"Джаред любит Дженсена"

- Джаред любит Дженсена! Джаред любит Дженсена! Падалеки с трудом поборол желание закрыть уши ладонями и тяжело вздохнул. С каждой минутой всё становилось только хуже. Вопли уже разносились по всей квартире. - Джаред любит Дженсена! Эта беспощадная скотина словно издевалась! Сколько можно?! Джаред ловил себя на том, что всерьез начинает задумываться об убийстве. Из этой твари можно сварить какой-нибудь экзотический суп... А из болтливого языка приготовить отдельный деликатес. А ведь начиналось всё так хорошо!.. У Джареда не возникло никакого дурного предчувствия, когда ему позвонил лучший друг Чад и с ходу заявил, что сейчас они будут решать вопрос жизни и смерти. Джаред в ответ только усмехнулся. Такие вопросы они решали по сто раз на дню. Для Чада, как уже давно знал Джаред, чем-то очень важным мог оказаться как засорившийся водопровод, так и очередная сердечная трагедия. - Джей, ты же мне друг, да? Падалеки хмыкнул, представив, как друг заискивающе улыбается. Стандартное начало крайне серьезного разговора. Но Джаред не успел ничего ответить, как Чад воодушевленно заговорил. О том, как он любит свою девушку, о предстоящем путешествии с ней, о сострадании и жалости, о том, какой Джаред добрый и благородный человек... Это продолжалось минут двадцать. За всё время Джаред так и не смог понять, к чему ведет лепет друга. Вставить хоть слово в бесконечный словесный поток казалось нереальной задачей. Хотя попытка - не пытка. - Эй-эй, стоп! Ты мне прямо сказать можешь, чего ты от меня хочешь? Из трубки донесся обреченный вздох. - Как твои собаки относятся к птицам? - Хм. Положительно. Особенно если ты хочешь предложить им жаркое... - Джаред покосился в сторону дремлющих собак. - Нет! - прозвучало резко и немного виновато. - Понимаешь, мы с Сандрин решили провести отпуск в Марселе. Она соскучилась по родителям, родине... Джей только фыркнул. Чад мог бы не лукавить и просто сказать, что Сандрин поставила его перед фактом. Эта девушка вертела им как хотела. Хотя нельзя не поставить ей в заслугу, что под ее влиянием Чад изменился в лучшую сторону. - ...и нам не с кем оставить Жарэ. Ты же знаешь, тащить его куда-то - это самоубийство. Он ненавидит долгие путешествия. Ты же выручишь нас, да? С этим членом семейства Чада Джаред лично познакомиться еще не успел, но уже был о нем наслышан. Большущий серый попугай достался другу вместе с Сандрин и регулярно доводил его до белого каления. И он предлагает Джареду пожить полтора месяца с этим противником покоя?! Но, с другой стороны, почему бы и нет? В конце концов, должен же Падалеки узнать, что это за чудовище. Поэтому на следующий день в доме Джареда появился новый жилец. Плюсом можно было считать то, что этот жилец имел собственную отдельную комнату - большую клетку. Первым делом попугай внимательно изучил всё вокруг, остановив отдельно на Падалеки немигающий взгляд круглых серых глаз. Он вообще так живо реагировал на переезд, что Джаред не на шутку забеспокоился о последствиях психического потрясения, случившегося с птичкой. Ведь, со слов друга, тот ужасно не любил смену обстановки. Но к вечеру первого же дня Жарналь-как-то-там, или попросту Жарэ, пришел в норму и даже начал трепаться. Чад предупреждал, что попугай любит говорить и говорит непомерно много, но, к счастью, словарный запас у него небольшой. Начал он приучать Джареда к своему присутствию периодическим повторением незначительной мелочи вроде "А вот и я!" или "Чего тебе?". За следующие три дня Джаред услышал почти весь его лексикон и научился выявлять "раздражающие факторы". Например, стоило открыть окно, как из клетки начинали доноситься вопли: "Я тебе улечу, зараза!". Ложась в кровать, Джаред слышал: "Я сказал, спать!", а когда хотел расслабиться с бутылочкой пива - "У нас закончился соус". А потом приехала Меган. Сестру Джаред любил и души в ней не чаял, только