Таинственный замок

- Что это там у тебя? Я нервно ерзаю на стуле и, вытянув шею, отчаянное пытаюсь разглядеть что у Адама в руках, а точнее, что он там такого увидел. Адам последний раз одобрительно кивает, словно ведя мысленный разговор у себя же в голове, и кладет листок на стол, повернув его ко мне, а сам облокачивается ладонями о стол и переводит на меня выжидающий взгляд. Я недовольно фыркаю, но все-таки утыкаюсь в протянутую передо мной бумагу, на мой взгляд, делая это все слишком стремительно, что никак не вяжется с тем, с каким лицом я это делал, что, наверняка, не осталось без внимания всевидящего и всеслышащего. Мне не сразу становится понятно, что именно лежит передо мной и я просто вожу глазами по разноцветным линиям, переходящим в замысловатые, переплетенные между собой узоры, и невольно вспоминаю уроки геометрии, на которых, к слову, мне не было ни капли понятнее, чем сейчас. Я хмурю брови и поднимаю голову, встречаясь со склонившимся слишком низко над столом лицом, нисколько не изменившим своего выражения. Отодвигаюсь назад, откидываясь на спинку стула, и двигаю лист от себя, попутно спрашивая. - Ты решил не химией, так геометрией заняться? Что спрашивать будешь? Пифагор, Фалес, Герон? Лицо напротив удивленно вытягивается, а я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не прыснуть от смеха. Удивительно, но названия школьных теорем по планиметрии всегда беспроигрышно работали и до сих пор работают, делая тебя, как минимум, каким-нибудь гуру математиком. Адам хлопает ресницами, все еще переваривая информацию. Скорее всего, спрашивать меня он ни о чем не будет, ибо, как я уже понял по взметнувшимся вверх бровям и по приоткрывшемуся рту, он сам ничего не знает. Ну что ж, мне же лучше. Я качаю головой и обреченно взмахиваю рукой, не надеясь уже ни на что, придвигаюсь ближе к столу, собираясь рассмотреть его чертежи, и проговариваю себе под нос. - Отмирай уже давай. Че застыл? Ну и что тут притащил мне этот...Просто этот. Так и не поднимая головы, чтобы заценить выражение лица Адама, я стал вникать в рисунки перед собой. Как уже было сказано, разноцветные линии, переплетающиеся между собой, образуя при этом своеобразные фигуры, которые можно увидеть, если уж поднапрячь воображение, какие-то цифры, сноски, написанные мелким шрифтом пояснения. Я отрываю свой взгляд от стола и, задумчиво потирая подбородок, смотрю куда-то сквозь Адама, протягивая. - Карта? Адам же стоит с непроницаем выражением лица, по которому довольно-таки трудно понять что он чувствует в данный момент. Скрестив руки на груди, он медленно качает головой в соглашающимся жесте и, вторя мне, тихо произносит. - Карта. Тут у меня назревает вопрос. Зачем? Зачем он это дал мне. Что я должен тут увидеть? Или я выступаю в роли свиньи-предсказательницы Хен Вен?* Что он теперь сделает? Окунет меня в таз с водой и заставит предсказать грядущее? На что он, собственно, надеется? Или он хочет пригласить меня вместе искать какой-нибудь клад? Поэтому я не особо медлю и задаю этот вопрос. - Зачем? Адам несколько секунд просто оглядывает меня и облизывает губы, медленно проходясь по ним влажным языком, обходит стол, становясь около меня, кладет мне руку на плечо, на что я нервно передергиваю плечами, сбрасывая с себя чужую ладонь, которая тут же оказывается на мне снова, заставляя ссутулиться и недовольно зашипеть сквозь зубы. Адам неторопливо гладит мое плечо, явно стараясь вывести меня из себя, и, наклоняясь ниже, спокойно, как ни в чем не бывало, проговаривает. - Это карта, карта замка. Я надеялся на твою помощь, чтобы разобраться в них и отыскать все тайные комнаты, а из уже потом выбрать нужную. Я снова безрезультатно передергиваю плечами, и рука буквально вцепляется в меня, прижимая к себе пальцами, нисколько не желая отлепится и оставить меня в покое. И я шиплю, сам до конца не понимая от чего. То ли от неприятных ощущений в плече, то ли от желания съязвить. - И? Почему, если не понял ты, то должен понять я? Адам никак не реагирует на мой издевательский тон и терпеливо разъясняет. - Я думал, что ты сообразительно парень, да и ты видел прошлые, украденные. Свежий взгляд так сказать. Я молчу, да и нечего мне ответить, что сказать? Что я еще не до конца осознаю, что он доверяет мне, чего не делаю я по отношению к нему. И, наверное, да, мне сейчас стыдно, что Адам всецело доверяет мне, а я просто не могу перестать огрызаться и попытаться хотя бы сделать вид, что доверяю ему. Приняв мое молчание за некое согласие, он хлопает меня по плечу и слегка дрожащим голосом прерывает тишину. - Ну вот и хорошо, давай попробуем вместе... Адам