Хаос

Эллиот ненавидит порядок. Он любит алгоритмы и способен сломать мир строчкой кода, но он терпеть не может разложенные по цветам галстуки, ежедневники в полоску и таблетки перед сном. А от свиданий по расписанию, которые и не свидания вовсе, его просто тошнит. Когда Эллиот исчезает на неделю, Тайрелл смотрит на него болезненными глазами, как человек, которому нельзя о ком-то беспокоиться, но в котором что-то ощутимо ломается. Эллиот периодически даже не может вспомнить свое имя, и ему совершенно не за что извиняться. Он и не должен, но он все равно впускает Веллика к себе домой, на пару секунд застыв рядом с распахнутыми дверями. Тайрелл посредине эллиотовской комнаты выглядит странно. Не неуместно, его не хочется «переделать» под обстановку. Скорее, обстановку – под него. Эллиот думает, что, может, он сам тоже часть обстановки; недовольно пожимает плечами и падает на диван. Закуривает, не спуская глаз с гостя, который вечно что-то изучает, явно делая какие-то очень важные (и абсолютно бессмысленные для Алдерсона) заметки у себя в голове. Тонкий, привычно-узнаваемый зимний запах тянется за Велликом следом, и Эллиот, конечно же, будет отвлекаться на него ближайшие несколько дней, не предпринимая попыток выветрить из квартиры. Тайрелл смотрит на хакера сверху вниз и Эллиот решает: Веллик может есть завтраки точно в одно и то же время дня, носить идеально выглаженные пиджаки, но здесь, дома, Тайрелл будет делать то, что захочет Эллиот. Для начала – избавится от галстука. Вице-президент E-корп опускается на колени, так что теперь Алдерсон в свою очередь может смотреть на него из-под опущенных ресниц. Тайрелл стягивает рубашку, и холодный запах становится сильнее, не помогает даже сигаретный дым, струящийся у Эллиота перед глазами. Ну и плевать, говорит себе программер, пока чужие пальцы выводят узоры у него на бедрах, все больше скользя по ногам вверх. Когда Эллиот запускает руку в светлые волосы, разрушая идеальную укладку, порядок исчезает без следа, оставляя хаос за собой. Не травящий душу разгром, привычный гению-программеру, не разрушающий тайрелловский срыв, а новый хаос. Их общий.