вот ее чрезмерная забота о его личной жизни порядком надоедала. И всё потому, что Джаред однажды набрался смелости и признался ей, что уже полгода сохнет по своему другу и коллеге по работе Дженсену Эклзу. С тех пор каждая встреча с сестрой сопровождалась неизменными вопросами в стиле "когда же ситуация изменится". Джаред отмахивался и по-прежнему обходил Дженсена за три мили, стараясь не вздыхать томно ему вслед. Эклз казался недоступным настолько, насколько это вообще возможно. До Джареда ему явно не было никакого дела. Падалеки с этим смирился, хоть и кусал губы, глядя на Дженсена с очередной пассией. Новый приезд сестры означал для Падалеки очередную порцию расспросов о "том самом парне". Ничего нового он поведать не мог, и Меган, не изменяя себе, взялась его подначивать. - Просто подойди к нему и скажи, что ты его любишь! Максимум, что он сделает, это ударит тебя, - жизнеутверждающе вещала Мег, потягивая через трубочку апельсиновый сок. - Зато ты будешь знать наверняка, есть ли у тебя шанс. Да что я тебе говорю, всё равно ты меня не слушаешь! Ее беззаботность порой настораживала Джареда, а ход мыслей откровенно пугал. Но еще больше его напугало то, как быстро сестра нашла общий язык с попугаем. - Жар, вот смотри - это Джаред, он любит Дженсена... Может, хоть тебя он послушает, а? Скажи: Джаред любит Дженсена... Несколько дней пролетели как один, Меган нужно было возвращаться к учебе, а Джареду - настраиваться на рабочий лад. Он ужасно соскучился по Эклзу, и признаваться в этом было удивительно легко. Утро первого рабочего дня ознаменовалось неяркими лучами зимнего солнца, светящего в окно, и хорошим настроением. Джаред выпустил попугая из клетки и отправился готовить завтрак. Он нарезал хлеб, когда вдруг услышал это. - Джаред любит Дженсена! - Жарэ сидел на спинке кровати и твердил, словно заевшая пластинка, с точностью воспроизводя интонации Меган. - Джаред любит Дженсена! Это повторилось и на второй, и на третий день. Потом стало хуже: попугай начал тараторить эту фразу при первой же возможности. Падалеки никак не мог понять, что служит стимулом для ее произнесения. Таким вот образом Джей и дошел к мыслям об убийстве. Он каждый день встречался с Дженсеном на съемочной площадке, играл свою роль, шутил и страдал по сценарию, отвечал на бесчисленные вопросы журналистов, а поздно вечером, измотанный и перенервничавший, возвращался домой и прямо с порога слышал проклятые слова. - Я тебе говорю! Джаред любит Дженсена! Периодически пернатая зараза разбавляла любимую фразу громким щелканьем, воплями, имитацией скулежа собак, которые даже не рисковали к ней соваться. Иногда Жар старательно пел, и в пении с легкостью узнавалась мелодия телефонного звонка или будильника. Комментарии по поводу бутылки пива или открытого окна никуда не делись. Он всё схватывал не лету, и это становилось настоящей проблемой. До возвращения Чада оставалось целых три недели, а Джаред готов был уже на стенку лезть. От надоедливых воплей сохнуть по Эклзу меньше он не стал. Но тот как был недоступным, так таковым и оставался. Подойти к нему за пределами съемочной площадки казалось поступком за гранью разумного. Поэтому Джаред старательно улавливал и сохранял в памяти все, что мог: низкий завораживающий голос, еле заметные морщинки в уголках глаз, невыносимо зеленых, какие-то мелочи вроде пощелкивания пальцами или потягивания. Еще через неделю Джаред успокоился. Безобидного способа заставить попугая фильтровать фразы он не нашел, а зацикливаться на этом просто устал. Он твердо решил, что потребует с Чада компенсацию морального ущерба, и начал вести обратный отсчет дней до его приезда. Жарэ теперь целыми вечерами пел, дразнил собак, выкрикивая их имена, полностью копируя голос Джареда, и комментировал почти все действия Падалеки, нагло рассиживаясь на спинке его кровати. В очередной такой вечер раздался звонок в