этот цветок не встретишь в нашем мире. Он из Сигила. Места, откуда родом была Эсмерель. Мать Марлы. Она подарила мне его перед уходом и сказала, что он никогда не завянет. Только самая сильная тьма может погубить этот цветок. Удивительно, но он выстоял, даже когда на замок напали приспешники Короля Теней. А что случилось с ним сейчас… — лорд понуро замотал головой и вновь взглянул на Касавира. — Но ты ведь сюда пришёл не о цветке поговорить? — Я вернулся в Невервинтер с неделю назад. Хотел помогать поддерживать порядок в городе. Конечно, так, чтоб обо мне никто не узнал. По городу случайно прошёл слух о том, что у вас есть внебрачная дочь. Естественно, как и многие другие слухи, местные жители это забыли, но мне стало интересно, кто осмелился высказать подобную глупость. Оказалось, что это был один из ваших телохранителей из Девятки. — Странно, я никому не говорил об этом… — Он сказал мне, что подслушал ваш недавний разговор с каким-то эльфом. А вчера я понял, что это был Дэйгун, и вы говорили о Марле. — Если хочешь знать, правда или ложь… — Этот рыцарь из Девятки… Простите, что не говорю его имя, он просил меня его защитить. Он сказал мне, что жизнь Марлы под угрозой. Кто-то желает ей смерти. Да и вам тоже, милорд, — паладин бросил напряжённый взгляд в сторону увядшего цветка. — И я полагаю, он всеми способами пытается показать вам это. — Я… — запнулся Нашер. — Должен подумать… Передай тому рыцарю от меня слова благодарности. И если что-то ещё узнаешь, немедля сообщи. В свою очередь я тоже буду искать злодея. Мне плевать на свою жизнь, но моей дочери никто не причинит вреда!

***

За эту неделю Марла немного успокоилась и даже стала улыбаться. В этом ей помогали верные друзья. Потихоньку девушка начинала вникать в дела крепости, иногда забывая о своей боли. Ганн был просто вне себя от счастья. Тогда он рискнул всем и сделал Марле предложение, уже не надеясь ни на что. Но ни с того ни с сего чародейка согласилась, и мужчина не стал упускать такой шанс. Он всячески опекал аасимара, старался радовать её каждую минуту. Он надеялся, что она вновь стала той Марлой, которую он полюбил во время проклятия. Только он ошибался… Девушка создавала видимость того, что у неё всё хорошо. Возможно, на этот раз немного лучше, чем раньше. Да, она действительно немного успокоилась, но сердце её так и продолжало болеть. Сейчас она просто нашла, чем отвлечься: вечерами с друзьями и подготовкой к свадьбе. Она боялась даже подумать, как сложится их жизнь с Ганном в дальнейшем, но решила плыть по течению, надеясь, что оно не унесёт её в очередную пропасть. Всю прошедшую неделю она пыталась поговорить с Катрионой, но женщина избегала встречи. Кана сказала, что поставила подруге ультиматум. Выбор встал между разжалованием в звании до помощника Бивила, который тренировал новобранцев, или уходом из крепости. Так как идти ей было некуда, да и несмотря ни на что она любила свою работу, Катриона согласилась на помощника. Бивил поначалу стал бунтовать, думая, что к нему приставили няньку, но потом смирился. Грустить Марле теперь было некогда. Надвигающееся торжество и дела в крепости не давали девушки унывать. Только иногда чародейка могла ненадолго пропасть куда-то, но шаман, знавший о её убежище, успокаивал заполошных друзей и слуг. Он понимал, что аасимару иногда было необходимо побыть наедине, рядом со своим прошлым, и за это Марла была ему благодарна. Девушка ранним утром отправилась в Невервинтер навестить дядю и поинтересоваться, как идёт подготовка к свадебному торжеству. Она попросила Дункана быть ответственным за застолье. Когда девушка прибыла в «Утонувшую Флягу», полуэльф мысленно поблагодарил Касавира, что тот вовремя исчез из таверны. Он, конечно, был