-
Она сидит в своей комнате и листает ленту в тамблер. Реббека слишком взволнована, чтобы сосредоточится на чем-то одном и пропускает мимо обсуждения, сообщения, что мелькают на приборной панели. Голос Бейонсе в её наушниках, когда она набирает сообщение Джошу, её омеге. Она пытается делать вид, что не слышит, как папа вошел в её комнату. Папа подходит и вырывает наушник из её уха. — Эй. Твой отец вернулся. Спускайся вниз. Это звучит как приказ. Она дергается и встает, послушно следуя за ним, оставив телефон на кровати. Папочка сидит на диване, скрестив руки на груди. Он выглядит раздраженно. Естественно, папочка, будет выглядеть так, после очередного рабочего дня. Она садится напротив в кресло-качалку, которое часто можно встретить в каталогах мебели. Это её кресло-качалка. Папочка пододвигается, освобождая место для папы. Слишком деликатно. Ей потребовалось несколько лет, чтобы понять, как он это делал. Каждый раз, когда папа и папочка садятся рядом друг с другом, они кажется с легкостью, будто магниты, притягиваются друг к другу. Папочка смотрит на нее выжидательно, прежде чем начать разговор: — Ты ничего не хочешь сказать мне, что за херня, — папа кашляет, и папочка тут же меняет тон разговора, — происходит? Йен смотрит на нее слишком пристально. — Папа расстроился из-за того, что я до сих пор встречаюсь с Джошем. — Нет, — тут же поправляет папа. — Твой отец расстроился из-за того, что ты встречаешься с Джошем поздно ночью, после того как мы обсудили это. Реббека фыркает. Папочка вопросительно поднимает бровь. Она усаживается обратно в кресло. — Так значит ты снова убежала, чтобы увидится с Джошем, верно? — папочка делает глубокий вдох и трет глаза. — Я обещаю, Реббека, — начинает он, но не заканчивает. — Ты сам начал встречаться с папой, когда ему было пятнадцать! — практически кричит она. У них не должно быть причин, чтобы так переживать. — Да, и у твоего папы, и у меня не было заботливых родителей, что насчет этого? — папочка парирует в ответ. — Джош и я в безопасности; я не знаю в чем проблема! Что плохого в том, что она хочет увидеть своего омегу после 9:00? — Мне плевать на секс, Реббека! Меня волнует, что ты прячешься по углам! Просто займитесь сексом в свое время, которое мы даем вам. Нет никакого резона ошиваться ни тебе, ни Джошу так поздно на улице. Папочка явно не намерен это даже обсуждать. Она отворачивается. — Я не понимаю почему. Мы не делаем ничего плохого, — фыркает Реббека. — Да и откуда ты знаешь? — папочка покачивает головой. Папа берет его за руку и кладет себе на колени. Безымянный палец папы давит на обручальное кольцо папочки, когда он говорит: — Возвращайся к себе в комнату, Реббека. Ты все равно не будешь слушать, так что иди в свою комнату. Она чувствует, как растет злость в груди. Это чувство полностью поглощает её и вот-вот вырвется через её кожу. Почему она должна выполнять поручения какого-то дурацкого омеги? Она не должна. Он — пустое место. Он просто свиноматка. Никто по сравнению с ней. — Как насчет тебя, держись подальше от моих дел! — рычит она. Все прекращается. Папа зависает, и папочка смотрит на неё с яростью. Она отчетливо видит горящий папочкин альфа взгляд. Она как в замедленной съемке наблюдает, как рука папы ложится на грудь, останавливая. — Йен, — тихо произносит папа. Рука папы хватает руку папочки. — Иди в свою комнату, — повторяет папа и на этот раз она идет. Она толком не понимает, что сейчас произошло. Она не знает, что папа очень расстроился и папочка так…взбешен.-
