***
Татуированные руки Оливера онемели до боли, пока он пытался открыть дверь в квартиру, которая скрывала за собой такое желаемое прекрасное тепло. Когда дверь открылась, он пнул её до конца своей ногой, облачённой в кед Converse. То, что он увидел, заставило его уронить на пол два пакета, наполненных блокнотами с текстами для следующего альбома его группы. Келлин стоял спиной к Оли за кухонной раковиной, моя либо руки, либо посуду, Оливер не знал, что именно. Однако Оли видел, что Келлин был далеко не в привычных узких джинсах и мешковатой футболке. Он был в короткой белой сорочке, которая была обрамлена красным кружевом. Его ноги украшали белые чулки с похожим красным кружевом сверху. Келлин был в красных туфлях на каблуках, которые Оливер уже видел, когда они ходили по торговому центру. Уже тогда он подумал, что ему понравилось бы посмотреть на Келлина в них. Можно посчитать, что наряда было недостаточно, но единственный свет в квартире шёл от гирлянды, и Оливер мог почувствовать аромат свежеприготовленного печенья с шоколадной крошкой. Келлин только в рождественское время знал, как настолько хорошо испечь их. Оли оставил пакеты у входной двери и закрыл её за собой так быстро, как только мог. Келлин продолжал то, что он там делал, и Оливер понял, что тот мыл посуду, когда подошёл к нему сзади и, положив руки ему на талию, прижал его тело к своему. — Ох, привет, Оли, — с ухмылкой сказал Келлин, даже немного не повернув головы, чтобы посмотреть на него. Его глаза были чётко зафиксированы на миске перед ним, на которой всё ещё был кусочек упрямого теста для печенья, который просто-напросто не смывался, несмотря на то, как сильно тёр Келлин. — Привет, детка. Для чего это всё? — спросил Оли, исследуя глазами каждую деталь тела Келлина в сорочке. — Чтобы показать, каким прекрасным может быть Рождество, — промурчал Келлин, повернувшись и посмотрев на Оли. У Оливера перехватило дыхание, когда он увидел, что Келлин сделал со своим лицом. Толстая линия подводки, тушь и золотые тени в уголках глаза, которые подчёркивали их красоту. На его губах была ярко-красная помада, которая идеально контрастировала с бледной кожей Келлина. Когда они установили зрительный контакт, зазвенел таймер на духовке, и Келлин подошёл к ней и наклонился, чтобы проверить печенье, которое выпекалось внутри. Оливер заметил край красных трусиков на нём, которые Келлин надел специально ради него. Оливер с трудом мог контролировать своё желание мгновенно подбежать, схватить Келлина за талию и унести его в их спальню. Но он стоял спокойно, вместо этого восхищаясь красотой Келлина. — Они готовы, — гордо сказал Келлин, вытаскивая противень с замечательно пахнущим печеньем с шоколадной крошкой из духовки и поместив его на поверхность плиты, после чего он снова повернулся к Оли. — Им нужно слегка остыть, прежде чем мы сможем их есть. Чем ты хочешь заняться, пока мы будем ждать? — Я, э-э, — заикался Оливер, у него не было слов, что являлось для него непривычным. Келлин грациозно подошёл к нему на красных каблуках, положил обе руки на грудь Оливера, покрытую красной рубашкой в клеточку, и посмотрел ему в глаза. — Посмотри наверх, — прошептал Келлин. Оливер посмотрел на потолок над ними и увидел там мастерски повешенную веточку омелы, которая была обвязана красной лентой по центру. Когда Оли опустил взгляд обратно, Келлин прикоснулся своими губами к его, начав медленно его целовать. И, как и всегда, их губы идеально совмещались, словно дополняли друг друга, как недостающие части. — Келлин, — сказал Оли, не собираясь ничего говорить, но ему было необходимо сказать хоть что-то. Келлин держал руки на груди Оливера, когда целовал его, и, пока они продолжали поцелуй, он начал медленно расстегивать рубашку Оли, отчего тот ахнул ему в губы. — Тебя это возбуждает, детка? — спросил Келлин, на секунду разрывая их поцелуй и смотря в глаза Оли, пока его пальцы продолжали профессионально расстёгивать пуговицы на его рубашке. Оливер просто кивнул, когда Келлин, наконец, закончил с его рубашкой и развёл её края