бы очень счастлив, если б паладин перестал играть со своей любимой в кошки-мышки. Но не хотел, чтобы они встретились в его таверне. Дункан не хотел злить племянницу. Когда дела с дядей были решены, Марла уже собиралась уйти, но полуэльф притащил из погреба бутылку дорогущего вина. — Ты предлагаешь нам напиться прямо сейчас? — засмеялась чародейка. — Знаешь, я бы с радостью, — «особенно, если учитывать, сколько мне приходится скрывать в последнее время», — хмыкнул Дункан. — Эту бутылку просил лорд Нашер. Не хочешь к нему заскочить и передать его заказ? А у меня… Дел много. Полуэльф лучезарно улыбнулся и протянул Марле вино, но та хорошо знала своего дядю, который плохо умел хранить секреты. Она недоверчиво покосилась на него, но Дункан держался из последних сил, чтобы не проболтаться. Тогда Дэйгун его точно убьёт… Оказывается, за последнюю неделю Нашер несколько раз отправлял в Крепость-на-Перекрёстке послание чародейке с просьбой прийти, но по странным обстоятельствам до неё эти послания не доходили. Видимо, Нашер понял, что без уловок Дэйгуна там не обошлось, поэтому наведался к его брату в таверну и попросил об услуге. Разве честный житель мог отказать своему лорду в его просьбе? — Ладно, — после недолгого молчания ответила девушка и выхватила бутылку. Чародейка не могла не заметить в дальнем углу зала таверны странную темноволосую женщину лет тридцати, которая буквально прожигала своими карими глазами Марлу. Она махнула дяде рукой на прощание и отправилась в Чёрное Озеро. Ей всегда нравилось гулять по этому району. Самое тихое и красивое место во всем Невервинтере. Теперь Марла была не на войне, поэтому, надев нарядное длинное платье, она смешалась с остальными аристократами. Но даже несмотря на это девушку все узнавали и радостно приветствовали свою спасительницу. В ответ она лучезарно улыбалась им. И вот в один момент, когда она в очередной раз обернулась поприветствовать торговца, девушка столкнулась с незнакомцем в тёмном плаще. Тот, похоже, машинально схватил её под локоть, чтобы чародейка удержалась на ногах. Со словами благодарности и, одновременно, извинениями Марла обернулась к незнакомцу, и улыбка мгновенно сошла с её лица. На мужчине был накинут капюшон, но девушка так близко стояла к нему, что смогла разглядеть его лицо и до боли знакомые голубые глаза. Слова застряли в горле, и Марла, раскрыв рот, молча смотрела на мужчину. Они оба застыли в каком-то удивлении и страхе. Она вся побледнела и почувствовала, как сейчас рухнет обморок. Ноги подкосились, но паладин так и продолжал держать чародейку за руку, поэтому она не упала. Мёртвую тишину между ними перебил звук разбивающегося стекла о мостовую. Марла не смогла удержать бутылку, которую её просили передать. Вино брызнуло красными разводами на небесно-голубой подол девушки, но она этого даже не заметила. Сейчас ей вообще на всё было наплевать. — Касавир… — голос девушки казался настолько сиплым, что паладин еле смог разобрать своё имя. Он не знал, что сказать в ответ. Перед ним так близко стояла та, которая научила его радоваться жизни и любить. Та, по которой он сходил с ума почти с самого момента их первой встречи. Единственная, от кого он никогда не мог прятать свои эмоции и чувства… Сейчас ему хотелось лишь одного — сгрести любимую в охапку, крепко обнять и никогда больше не отпускать. Но мечты мужчины прервала страшная реальность. Марла больше не принадлежала ему. Она собиралась выйти замуж за другого, и паладин должен был с этим смириться. Он разглядывал Марлу и видел, как она изменилась за эти полгода. Мужчина понял, что чародейка много страдала, и винил во всем себя. Он дал ей клятву. Первый раз как своему капитану, когда её назначили управлять