Микки сидит долгое время не в состоянии пошевелиться. Он не двигается, потому что Реббека, его дочь, не должна позволять себе так разговаривать с ним. Она не должна использовать свой альфа голос в подобных случаях. Йен ничуть не лучше. Он все еще слышит тихое рычание, что вырывается из груди Йена. Йен стоит; взволнованно мерит шагами гостиную. Он очень зол. Микки знает, что альфе хочется ворваться в комнату Реббеки и разорвать её в клочья, но отец, что также живет внутри Йена, никогда не позволит этому случится. Поэтому все, что ему остается — нервно кружить по гостиной. — Йен, — зовет его Микки и тот останавливается. — Прекращай, блядь, серьезно. Йен плюхается на диван рядом с Микки. — Что ты собираешься делать? — спрашивает он. — Не знаю. Спроси у нее, что она там из себя вообразила, черт возьми, — отвечает Микки, хмыкая и откидываясь на спинку дивана. — Это как раз то, с чем я не хочу иметь никакого дела. Йен берет его за руку и массирует его ладонь. — Извини. Микки качает головой. — Господи, что происходит с людьми? — Ты же знаешь, что она не хотела говорить этого. Наверное, даже не представляет, что это было, — бормочет Йен. — Ей семнадцать. Я уверен, что она сделала это нарочно, — фыркает тот. Йен протестует. — Ты и она… ты всегда был ближе к ней. Она связана с тобой, так что иди и…я не знаю. Просто выясни это. Микки встает и вытирает ладони о джинсы. — Не сломай что-нибудь в мое отсутствие. Йен смотрит на него скептическим взглядом.-
Реббека сидит у изголовья кровати. Она вся погружена в свой телефон и совсем ничего не замечает. Она ни на секунду не отрывает взгляд от экрана. — Ты не хочешь рассказать, что происходит? — просто спрашивает Микки. Она непонимающе смотрит на него и пожимает плечами. — Я не знаю — Ты подразумеваешь, что не понимаешь произошедшее, или ты просто не собираешься обсуждать то, что было в гостиной. — Я не знаю, что произошло, — сдается она. — Ну ладно. Все еще не хочешь говорить об этом? Она кивает. Микки садится на край кровати. — Ты знаешь об альфа/бета/омега особенностях, это очевидно. Ты понимаешь, как все устроено. Но существует такая штука. Это…очень редко. Ты получила её от своего отца. Альфы иногда могут обладать ею… я не знаю, этот тон, который используют при обращении к связанному омеге, и благодаря которому могут всячески помыкать им. Это очень странно. И совсем не то, что ты должна использовать. Никому не нравится быть в положении раба, когда разум притупляется и теряется контроль над ситуацией. — Так я… сделала это с тобой? — напряженно уточняет Реббека. — Нет. Я не твой омега. Но я им являюсь. Я не знаю, почему ты… я не понимаю, зачем ты хотела использовать его, обращаясь ко мне. Это явно что-то научное, а из меня хреновый ученый. — Ты хорош в математике, — вставляет она и улыбается. — Точно. Я просто хотел, чтобы ты узнала почему… почему твой отец повел себя так непривычно, — с трудом заканчивает Микки. — Так папочка рассердился из-за того, что я пыталась заставить тебя что-то сделать? — Твой отец взбесился из-за того, что его альфа счел твои слова вызовом. — Но очевидно, что я не претендую на тебя, — начинает настаивать она. — Я знаю. Он знает это. Похоже, все просто обусловлено природными инстинктами. Реббека улыбается, глядя ему в глаза. — Мне очень жаль. Я никогда не стану больше делать это. Ни с кем. — Хорошо, хорошо. Из-за этого твой папаша чувствует себя в полном дерьме, так что… — она едва не прыснула от смеха, — просто не забудь извиниться перед отцом. Реббека кивает.-
Реббека робко входит на кухню, когда Йен помешивает пасту (перенял одну из привычек Фионы). Она улыбается глядя на него и начинает говорить самым виноватым тоном: — Мне правда очень жаль. Я знаю, что ты и папа просто приглядываете за мной. И я не знаю, как так получилось, я была…ты знаешь. Йен оборачивается. — Все в порядке. Не повторяй больше. Я не думаю, что могу обещать сдержать себя во второй раз, если это опять случится. Она смеется, но это вовсе не шутка. — Что это? — спрашивает она и он понимает, что она имеет в виду голос. — Я не знаю, но мы во всем разберемся, — обещает Йен.