Второе имя

Люциус пришел в себя от резкого звука. Очень знакомого звука, от которого сердце сбилось с ритма. С таким звуком Спенсер двадцать шесть дней назад сломал его палочку. — Такая же паршивая, как и предыдущая. Голос Люциус тоже сразу узнал. Он попытался, не открывая глаз и не шевелясь, понять, в каком он состоянии. Голова трещала, по щеке струилось что-то мокрое. Под спиной ощущался твердый холодный пол и острые мелкие камни. Запястья были крепко стянуты веревкой, руки уже затекли. Сквозь закрытые веки просвечивало белесое сияние Люмоса. — Не притворяйся, не поможет. Люциус попытался ответить или, скорее, спросить, где его сын, но не смог произнести ни звука. «Силенсио» — понял он и открыл глаза. Спенсер стоял над ним, засунув руки в карманы, и просто смотрел. В неярком свете его лицо казалось жутковатой маской. С тех пор, как Люциус видел его в последний раз, Спенсер еще больше осунулся и оброс. Его рот все так же кривился в ухмылке из-за шрама. Новых, к сожалению, не прибавилось. — Вот так. Хорошо. Признаться, твоя семейка здорово спутала мне планы, но не страшно. В итоге все вышло именно так, как я хотел. Ты здесь, в моих руках, в одном шаге от своей семьи и без возможности им помочь. Думаю, они уже сдохли. В глазах защипало, и Люциус зажмурился. Пошевелить чем-либо, кроме век, не получалось. — Я мечтал, что ты сам окажешься в ловушке. Будешь лежать под грудой камней, истекая кровью, задыхаясь, срывая голос от крика, умоляя тебя спасти, но ты оказался слишком медлителен для этого. Придется разбираться с тобой самому. Предатель. Ничтожество. Спенсер наклонился и плюнул в него. Его глаза были совершенно безумны. В прошлый раз было проще — тогда Люциус был один. Он уже не помнил, что хотел от него Спенсер, — то ли денег, то ли какой-то артефакт. Потом, увидев Спенсера на суде, он подумал, что все это было лишь предлогом. Спенсер пришел именно к нему, чтобы пытать и убить. После суда и этого ему показалось мало. — Наверное, ты спрашиваешь себя, почему именно ты, чем ты мне так досадил, — ты ж и не знал, что я существую, пока был жив Лорд. Хотя именно ты еще в первую войну возглавлял мою группу. Мы… полукровки, ничтожества, должны были делать всю грязную работу, пока ты просто ждал результаты, трус и чистоплюй. Ненавижу! Люциус его почти вспомнил. Только тогда он был известен под кличкой Смертофалд. Грязный полукровка, маньяк и отморозок. Люциуса мутило при одном взгляде на него, поэтому он старался не присматриваться. А тот пытался выслужиться, достичь вершин, встать рядом с Темным лордом! Он попался аврорам еще до того, как Темный лорд исчез. — Девятнадцать лет. Мне едва исполнилось девятнадцать, и девятнадцать же лет я просидел в проклятом Азкабане. Я даже научился отличать друг от друга дементоров. Когда Лорд освободил нас, я чувствовал себя стариком. Я почти ослеп! А ты… О, я видел тебя — блистал и сиял ухмылочкой рядом с Темным лордом. Будто так и надо. Скользкая тварь! Всегда выходил сухим из воды, но хватит… Люциус все пытался пошевелиться. Поток сознания безумца не вызывал никаких эмоций. Пусть болтает, тянет время. Может быть, их найдут авроры, или очнется Блэк, или что-то предпримет Нарцисса, в отличие от него, у нее должна была остаться палочка. Он потерял уже четвертую. Олливандер его просто убьет. Кажется, он мог пошевелить пальцами ног. — Сектумсемпра! От боли Люциус забыл, как дышать. Грудь, живот, щеку словно обожгло пламенем. Но эта же боль словно ослабила сковывающее заклинание. Люциус собрал оставшиеся силы в один удар, собираясь пнуть Спенсера в колено. Но какой в этом смысл?.. Сквозь кровавую пелену он зашарил взглядом по сторонам — надо было предпринять хоть что-то действенное. — Больно? Конечно, больно. Я думаю, тебе хватит десяти минут, чтобы истечь кровью и сдохнуть, в полной мере осознавая это, Малфой. А я приму твой облик… Большой угловатый камень лежал у Спенсера за спиной. Люциус напряг мышцы; кровь потекла быстрее, он чувствовал, что слабеет, у него уже совсем не оставалось времени. Он дернулся вперед. Спенсер явно не ожидал этого, но успел отшатнуться. Люциус сделал подножку, повалил и рухнул на него сверху. Не повезло, промахнулся — камень остался всего в нескольких дюймах. Если бы у него не были связаны руки, он бы опустил его гаду на голову, а так — оставалось только душить. Он надавливал на горло, но чувствовал, что уже совершенно ослабел. Его кровь лилась Спенсеру на грудь и лицо, и тот облизнулся и ухмыльнулся. Голова кружилась все сильнее. Спенсер без усилий оторвал его руки от своей шеи. Запястье хрустнуло, отозвавшись короткой вспышкой боли. Тут раздался грохот, камни сдвинулись, послышался лай. Донесся оглушительный треск. Последним усилием Люциус скатился со Спенсера и успел заметить, как на того рухнула бетонная плита. Угол ударил по голове, размозжив ее в кровавую кашу. Из получившейся дыры выскочил Блэк в облике собаки и бросился к Люциусу, на бегу превращаясь в человека. Сил оставаться в сознании у Люциуса больше не осталось.