Крепостью-на-Перекрёстке. И во второй раз как любимой женщине, там на стене. И он считал, что не выполнил ни ту, ни другую. Мысли о предстоящей свадьбе, о ждущем её шамане в крепости — все разом улетучились из головы девушки. Она просто стояла как вкопанная и округлившимися полными от слёз глазами смотрела на своего возлюбленного, которого считала погибшим. Столько слёз было пролито, столько боли чародейка испытала… Неужели её глупое, верящее в чудеса сердце оказалось право? Она до сих пор не могла поверить, что перед ней стоял её паладин. Марла думала, что это просто один из очередных снов, которые снились ей каждую ночь. Чародейке и раньше чудился Касавир. Наверное, она уже сходила с ума. Но близость ясных глаз не давала девушке покоя. Они были такими настоящими, такими живыми, как раньше. Наконец, она стала потихоньку приходить в себя и опустила удивлённый взгляд на свою руку, которую сжимал паладин. Прикосновение было настоящим. Марла снова посмотрела на лицо паладина, и из глаз потекли слёзы. Мужчину одолел страх. Он так боялся сделать что-то не так, что не мог произнести ни слова. Он даже не шевелился. Он только сжал крепче руку девушки, доказывая самому себе, что она реальна. Ему столько хотелось сказать чародейке и послушать её историю о том, где она была всё это время. Обнимать и целовать, шепча на ухо слова любви, и вновь дать клятву своей любимой. И уж не такими несбыточными оказались мечты паладина, потому что не успел он об этом подумать, как чародейка, не говоря ни слова, кинулась мужчине в объятия. Она рыдала во весь голос, уткнувшись возлюбленному в шею. А Касавир лишь крепче прижал к себе девушку, вдыхая родной запах полевых цветов. Он больше не хотел её отпускать. И им было всё равно на проходящих мимо зевак, которые с любопытством пялились на них. — Боги… Я глазам своим не верю… — сквозь слёзы заулыбалась аасимар, покрывая поцелуями лицо паладина. — Ты живой! Да, я огромный храм воздвигну в честь Тира! — не позволяя мужчине вставить хоть слово, девушка резко отпрянула от него и нахмурилась. — Почему ты не дал о себе знать? Что случилось? Где ты был? А если бы мы вот так не столкнулись бы… Неужели ты бы и дальше молчал? — Как всегда у тебя куча вопросов, любовь моя, — кратко улыбнулся Касавир и нежным касанием стёр со щеки чародейки слезу. — Давай поговорим в более уединённом месте. Марла молча кивнула в ответ и последовала за паладином, который зачем-то вновь накинул на себя капюшон. Чародейка не понимала, почему он настолько скрытен. От кого ему было прятаться? Но Марла была настроена решительно. И если раньше она позволяла паладину сохранять некоторые из своих секретов, то теперь девушка больше не потерпит этого. Теперь он ответит на все её вопросы. Касавир привёл Марлу в квартал доков. Уже это насторожило чародейку. А когда они приблизились к «Утонувшей Фляге», девушка поняла, кто всё это время скрывал от неё правду. — Да, — со вздохом кивнул мужчина. — Он знает. Чародейка ничего не ответила, а лишь безрадостно фыркнула и прошла в таверну, когда паладин открыт перед ней дверь. — Ах, Касавир, ты вернулся! Не представляешь, с кем ты только что разминулся… — Дункан резко запнулся, когда увидел рядом с паладином племянницу. От её гневного взгляда у полуэльфа из рук выпало полотенце, которым он старательно начищал бокал. Да и бокал тоже впоследствии оказался на полу. — Дорогая племянница, гляди-ка, а паладин-то живой! — весь бледный Дункан решил изобразить непоколебимость. — Да ладно?! — вскинула руками Марла. — Может, мне ещё нужно что-то знать, что вы от меня скрываете? — Пойду-ка я лучше принесу вам выпить, — и добрый дядюшка быстро ретировался в погреб. Паладин, как всегда, отодвинул стул возле Марлы, помогая сесть