nyotaimori

Чанёль как обычно возвращается домой ближе к ночи, находя Бэкхёна за просмотром фильма. На нем домашние темные спортивки, на груди лежит кусок пиццы, а на тарелке рядом уже давно остывшая картошка фри и недоеденный чизбургер, из которого парень вытащил соленые огурцы. В уголках его губ сырный соус, а палец елозит по кромке тарелки, где был размазан кетчуп. Бэкхён замечает Чанёля почти сразу, и его глаза, кажется, мгновенно начинают блестеть ярче обычного, потому что он действительно соскучился, потому что в течение дня он старается не беспокоить Чанёля по пустякам, лишь в обеденный перерыв активно названивая и проверяя, покушал ли его парень. Пока Бён облизывает палец, Чанёль сглатывает слюну, собирающуюся то ли от желания перекусить, то ли от слишком завораживающей картины, заставляющей его оттянуть галстук, туго сдавливающий шею. — Что ты делаешь? — Скучаю по работе, — безразлично отзывается Бэкхён. — И снова ешь в постели? — Кроватка обидится, если мы будем использовать ее только для сна и секса. Чанёль вешает пиджак в гардеробной, кивая головой в знак согласия, хотя Бэкхён за ним не следит, предпочитая не отрываться от шумящего спецэффектами очередного триллера. Чанёль возвращается в спальню и забирается на постель, наблюдая как Бэкхён, открыв рот, пытается попасть длинным ломтиком жареной картошки в рот. Его губы жирные от масла и он проводит по ним языком, чуть чавкая. Он отвлекается от фильма только когда Чанёль, чуть подтягивая его на себя, полностью нависает над ним. Тарелка опасно наклоняется, а пицца чуть скользит по голой груди, заставляя Бэкхёна недовольно застонать, потому что одеяло под ним комкается. — То есть сейчас ты со мной сексом заниматься не собираешься? — А очень хочется? — Хочешь сказать, что твой вид не провоцирует? — Чанёль усмехается, целуя уголок губ, где остался сырный соус, добавляя на грани шепота. — Вкусный. Бэкхён под ним покорно замирает, словно ожидая продолжения. — Это ты обо мне? — Нет, о сырном соусе, — на губах улыбка, но голос звучит серьезно, заставляя Бёна слегка наморщить от недовольства нос. Чанёль снова опускается ниже, останавливаясь в сантиметре от губ Бэкхёна. Дыхание парня становится чуть тяжелее, и он приоткрывает губы в ожидании нового поцелуя. Чанёль смотрит ему в глаза еще мгновение, а после переводит взгляд на его губы, ловит его теплое дыхание своими губами, проводит рукой по груди, задевая легким поглаживанием тут же твердеющий сосок и чувствуя напряженные мышцы горячего живота. Бэкхён, что лежит перед ним, слишком похож на плавящиеся кусочки сыра на пицце. Они еще имеют четкую форму, но уже превращаются в тягучие и нежные ломтики. И если Чанёль еще потомит Бэкхёна пару минут, мягко поглаживая его живот, переходя на ребра и снова опускаясь вниз, они растекутся под ним нежным, аккуратным слоем, чтобы после растаять на его языке молочным вкусом. Вот таким хочет видеть Бэкхёна Чанёль, который дразнит своего парня, засовывая в рот Бёна картошку и целуя его в лоб, тут же быстро отстраняясь. Взгляд Бэкхёна становится непонимающим. Он пережевывает жареный картофель, наблюдая, как Чанёль опускается влажной дорожкой вниз, ведет кончиком языка по груди, подбираясь ближе к кусочку пиццы. Он подхватывает его языком, касаясь горячей кожи и заставляя Бэкхёна приглушенно заскулить в ожидании продолжения ласки, откусывает кусочек, чтобы в следующее мгновение оставить его без фантомного ощущения теплого тела рядом. — М, наша любимая, сырная, — спокойно говорит Чанёль, переводя взгляд с теперь уже обозленного Бёна на фильм и усаживаясь в позе лотоса. Он ничего не понимает, но в драках и не нужно много понимать. — Ты сейчас издеваешься? — Кто-то сам захотел есть в постели, скучая по работе. Продолжай скучать. — О нет, Пак Чанёль, ты надкусил мой кусок пиццы, теперь так просто не уйдешь! — Ты и так умял почти всю. Знаешь ли, такими темпами твой животик будет выглядеть так, будто ты готовишься к очень длинной