Мы в порядке

Микки лежит свернувшись калачиком на диване, когда он возвращается домой. Лежит на боку, а руки в защитном жесте закрывают живот, а взгляд прикован к экрану телевизора. Йен не совсем уверен, что идет… «Волчонок» — почему бы нет, — или все же нет. — Эй, Мик, — Йен снимает толстовку и вешает ее на крючок, прежде чем подойти к своей омеге. Глаза Микки странно блестят, после он вновь возвращаются к экрану. Он не двигается, чтобы освободить для него место на диване. Йен понимает, что это значит «отвали». Йен вздыхает и идет в спальню. Быстро переодевается, стараясь избавится от запаха мета, стариканов и алкоголя — все это напрягает Микки, стоит ему только вернуться со смены в клубе. Оставшись в одних боксерах и белой футболке, Йен обратно возвращается в гостиную. — Я могу сесть с тобой рядом? — осторожно спрашивает он, стараясь ненавязчиво дотронуться до Микки. Микки вздрагивает, стоит только коснуться его руки. Йен напряженно замирает и смотрит на него, обреченно опуская руки. Микки сегодня работал, внезапно доходит до Йена. Микки работал и это все, что ему сейчас известно. Йен внимательно смотрит на скрученного Микки. Он замечает, как рука Микки сильнее обнимает живот; уже шестой месяц беременности. — Микки, — снова пытается достучаться Йен. — Уходи, Галлагер, — бубнит он, отказываясь смотреть в его сторону. — Что произошло? — требовательно спрашивает он, понимая, что не может ничего сделать, если не знает, что случилось. Если он не может помочь Микки — его Микки, его омеге, — что он мог сделать для него? — Блин, ничего. Отвали. Йен не собирается с этим мириться. Особенно когда жесты Микки, само тело, кричат о том, особенно когда тот обнимает себя, что ему нужно помочь. — Отъебись от меня, — продолжает протестовать Микки, отталкивая его руки и избавляясь от объятий. — Позволь, пожалуйста. Просто позволь мне. Микки ворчит и снова пихает его, прежде чем успокоиться. — Скажи мне, что не так.  — Ничего не случилось, — пытается убедить его Микки, опуская руки и позволяя Йену улечься. Тот прижимается ближе к его животу. — Брыкается, — шепотом сообщает он и Йен чувствует легкий толчок где-то в районе желудка. Она пинается. Он может почувствовать это, просто дотронувшись до этого места рукой. — Больно? — тихо спрашивает он.  — Конечно, блядь, это больно. Или ты думаешь я чувствую как порхают бабочки в животе и расцветает радуга? Она отбила мне все внутренности, Галлагер, это, блядь, не очень приятно. — Кто-то чувствует себя дерзким? — Ебать, что ты сейчас сказал? — Ничего, извини. Почему ты так расстроился? — Не твое собачье дело, вот почему. — Микки, — это нормально повторяет про себя Йен. — Какой-то мудак сморозил какую-то херню на работе, ничего особенного. Ох. Ох. Иногда Йен забывает, что не каждый человек видит Микки, так как он. Иногда он не помнит, что большинство ни во что не ставит омег. Иногда ему и в голову не приходит, что по негласным законам общества Микки должен сидеть дома в окружении детей и никуда особо не высовываться. Иногда Йен не учитывает, что люди высказывают свое мнение, даже если никому нет до него дела. — Что он тебе сказал? — Просто тупой кусок дерьма, который сказал, что ты не такой хороший альфа, раз позволяешь мне работать и разрешаешь в таком виде появляться на улице. Сказал, что должен быть привлечен к ответственности за то, что сделал со мной. Чего? — Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он что-то сделал с тобой? — О, э-э… какая разница. — Микки Милкович, лучше, блядь, скажи мне. — Он был просто… пытался, — Микки не готов закончить предложение. Почему Микки не хочет об это говорить? — Он пытался…дотронуться до тебя? Домогался? — Не говори так, будто я маленький ребенок с неокрепшей психикой, потому, что я, блядь, в состоянии понять, что тот сделал, Рыжий лобок. — Тогда скажи мне, что он, ебать, пытался сделать с тобой. — Он, блядь, попробовал добраться до моего члена, ясно? Он пытался зажать меня, и потом Майк прогнал его взашей. Это круто, верно? Йен чувствует, как закипает гнев внутри. Как смеет, как смеет, кто-то касаться его Микки. Как кто-то смеет брать то, что принадлежит ему по праву. Он убьет его. Он, блядь, оторвет его руки и преподнесет омеге в качестве подарка. Демонстрация доминирования, вот что сейчас нужно показать Йену. — Ты что собрался использовать дурацкий узел? Ты же раздавишь ее. Вот дерьмо. — Извини, — Йен старается выглядеть спокойно. Это не пойдет на пользу Микки и их ребенку. Она, наверняка, будет чувствовать себя несчастной. Микки будет чувствовать себя несчастным. Он прижимает лицом к его шее. Йен закрытыми глазами может найти место куда укусить и где нужно вылизать метку. Он ощущает себя ужасно. Ему хочется вырвать из головы Микки эти воспоминания. Это наверное больно, — запоздало думает Йен. Он целует ключицу, потом плечо. — Мне жаль. Я должен быть там. — Я в состоянии позаботится о себе. — Я знаю, но я хочу заботиться о тебе. Микки молчит, поэтому Йен продолжает покрывать его кожу невинными поцелуями. Он вновь находит свое любимое место, нежно зацеловывая кожу. — Ты в порядке? — спрашивает он. — Я пиздец как в норме. — Ладно, — однако, Йен более чем уверен, что с Микки не все хорошо. — Она в порядке? — резко переключает внимание Йен на их дочь. Микки опять замолкает. — Я не знаю, — наконец признается он и оказывается в плотном кольце рук Йена. Живот больно упирается в Йена, но тот жадно вдыхает аромат волос Микки. — Я уверен, что с ней все прекрасно. Она минуту назад билась ножками. С ней все нормально. — Я знаю, что она сейчас хорошо себя чувствует, просто… я думаю, тогда ей было страшно. — С чего ты решил? Микки немного отстраняется, крепче сжимая кусок какой-то ткани. Йен понятия не имеет, что это такое. — Что это? — Помнишь ту футболку, что ты потерял неделю назад? — Хм, — задумчиво отвечает тот. — Это она. Я разрезал её на кусочки. — Ты… разрезал её? — Разве я это только что не сказал? — Верно… зачем? — Есть особые моменты. Мне нужен твой запах, чтобы она была спокойна. Майкл отправил домой и я нуждался в чем-то, что пахло бы тобой, я должен был успокоить её. — Это сработало? — заинтересовано спрашивает Йен, снова потеревшись лицом о волосы Микки.  — Сработало. Она в порядке. Мы в порядке. Йен должен был быть там. Он чувствует, что в шаге от провала. — Ты хочешь, сходить куда-нибудь поесть сегодня? — спрашивает он внезапно, отчетливо ощущая, как в помещении становится слишком душно. — Что? После, блядь, случившегося? — Да. Я проголодался. Пошли прямо сейчас, — Йен ослабляет хватку, отпуская Микки и наблюдает, как тот неторопливо встает. — Пофиг.