запинается, а я резко поворачиваю к нему голову, смотря на его бледное лицо и почему-то сведенные вмести брови, и не даю договорить, отвечая. - Я согласен. *** Я заинтересованно рассматриваю разноцветные пробирки, проходя между стеллажами, не забывая проводить пальцами по пыльным полкам, оставляя на них протяжные следы. - Не - А что будет - Трогай - Если смешать это - Ничего - И вооооот это? - Там! Я поворачиваюсь лицом к Адаму, переводя на него заинтересованный взгляд, а он стоит не двигаясь, замерев в довольно-таки странной позе, с вытянутой вперед рукой с растопыренными пальцами и широко распахнутыми глазами. Я хмурюсь, совершенно не понимая его неоднозначной реакции, и спрашиваю. - Ты чего? Адам качает головой, но руки не убирает и, оставаясь непреклонным, повторяет. - Не трогай там ничего. Я обиженно поджимаю губы. Доверяет он мне, конечно. Да он ко мне как к ребенку относится, или, чего хуже, как к своему питомцу. " Томми нет", "Томми фу!", "Томми нельзя". - А что такого? Неужели, ты боишься, что я разобью какой-нибудь из твоих препаратов? Тебе ли бояться. Его губы трогает легкая улыбка, и он сквозь едва сдерживаемый смех произносит, словно специально издеваясь надо мной, хотя почему "словно". Издеваясь надо мной. Он надо мной издевается. - Я беспокоюсь, что ты испортишь свою единственную привлекательную часть, а именно, милую мордашку, вывернув на нее что-нибудь из этого перечня. Адам кивает в сторону стеллажей, а я недовольно фыркаю и подавляю в себе желание ответить не менее колко, чем он, но вместо этого, выдыхаю, встряхивая пальцами, и обреченно задаю риторический вопрос. - Я уже говорил, что ты меня бесишь? Он улыбается и довольно протягивает. - И не один раз. *** - Пошли. Адам подталкивает меня к выходу, а я оглядываю комнату и перевожу непонимающий взгляд на Адама и заодно фыркаю на руки, упирающиеся мне в спину, буквально выталкивая меня из комнаты в темный коридор. - А свечи? Адам смотрит на меня пару секунд, а потом согласно кивает, убирает от меня одну руку и щелкает пальцами, погружая комнату во мрак. Теперь я снова ничего не вижу и совершенно не знаю куда себя деть, полностью теряясь в темноте. Не дав мне хоть немного привыкнуть к отсутствию света, Адам снова продолжает подталкивать меня к выходу, и мне ничего не остается, как ступить за порог, чудом не цепляясь за него, полетев на мраморный пол. - Пойдем, давай. Адам отстраняется от меня, и я теряю его из поля, если не видимости, то осязаемости или просто своеобразного спокойствия, недовольно передергивая плечами, и шепчу куда-то в темноту, не понимая с какой стороны от меня он стоит, чтобы сказать это ему в лицо. - Куда?! И, вообще, я не понимаю, на кой черт ты притащил меня сюда, раз мы так ничего и не решили. Или ты просто так развлекаешься? Или, может, что-то уже опять решил, а, точнее, придумал, нисколько не посоветовавшись со мной, или элементарно предупредив. Да? Над самым ухом раздается слегка хриплый голос, и я отскакиваю в сторону, понимая, что когда-нибудь я либо сойду с ума, либо стану сердечником от таких эффектных появлений. - Нет. И мы уже все решили, но сейчас не самое подходящее время, мы займемся этим чуть позже. Тем более, тебе нужен отдых. Какой заботливый. Ну прямо не могу. Отдых мне нужен. Если он так заботиться и волнуется за меня, то почему он не может взять лампу, чтобы подсвечивать путь? Я, конечно, понимаю, что ему это и даром не нужно, с его-то сверх способностями, но меня-то можно хотя бы элементарно уважить и зажечь эту чертову лампу. В тишине слышится обреченный вздох-стон, и меня подхватывают под локоть, потянув вперед. Я рефлекторно дергаюсь, жизнь здесь не проходит даром, оставляя свой замысловатый след, научив бороться и выживать, но меня тут же недовольно шикают. - Да тихо тебе. Это я. Это я. Может я этого и боюсь, что это ты. Хотя, могло бы быть и хуже, если бы это был не ты, а, например, я. Мы снова продвигаемся по коридору, и я верчу головой пытаясь за что-нибудь ухватить взглядом, но увы, все тщетно. В такой темноте невозможно ничего разглядеть, это странная темнота, нагнетающая, с которой я еще ни разу не сталкивался в своей жизни, и, не будет лишним сказать, пугающая. Я не успеваю за большими адамовыми шагами, и в тишине отдаются его глухие шаги и мои торопливые, несколько которых равны одному шагу Адама. Помнится мне, что я корил себя, что недостаточно сильно доверяю ему. Теперь же я понимаю, что делал это напрасно, ибо чем это не высшая степень доверия, чем позволить себя вести по кромешной темноте неизвестно куда довольно-таки странному типу. Так что пусть не вздумает даже