зиме. Бэкхён подхватывает надкушенный кусок пиццы и становится на колени перед Чанёлем. — А ты мне для чего? — с этими словами Бэкхён подносит кусок ко рту Пака, произнося затяжное "Ааа" и впихивая пиццу в Чанёля. Пак не отказывается, потому что практически нереально, когда глаза Бэкхёна горят таким диким пламенем. — Теперь ты станешь таким же толстым, как и я. Будем худеть вместе? Бэкхён залезает на колени Пака, пока тот дожевывает. Оставшаяся часть пиццы летит в тарелку, а ладони Пака устраиваются на ягодицах Бёна. Чанёлю нравится плавная, округлая линия бедер Бэкхёна. Нравится то, насколько идеальна форма его фигуры и нравится, что несмотря ни на что у Бёна вовсе не круглые шарообразные ягодицы, а аккуратные, идеально ложащиеся в руки половинки. И Чанёль знает, что даже самая огромная пицца не сможет испортить его Бэкхёна. Бён Бэкхён именно тот мужчина, который приятен со всех сторон своей внешности. От аккуратно очерченных губ и влажных прядей волос до гибких ног и маленьких красивых родинок под кромкой белья, куда уже подбираются руки Чанёля, царапающие нежную кожу и проводящие кончиками пальцев по выступившим синим полосам вен у тазовых косточек. — Директор Пак, у вас сыр к губам прилип. — Отвечает Бэкхён, а на его губах расплывается игривая улыбка. — Разрешите поухаживать? Бэкхён не дожидается ответа, чувствуя подталкивающее движение рук Чанёля под его ягодицы и всё сильнее сжимающиеся кончики пальцев, когда парень все-таки выполняет желаемое. Привкус пиццы отпечатывается на губах Бэкхёна, разливаясь сладким вкусом, который может принадлежать только губам Чанёля. И Бен не может им насытиться, точно так же, как и его теплом. Теплом человека, который может принадлежать только Бэкхёну. И это распаляет его, заставляет тянуть вверх надетую несколько минут назад футболку и толкать Чанёля на постель, случайно отрываясь от таких нужных сейчас губ. Бэкхён пользуется возможностью и останавливает фильм, убирая ноутбук и вытаскивая из прикроватной тумбочки презервативы и смазку, потому что теперь он уверен: постельке намного больше нравится, когда на ней занимаются сексом. Эта постель просто создана для этого. Он не позволяет Чанёлю подняться, прикладывая палец к губам и несильным, но ощутимым толчком в грудь, заставляет полностью лечь. — Скажи, — начинает Бён, всё еще ерзая по постели и убеждаясь, что ничего не свалится и не разобьется во время секса, ведь развлечения развлечениями, а убирать беспорядок потом вовсе не хочется. — Тебе никогда не было интересно, как это — неподвижно лежать с едой по всему телу? — Я надеюсь, это не намек? — но улыбка Бэкхёна и его руки, уже пытающиеся стянуть с Чанёля штаны, оставляли в голове Пака самые странные и отчаянные мысли, которые сбываются, стоит только им раздеться полностью, а Бэкхёну усесться сверху. Он пожимает плечами на удивленный взгляд Чанёля, который начинает смеяться, когда Бэкхён отламывает несколько небольших неровных кусочков пиццы и выкладывает их на его грудь. — Может, хватит смеяться? Когда на мне лежали суши, ты почему-то не смеялся. Бэкхён демонстративно двигает бедрами, чувствуя, как член Чанёля твердеет от его слабых касаний, а сам он, наконец, успокаивается, укладывая руки на бока Бэкхёна. — И сейчас ты съешь это? — Чанёль с улыбкой на губах кидает быстрый взгляд на свою грудь, где лежит два кусочка пиццы. Выглядит смешно и непрезентабельно только до того момента, пока Бэкхён не наклоняется и не целует Чанёля в губы, прикусывая подбородок и обхватывая пальцами член, медленно двигая ладонью по всей длине. Его губы переходят к шее, оставляя легкий укус, который бесследно исчезнет через полчаса, потому что завтра Чанёлю снова на работу и ему очень не нравится, когда Бэкхён оставляет на нем свои яркие метки на видных местах. Чанёль хрипло стонет, когда Бэкхён сжимает член у основания, а влажным языком скользит по груди, подхватывая первый кусочек и прикусывая затвердевшую бусинку соска. Обводит вокруг влажным языком