дверь. У Джареда выдался первый полноценный выходной, и он намеревался провести его в обществе телевизора и любимых собак. Ну, и вездесущего Жарэ, разумеется. Вылезать из дома не хотелось, встречать гостей и подавно. Но в дверь настойчиво звонили, гость явно не собирался сдаваться. Щелчок замка дополнился выкриком из комнаты "Привееет!" и хлопаньем крыльев. Дженсен Эклз собственной персоной стоял на пороге и улыбался, явно гордясь тем, что заставил Падалеки открыть ему дверь. В руках он держал стопку бумаг и почти незаметно теребил пальцами край верхнего листа. - Привет. Эрик тут сценарий передал. С какой стати Дженсен лично развозит сценарии актерам, Джаред решил не спрашивать. Из чувства такта, видимо. Он опомнился и отошел в коридор: - Ты проходи. Я как раз сварил кофе. Херли и Сэди недоверчиво обнюхали незнакомца и, не почувствовав никакой угрозы, вернулись к борьбе за желтую резиновую курицу, которую Чад приволок Херли в качестве презента на день рождения. При определенном сжатии она издавала свистящий звук, что крайне увлекало собак. Курица оказалась живучей и задержалась в качестве собачьей игрушки, хотя следы зубов на длинной шее сигнализировали, что скоро собакам придется искать новый тренажер для челюстей. Оставив Дженсена на кухне, Джаред рванул в комнату и, кинув сценарий на кровать, дабы прочитать перед сном, перевел дыхание. У него на кухне сидит Дженсен Эклз и пьет кофе! Эта мысль казалась нереальной и какой-то правильной одновременно. В комнату влетел Херли, сжимая в зубах многострадальную игрушку. Гордо вышагивающий по подоконнику Жарэ тут же скопировал слова Джареда, которые тот не раз говорил псу: - Отдай курицу! Курицу! И тут Джаред спохватился. - Только заикнись, скотина... Но Жарэ был занят тем, что дразнил Херли, и не обращал на Падалеки никакого внимания. Ровно до момента, когда в комнату осторожно заглянул Дженсен: - Джаред, я... - Джаред любит Дженсена! - мгновенно отреагировал на знакомое имя Жарэ. Они так и замерли - Джаред, склонившийся над попугаем, Эклз в дверях, Херли, сжимающий в зубах курицу, и Жарэ, который с беззаботным видом разглядывал Дженсена, склонив голову на бок. Тишину нарушил лишь тоненький писк, который издала курица, когда Херли поудобнее перехватил ее в зубах. Джаред понятия не имел, сколько продолжалась эта немая сцена, но Дженсен заговорил первым, улыбаясь, как ни в чем не бывало: - Я думал, у тебя только собаки. - Нет! Да! То есть он не мой, друг попросил приютить на время, пока он... - Джаред затараторил быстрее Жарэ, зато с таким же отсутствием смысловой наполненности. Но, поймав насмешливый взгляд Эклза, смущенно замолчал. - Он у тебя не врет? - Дженсен уже прямо улыбался, подходя к Джареду. Падалеки сглотнул и с трудом заставил себя выдавить: - На редкость честная дрянь. Через полторы недели попугай научился смеяться. Он воспроизводил смех Дженсена настолько точно, что Джаред начал думать, что сходит с ума. Его утро теперь бывало двух видов: либо Джаред просыпался, прижавшись к любимому человеку всем телом, либо просыпался один под крики сидящего на спинке кровати Жарэ. - Джаред любит Дженсена! Какие замечательные, оказывается, слова! Через две недели Падалеки разбудило: - Дженсен любит Джареда! Эклз самодовольно улыбался, сидя на краю кровати. К возвращению Чада Жарэ научился стонать, материться и умолять сделать с ним самые непотребные вещи. Джаред ужасался, представляя, что скажет друг, услышав, что вместо гневного "У нас закончился соус!" попугай страдальчески тянет "У нас закончилась смазка...". Дженсен откровенно потешался над этим, не давая унести клетку попугая в другую комнату. А Джаред подозревал, что компенсировать моральный ущерб от новых познаний говорливой птицы придется ему самому. Но всё это казалось несущественным, когда вместе с утренним запахом кофе и ленивым поцелуем его будил шепот на ухо: - Дженсен любит Джареда...