за стол. Девушка мимолётно улыбнулась нахлынувшим воспоминаниям, а когда мужчина уселся возле неё и взял за руку, вновь нахмурилась. — Может начнёшь отвечать на мои вопросы? — спокойно сказала чародейка, незаметно наслаждаясь нежным прикосновением возлюбленного. — Сначала, ты, любовь моя. Расскажи, где ты была. Марла опустила взгляд в стол и грустно усмехнулась, но начала рассказывать. Их разговор шёл почти целый день. Марла рассказала Касавиру и о проклятии, и о Ганне, которого она на тот момент думала, что полюбила. Единственное, что девушка не смогла сказать возлюбленному рыцарю, что их бы сейчас уже было трое. Касавир тоже поведал чародейке свою историю. Как очнулся в какой-то избушке в лесу, недалеко от долины Мерделейн. Как его выхаживала добрая женщина. По описанию, Марла поняла, что эта была та самая незнакомка, которая утром ошивалась в таверне её дяди и недобро пялилась на чародейку. Она пришла вслед за паладином, а, значит, между ними что-то было. Но Марла не осмелилась озвучить свои мысли вслух, поэтому просто продолжала слушать. — Теперь ты понимаешь, почему я скрывался от тебя? — угрюмо заключил паладин. Девушка неверующе замотала головой. Она и подумать не могла, что вновь увидит любимого живым, но теперь он отстранялся от неё из-за своего страха. — Скажи мне… — Марла внимательно посмотрела на мужчину, готовясь принять даже самую горькую правду. — Ты меня больше не любишь? Это всё из-за этой… женщины? Касавир опешил от вопроса девушки. Как же она могла такое подумать? После всего, что они пережили вместе. Паладин бережно взял лицо чародейки в свои ладони, заглядывая в её грустные глаза. — Любовь моя, я по-прежнему люблю тебя. Келлана лишь помогала мне. Ты единственный родной мне человек. — Тогда почему? — Значит, такова наша судьба, — вздохнул мужчина и отстранился от чародейки. — Я не смог сдержать своих клятв… Да и ты уже пережила моё отсутствие, раз… выходишь замуж. — Пережила?! — воскликнула Марла. — Я не знала, зачем всё ещё дышу. Не чувствовала жизни. А замужество… Это лишь притворство. Ганн многое для меня сделал. Я обнадежила его ещё там, в Рашемене. Стало жалко его. А мне? Мне уже нечего было терять… — девушка прикрыла глаза и всхлипнула. — Касавир, я умерла дважды. Первый раз в Мерделейн, когда ты крикнул мне бежать, а сам остался. А второй — в Кургане Рашемена. Именно тогда моё проклятие пожрало жизнь, которую я носила под сердцем. — Что? — паладин от шока потерял дар речи. — Я даже не помнила, что была беременна. Воспоминания вернулись ко мне, когда я получила свою душу обратно. Мужчина молча уронил лицо в ладони и шумно вздохнул. Он и подумать не мог, что у него когда-нибудь будут дети. Точнее, уже не будут… И в этом он винил лишь себя. Марла словно прочитала его мысли и мягко убрала руки от его лица. Она просто молча смотрела на него и улыбалась. Судьба сделала ей чудесный подарок, и отказываться от него девушка не собиралась. Она погладила мужчину по щеке и медленно приблизила к нему своё лицо. Чародейка чувствовала его дыхание на своих губах, но боялась сделать следующий шаг, словно ждала разрешения. Когда Марла приблизилась к паладину, он на миг растерялся. Как же ему сейчас хотелось просто накинуться на неё с поцелуями. Как тогда, в их первую ночь. Это желание практически переросло в безумие. Так же, как год назад, когда он боялся рассказать чародейке о своих чувствах. С тех пор они оба пережили столько боли, скорбя друг по другу. Близость девушки сводила Касавира с ума, но из последних сил он старался всё сделать правильно. «Марла выходит замуж за другого», — словно заклинание он повторял снова и снова про себя эту фразу, но с каждой секундой она меркла. Чародейка всё-таки решилась первой сделать