и видит, как от горячего дыхания тело Пака покрывается гусиной кожей. Ему приятно, Бэкхён это знает. — Было бы неплохо обмазать тебя кетчупом, — шепчет Бэкхён, — но я столько не съем. Следующий кусок он просовывает Чанёлю в рот, наблюдая, как тот облизывает его пальцы, чуть прикусывая их, после чего Бэкхён оставляет на ребрах Чанёля болезненный и глубокий укус, из-за которого Пак вздрагивает и по инерции втягивает живот. Наверняка, останется синяк и ранка, в которой явно будут угадываться бороздки зубов Бэкхёна. Чанёль знает это, потому что Бён проворачивает подобное не в первый раз. — В следующий раз я выложу на тебя бекон. И искусаю твою задницу так, чтобы ты сидеть не мог, — угрожает Чанёль, и Бён впервые заходится заразительным смехом. После обмазывает пальцы смазкой, просовывает их в себя на глазах у Чанёля и, видя, как тот жадно наблюдает за его манипуляциями и чуть царапающей его грудь свободной рукой, почти хрипит: — Зачем сразу кусать? — язык проходится по пересохшим губам. — Можешь просто взять меня так, чтобы я стоять не мог. — Извращенец, — отвечает Чанёль и тянется за поцелуем, обхватывая повлажневшей ладонью член Бёна, и чуть касаясь его начинает движение, присоединяя к его пальцам свой. Бэкхён стонет в поцелуй, внутри него слишком тесно, из-за чего возбуждение граничит с дискомфортом, но остановится сейчас невозможно. Бэкхён еще не готов, но уже просит надеть презерватив, иначе он сойдет с ума. И Чанёль ведет себя послушно, открывая упаковку и раскатывая латекс по своему члену. Находиться внутри Бэкхёна всегда нереально, будоражаще. Настолько, что хочется бездумно и быстро входить в него, чтобы у Бёна даже сил не было на стоны, но Чанёль держится, ставит его на колени и входит сначала плавно и медленно, а после переходит на средний темп, пока Бэкхён прогибается в пояснице и закусывает нижнюю губу, комкая одеяло. Не хочется дойти до грани слишком быстро, Бэкхён — та закуска, которую нужно попробовать полностью. Потому еще немного и Чанёль замедляется, умудряясь постепенно поцеловать каждый позвонок Бёна, из-за чего кожа горит и передает ощущения влажных, мягких губ непозволительно долго. Эти ощущения стираются лишь, когда Бэкхён переворачивается на спину, чтобы, закинув одну ногу на плечо, позволить Чанёлю проникать еще глубже и выхватывать короткие поцелуи. Пак успевает подметить где-то на краю сознания, что Бён, как он и хотел, уже совсем расплавился под ним, цепко хватаясь руками за его влажную шею и оставляя краснеющие следы на его спине, доводя этим до личной черты сумасшествия. Они заканчивают почти вместе с напряжением в мышцах и сладкой неге, что разливается по телу каждого из них. Их общее тяжелое дыхание и недавние стоны все еще будто эхом висят в помещении, накрывая их обоих, словно теплым одеялом, которое Чанёль натягивает на них обоих, когда они немного приходят в себя. — Ну что, еще скучаешь по работе? — говорит Чанёль, обнимая сонного Бэкхёна за пояс. И то ли на него так секс подействовал, то ли, наконец, чувство сытости полностью заполнило тело, но Бэк, казалось, совсем не настроен разговаривать. — Нет, с тобой не соскучишься, — отвечает он, прежде чем зевнуть и прижаться к Чанёлю еще сильнее, чувствуя себя сейчас самым счастливым. Они сошлись после долгого и мучительного расставания и уже несколько месяцев вместе, купаются в этой эйфории, подобной медовому месяцу с надеждой на долгое будущее. Бэкхён же в действительности скучает по работе, хотя никогда не признается об этом всерьез. И да, он все еще не может привыкнуть к тому, что Чанёль снова только его и ничей больше, как и Пак Чанёль, который наконец-то в полной мере ощущает, что его уютный и теплый дом — это человек, который засыпает с ним рядом. Тот человек, который каждое утро, открывая глаза, все еще думает, что спит. Ведь для него счастье в таких простых мелочах, как быть рядом, заботиться друг о друге и встречать рассветы вместе, — это намного больше, чем что-либо другое.