немного в стороны, обнажая его кофту Drop Dead, но он был уже на шаг ближе к обнаженной коже Оли и это всё, что имело значение для них обоих. Когда Келлин опустился на колени на пол из вишнёвого дерева, Оливер услышал слабый шум рождественской музыки из колонок, которые они установили в гостиной, и закатил глаза, зная, что тот сделал это нарочно. Но, как только Келлин осторожно расстегнул его джинсы и стянул с него трусы, всё это время продолжая смотреть вверх прямо в его глаза, Оливеру резко стало всё равно, почему тот сделал так с музыкой. Его руки перестали быть онемелыми, но они явно тряслись, когда он пропустил пальцы через волосы Келлина. После того, как Келлин освободил член Оливера из его трусов, он взял в рот головку и обвёл её языком, вызывая у Оли нуждающийся стон. — Господи, блять, Келлс, — сказал Оли, сжав волосы Келлина в руках и закрыв свои глаза. Келлин воспринял реакцию Оливера как хороший знак и начал наклоняться, медленно вбирая всё больше и больше возбужденного члена Оли в своё горло. Оливер заставил себя открыть глаза, чтобы он смог наблюдать, как милый ротик Келлина принимает его член. — Ох, блять, детка, это так приятно, — простонал Оливер, толкнувшись бёдрами вперёд, отчего Келлин подавился. Келлин сел на свои каблуки и посмотрел на Оливера, его губы были красными и блестящими. — Давай перейдем к хорошей части, — сказал он, вставая и хватая Оли за руку, чтобы отвести его к тёмно-зелёному дивану в центре их гостиной. Оливер взял контроль над ситуацией, вытащив руку из его хватки и толкнув его вперёд так, чтобы тот заполз на диван на коленях спиной к Оли. — Прогнись в спине, — скомандовал Оливер, его правая рука поглаживала собственный возбуждённый член, пока он смотрел, как Келлин делал то, что ему сказано. Оливер взялся за трусики Келлина и потянул их вниз до его колен, обеспечивая себе полный доступ к его заднице, которой он подарил жёсткий шлепок левой рукой. Келлин в ответ простонал, ему нравилось, когда Оли грубо вёл себя с ним. Оливер ненадолго оставил Келлина, чтобы взять бутылочку смазки из тумбочки стола рядом с диваном. Вытащив её, он выдавил немалое количество геля на руку и размазал его по своему члену, прежде чем толкнуться в Келлина, который вскрикнул от боли. — Оли, помедленнее, — умолял Келлин, сильно вцепившись руками в край дивана. — Извини, детка, я не хотел делать тебе больно, — сказал он, сбавив темп ради парня, чтобы Келлин привыкнул к ощущениям, а он смог найти идеальный угол, чтобы трахать его так, что это ощущалось бы просто превосходно. Ему не понадобилось много времени, чтобы найти нужную точку, и, как только он это сделал, Келлин громко простонал и сразу же обхватил рукой свой член. — Ах, ах, трахай меня, Оли, ох, иисус, блять, христос, детка, — стонал Келлин, пока дрочил себе. Оливер продолжал толкаться в Келлина, приближая их обоих к оргазму. Руки Оли скользили по бокам Келлина и ниже, чувствуя чулки и их контраст с обнажённой мягкой кожей. — Блять, Келлин. Ты выглядишь просто охуительно хорошо, ебать, — стонал Оливер, безжалостно трахая Келлина. Ещё пара толчков и Келлин затрясся, застонал неразборчивые слова под Оливером и забрызгал спермой свою руку и диван под собой. Оливер вышел из него и кончил на поясницу Келлина, скрытую белой сорочкой. После того, как они оба смогли восстановить своё дыхание через пару минут, Оливер шлёпнулся на диван рядом с Келлином. — Теперь тебе нравится Рождество? — спросил Келлин, положив руку на бедро Оли и с надеждой посмотрев ему в глаза. — Да…очень даже, — ответил Оливер с улыбкой. — Я люблю тебя, — сказал Келлин, прежде чем наклониться и поцеловать Оливера в щёку. — Теперь готов почистить диван и посмотреть рождественский фильм? — Конечно, — ответил Оли.Часть 1
30 апреля 2016 г. в 18:25
Келлин пытался неделями (если не месяцами, он не мог вспомнить, сколько времени прошло, но знал, что довольно много) подготовить своего парня к празднику. Во время первой попытки привлечь Оли, он выбрал ночь и посвятил её целиком просмотру фильмов о Рождестве и питью горячего шоколада.