шаг и слегка коснулась его губ своими. Она будто специально дразнила мужчину. И тот, потеряв самообладание, рывком притянул Марлу к себе. Они полностью отдались страсти, забывая о том, где находились. Только Дункан не забыл. — Кхм… Влюблённые нехотя оторвались друг от друга, переводя сбившееся дыхание. Над ними стоял улыбающийся до ушей дядя Марлы. — Прошу прощения за то, что прервал ваш... ваш разговор, но я думаю, вам будет удобнее продолжить его в более уединённом месте. Вам же не нужны лишние глаза, а у меня в таверне сейчас их полно. Девушка огляделась на полупьяных посетителей и залилась краской. Она взглянула на паладина и взяла его за руку, призывая последовать совету её дяди. Только Касавир уже успел прийти в себя от нахлынувших чувств, нахмурился и поднялся из-за стола, отнимая руку у чародейки. — Тебе пора возвращаться, — паладин старался изобразить спокойствие. — Что? — Тебя ждёт жених. С этими словами Касавир покинул зал таверны, оставляя Марлу сидеть с новой болью в сердце. — Уже поздно, — тихо начал Дункан, когда грустная девушка поднялась, поправляя заляпанное вином платье. Он сам не ожидал такого упрямства от паладина. — Давай я тебя провожу. Мой новый помощник справится и без меня какое-то время. — Спасибо, дядя, — отстранённо ответила чародейка. — Я доберусь сама.

***

Мужчина буквально бежал до своей комнаты и быстро скрылся за дверью, словно за ним кто-то гнался. Как бы ему ни хотелось остаться с Марлой, но он не мог. Девушка собиралась начать новую жизнь, и Касавир не в праве был отбирать у неё эту возможность. Может сейчас она от переизбытка чувств делает глупости, но потом будет жалеть о них. Поэтому паладин всё решил за неё. Изобразить спокойствие и равнодушие и повернуться к девушке, которую безумно любишь, спиной. Забыть о своих желаниях, мечтах и думать о её счастье. Пускай даже не с ним. Прошло полчаса, а мысли паладина всё ещё занимала Марла. Тихий стук в дверь оторвал мужчину от дум. Сначала он подумал, что это снова Келлана пришла его донимать. Она всячески оскорбляла Марлу, твердила Касавиру, что она не достойна его сердца. Он понимал, что женщина стала испытывать к нему отнюдь не дружеские чувства, но мужчина ничего не мог ей предложить. Как бы ни сложилась его жизнь, но девушка из Топей навсегда заняла его сердце и мысли. Приоткрыв дверь, Касавир увидел на пороге Марлу. Та просто стояла, запыхавшись, словно бежала откуда-то, и жалобно смотрела на мужчину. Он не на шутку испугался за девушку, зная, насколько опасны по ночам улицы квартала доков. — Марла, что-то случилось? — встревожился паладин, хватая чародейку за плечи. — Да… Я люблю тебя. Тревога Касавира прошла, как только он понял, что с девушкой ничего плохого не случилось. Он ведь только что думал о безрассудных поступках, которые Марла может совершить. Только что решил, что не даст ей этого сделать, и, возможно, погубить своё будущее. Но все домыслы разом вылетели, когда паладин посмотрел на чародейку. Она стояла здесь перед ним, готовая ради него бросить всё на свете. Словно и не было этих семи месяцев разлуки. Она выбрала своего паладина. Снова. Мужчина улыбнулся ей и бережно взял за руку, приглашая в комнату. Не успела девушка закрыть за собой дверь, как паладин уже сгрёб её в объятия, жадно целуя. В перерывах между поцелуями он шептал чародейке, как тосковал по ней. Сгорая от страсти, девушка не заметила, как мужчина разорвал треклятое платье, которое так плотно прилегало к её стройной фигуре, что никак не хотело сниматься. Марла всегда удивлялась, как невозмутимый и сдержанный на людях паладин мог проявлять такую страсть, стоило им только остаться наедине. Но девушке теперь было всё равно на какое-то там платье. Она была счастлива.