жаловаться, учитывая все, что мне пришлось пережить по его милости. Вдруг Адам останавливается, и я, не ожидая такого резкого торможения, снова впечатываюсь ему в спину. Он мгновенно дергает меня на себя, выбивая удивленный ох, и прижимает спиной к своей груди, обхватывая руками. Я недоумленно хлопаю глазами, пребывая в состоянии шока, и, собираясь возмутиться, спросить, что это он тут себя позволяет? Вертит мною как хочет, таскает, словно маленького котенка, которого он уже порядком затискал. Но Адам не дает мне ничего сказать, прикладывает палец к моим губам, давая немой знак молчать, и едва слышно шепчет на ухо. - Тихо, мы здесь не одни. Господи. Ну неужели это еще не все. Ну почему со мной, ну почему я не могу жить спокойной жизнью, в которой нет никаких магов и колдунов, где нет старинных рукописей, за которые с меня готовы снять мой шикарный скальп. Адам заметно нервничает, крепче прижимая меня к себе, с такой силой, что я чувствую его участившиеся сердцебиение. Он делает шаг назад, и прижимается к стене, так и не отпуская меня, а я не могу сказать чего он боится, и боится ли вообще, но я понимаю, что я - обуза. Я мешаю ему. Я хлопаю глазами, совершенно ничего не видя перед собой, начиная паниковать, а Адам перехватывает меня одной рукой, освобождая другую, и я не совсем понимаю к чему это. Это явно лишнее. Но он точно так не считает. - Выходи! Я испуганно вздрагиваю, но Адам не позволяет мне отстраниться, и я лишь верчу головой, в попытке найти поддержку в хоть чем-нибудь, а до ушей до сих пор доносится обрывками адамов крик, и если Адам прикалывается, то это вообще не смешно. Но он кричит снова, сильнее прежнего. И мне реально становится страшно, если не считать того, что я и так себя не уютно здесь чувствую, то сейчас живот неприятно сводит, и я уже веду внутреннюю борьбу, готовясь защищаться. - Я сказал выходи! Тишина, и мне уже кажется, что никакого ответа и не последует, ибо там никого нет, и Адам просто переутомился сам. И отдых нужен, как раз, ему. Но все оказывается совсем не так, и я широко распахивая глаза, чувствуя как руки становятся мокрыми, и только через пару мгновений до меня доходит, что у меня вспотели ладони, становясь неприятно липкими. - Ну хорошо, раз ты так просишь. Адам тяжело вздыхает и делает глубокий вдох, набирая побольше воздуха, чтобы, понятное дело, закричать, а мне почему-то кажется, что я уже слышал этот голос? И не один раз. - Как ты посмел заявиться сюда?! Адам кричит, и этот не тот Адам, которого я постоянно вижу, с которым я живу и с которым постоянно цапаюсь. Это другой Адам, хладнокровный, уверенный, расчетливый. И я понимаю, что он никогда так со мной не разговаривал что бы я не сделал, а тут он моментально растерял все свое спокойствие, становясь совершенно другим, таким, каким он никогда не был со мной. Его же оппонент, которого я не вижу, но которого прекрасно видит Адам предельно спокоен, и он совершенно будничным приторно-ласковым тоном начинает. - И ты даже не спросишь, что мне нужно? Ну я тебе все равно скажу. Ты и сам прекрасно знаешь зачем я здесь, провести меня решил, подсунув липу? Адам дергается, но вовремя останавливается, встретив меня, как преграду на своем пути, и я отчетливо слышу его загнанное, явно не от страха, а от ярости и гнева, дыхание. - Я отдал тебе то, что ты просил. И я не собираюсь вести с тобой переговоры, выметайся отсюда сейчас же! Как ты вообще сюда прошел!? - Везде есть свои ходы, правда, Адам? О чем он говорит? Что-то мне подсказывает, что он просто-напросто сумасшедший, но Адам все прекрасно понимает, и до меня доходит, что не стискивай Адам меня своей рукой, то он бы уже набросился бы на этого ненормального, но Адам лишь успокаивающе поглаживает меня большим пальцем по животу, что скорее нужно ему, чем мне, и продолжает. - Зря ты пришел, ты же ведь знаешь, что я с тобой сделаю. Ты мне ответишь за все, что ты сделал. Адам всегда говорил мне, что я никогда не выведу его из себя, и всегда так и было. Что бы я ни делал, Адам оставался непреклонным, он никогда не ругался или повышал голос. Никогда. Но сейчас. Если сказать, что он вне себя, то это просто ничего не сказать. Да, он не показывает этого, но, черт, я чувствую, как у него дрожат руки от желания сомкнуть пальцы на чужой шее. Голос из темноты продолжает. Так же спокойно, говоря все с таким выражением, словно читает наизусть лирические стихи, желая получить высшую отметку. - Мстить за свою любовь - это верх героизма и очень романтично, но, что если представить, что твоей любви больше нет? Что тогда? Адам снова дергается и, ужасаясь, выкрикивает. - Что ты несешь? - Смотри.