Единственным результатом оказалось то, что Оли уснул всего лишь в девять, положив голову Келлину на плечо. Они не успели посмотреть даже половину «Рождественской истории».
В качестве второй попытки Келлин купил двадцать коробок гирлянд в Target. Он купил их дешевле, чем они стоили на самом деле, потому что Вик работал там кассиром и был достаточно добрым, чтобы сделать Келлину скидку в пять процентов, отчего его праздничное настроение лишь усилилось. Когда он пришёл в их с Оливером квартиру с гирляндами в десяти пакетах от Target и постучал в дверь, Оли открыл её и сразу же спросил, что вообще было в этих пакетах. Потому что, как сказал Оливер, они только недавно покупали продукты. Келлин ответил ему ухмылкой и закричал «гирлянды!» голосом пятилетней девочки, после чего начал вытаскивать их все из пакетов. Оли той ночью помогал ему вешать их по всей квартире в различных местах, и выглядело это вполне мило, но Оливера не особо интересовали ни они, ни причина всех этих украшений.
— Почему ты не улыбаешься? — спросил Келлин у Оли, когда они стояли и смотрели на развешенные ими гирлянды.
Они выключили весь свет в квартире, кроме гирлянд, и теперь всё было освещено красным, голубым и зелёным, но до сих пор Оли не был в праздничном настроении.
— Меня просто не радует Рождество, — ответил он, — в отличие от хэллоуина.
— Ты, наверное, издеваешься, — сказал Келлин, положив руку на бедро и нахально посмотрев на Оли. — Ты ведь не один из таких людей? Которые говорят «Хэллоуин — лучший праздник в мире и единственный, который я отмечаю». Ты не можешь быть им! Рождество — лучший праздник…
— Просто потому что ты так думаешь, не означает, что я должен думать так же, Келлин. Может, я как раз из тех людей, кто любит только Хэллоуин. Я просто не понимаю, что такого необычного в Рождестве. На Хэллоуин все наряжаются и притворяются кем-то. И в этот день везде бесплатные конфеты. Насколько это круто? И я ещё не говорил про все страшные фильмы ужасов… И про сексуальные костюмы, которые ты всегда надеваешь ради меня…
Оли наклонился вперёд и приобнял Келлина за талию.
— Кстати, о них, я до сих пор не смотрел на фотографии, которые я сделал на этот Хэллоуин…
— Как насчёт того, чтобы ты забыл о них, — сказал Келлин, вылезая из объятий Оливера.
У него только что появилась лучшая идея, как заставить Оливера изменить своё мнение о Рождестве.
— Что? Почему? Они у меня на телефоне, Келлин, — отметил он, протягивая руку к своему телефону в заднем кармане.
Он был на полпути к тому, чтобы разозлить Келлина, но ничего не вышло, потому что у того были другие мысли, занимающие его ум.
— Знаешь, что? Без разницы. Да, смотри на них. Конечно, мне всё равно, — рассеянно ответил Келлин. — Я пойду в кровать.
— Ох, ладно, — ответил Оли, идея посмотреть на фотографии вдруг стала не такой привлекательной, раз Келлину было всё равно.
Келлин был в полной решительности настроить Оливера на рождественский дух к концу недели.