Drink Up the Sunrise

Большинство людей забывает о дне рождения Кармы. Это и понятно, ведь существует же Рождество. Даже родители, ставшие свидетелями его рождающихся здравомыслия и независимости, частенько забывали о его дне рождения. И то, что они часто бывают в разных часовых поясах, вовсе не служило оправданием. «Эй, если я родился сегодня, не делает ли это меня похожим на новорожденного Иисуса?» — размышлял он лениво, пока бродил по городу. Может быть, он сможет основать свой культ. Вокруг всегда можно найти парочку доверчивых людей, которые ведутся на такого рода вещи. Он может объявить, что это его второе пришествие и миру наступит конец, когда он примет свои полномочия, или что-то вроде того. Он говорит как можно громче о том, что разделяет день рождения с Христом. Ведь так забавно было видеть взгляды, которыми одаривали его прохожие, и даже намного веселее, если они считают его полным психом. — Даже не думай об этом, Акабане, — говорит Асано, ступающий рядом с ним с улыбкой, напоминающей лезвие бритвы. — Что ты будешь делать с собственным культом? Карма пожимает плечами: — Это должно быть интересным. Но я знаю, что это больше по твоей части. Прости за вторжение на твою территорию, — парирует Карма с выражением невинности на лице. Не поймите его неправильно, он манипулирует, но делает это, чтобы дразнить людей или спихивать их со своего пути, когда захочет. Асано же тот, кто вертит людьми, как вздумается, заставляя их думать, что он бог, поэтому они следуют за ним в слепой преданности. Это очень разные вещи, и, на самом деле, эти двое очень разные люди. Асано слабо морщится, а гневная складка на лбу единственный признак его раздражения. — В любом случае, что ты здесь делаешь? — спрашивает идеальный президент студенческого совета. В его голосе нет и намека на обвинение. — Разве сегодня не твой день рождения? Карма делает мысленную галочку, чтобы с этого момента постоянно использовать «сталкер» при описании Асано. Взгляд на лицо Асано падает, лишь когда Карма замечает, как тот выуживает из него информацию о классе Е, что может вскоре стать причиной для беспокойства. Что до сталкера, то ему Карма ответил: — Ты ведь не хочешь знать это, А-са-но? — он распевает имя, растягивая его, чтобы потянуть время насколько сможет. В награду он получает едва ли не убийственный блеск в глазах Асано. — О, все в порядке, Акабане. У вас есть своя тайна, и я уважаю это, — в ответе Асано сочилось фальшивое понимание. «Если пошатнуть его твердость в глазах, дрогнет ли эта внешняя видимость?» — размышляет Карма. Асано слишком хорошо себя контролирует даже в самой напряженной ситуации. Маска никогда не срывается полностью и никогда не сползает больше, чем на долю секунды. Он хочет видеть, как Асано превратят в ничто. Он хочет быть тем, кто превратит Асано в ничто. Они идут в тишине какое-то время, и им становится почти комфортно. — Здесь мы разойдемся, — говорит Асано наконец. — Пока, Акабане. — Пока, А-са-но. Было приятно встретить тебя! — говорит нараспев Карма только потому, что он так может. Он смотрит на удаляющуюся спину Асано и клянется, что однажды он разрушит его крепость, уничтожая пьедестал, на котором тот стоит, пока они не будут на одном уровне. Лицом к лицу.