Театр двух актеров

Темное шоссе, тускло мигающие фонари, холодная ночь. Ветер настойчиво забирается под легкую ветровку Хинаты, заставляя его укутываться как можно усерднее. Он был в шортах, совсем коротеньких, поэтому чувствовал, как у него встают дыбом пушистые волосы на ногах. Наконец, по одинокой дороге едет долгожданная машина. Первая за все время, что он стоит в этом неблагополучном районе. Дорогая иномарка замедляет ход и останавливается прямо возле Хинаты. Опускается стекло, и оттуда выглядывает Ойкава с довольной ухмылкой и взглядом опытного охотника оценивает свою добычу. — Не холодно в таком виде? — капля жалости соскальзывает попутно с морем желания в глазах Тоору. — Хочешь погреться у меня в машине, милашка? — Д-да, — дрожащими губами пролепетал Хината, весь краснея и, обойдя автомобиль, забрался на переднее сидение. — И сколько стоит такая красота? — продолжая слащаво улыбаться, интересуется хозяин автомобиля. Похотливый взгляд шарил по прикрытому легкой летней одеждой телу Шоё. Голые покрасневшие от прохлады коленки, маленькие носочки, торчащие из кед и смущенная мордашка — вот что действительно нравилось Ойкаве, то, что так привлекает его в этом невысоком юноше, трясущемуся то ли от холода, то ли от страха. — Тысяча йен, — на миг задумавшись, проговаривает Хината и отводит взгляд. — Как-то маловато, — Тоору хмурится, и от этого Шоё становится вдвойне неловко. — Я ошибся! — выпаливает Хината, соображая, какую бы сумму ему назвать. — Две тысячи! Нет, пять тысяч! — Вот это инфляция, — Ойкава смеется, отстегивает ремень безопасности и притягивается к Хинате, чтобы на ушко прошептать ему: — Я готов за такого как ты и миллион отдать, и даже больше, — его руки заползают под тонкую футболку, согревая замерзшего Шоё. Когда он склонился для поцелуя, впечатывая свою жертву в спинку сидения, то почувствовал легкий пинок коленкой. Хината отвернул голову, весь красный он выставил руки вперед, стараясь увеличить между ними расстояние. — Что такое? Ты меня боишься? — приятным и тягучим, как сладкая сгущенка голосом спрашивает Ойкава. — Ох, неужели я у тебя первый? — Да! — выпаливает Хината, рдея пуще прежнего. — И ты это прекрасно знаешь! Первый и единственный. Все, хватит, мне не нравится. Я жутко замерз, — рыжик снова посмотрел на Ойкаву и опустил руки, когда заметил, что тот остановился. — Так я тебя согрею, — подмигивает Тоору и аккуратно кладет ладонь на манящую своей наготой коленку Хинаты. — Почему ты так долго? — не унимался Шоё, но руку Ойкавы не сбросил. — Прости, Шо-чан, у машины бензин заканчивался, пришлось заехать на заправку, — Тоору обхватил Шоё за талию и прижал к себе. — Так сильно замерз? — Да! — возмутился Хината и вцепился пальцами в рубашку своего любимого. — И мне не нравится эта тема. Поехали домой. — Но из тебя такая очаровательная ночная бабочка, — пролепетал Ойкава, поглаживая спину Шоё и медленно опуская руки ниже, прямо к коротким шортам, чтобы спрятать ладони в их задних кармашках. — Ты так мило смущался. Я уже представил весь тот тяжелый жизненный путь, который привел тебя к такой работе, и тут появляюсь я, согреваю тебя в своих объятиях и вместо пяти тысяч йен, которые ты запросил, увожу тебя на своей крутой тачке в шикарный особняк, — чуть ли не после каждого слова Тоору одаривал лицо, шею и ключицы Хинаты мягкими поцелуями. — Звучит, как дешевый роман, такие обычно в метро читают, — тихим голосом произносит Шоё и зарывается пальцами в шевелюру Ойкавы, а когда тот задирает ему футболку, касаясь губами груди, то Хината от приятных ощущений запрокидывает голову и стукается затылком о стекло, издавая глухой звук. — Так, давай-ка мы переберемся на заднее сидение, — Тоору отрывается от соблазнительной груди Шоё и поднимает на него один из своих томных и игривых взглядов, от которых у бедного мальчишки до сих пор нет иммунитета и приходится каждый раз поддаваться этой лихорадке под кодовым именем «Великий король». Хината уже и не помнит точно с чего все началось, с какого момента они с Ойкавой стали играть в такие взрослые игры. Кажется, это в первый раз произошло, когда Тоору помогал ему с поступлением в колледж, подтягивая его знания по необходимым предметам. Он тогда напялил свои очки и попросил Хинату называть его сенсеем. После чего у них было жаркое изучение математики прямо на конспектах, а на следующий день повторение материала уже в другой позе. Каким-то чудом Хината поступил в свой колледж, и Ойкава решил устроить ему экзамен в спальне в качестве его профессора. И дальше в реальность были воплощены почти все сюжеты порнографических фильмов, когда-то увиденных этими двумя. Сантехник Ойкава и домохозяйка Хината. Врач, пациент и медсестра — разные роли и сюжеты. Пожарный и спасенный рыжий котенок с дерева. Наркодиллер и зависимый. Супергерой и суперзлодей. Как-то раз Тоору вырядился в женскую форму чирлидеров волейбольной команды Карасуно со словами: «Вы же всегда мечтали об очаровательных болельщицах». Любые профессии, любые герои фильмов и книг шли в ход, распаляя фантазию Ойкавы. Ему нравился весь этот театр. А Хината каждый раз смущался, путаясь в словах и забывая, что он должен был сказать. Но Тоору его не ругал, спасая ситуацию и беря все в свои руки. В этот раз Ойкава решил сыграть в более жесткую игру и приковал Хинату наручниками к спинке кровати. Как только Шоё услышал щелчок и ощутил прохладу на своем запястье, он понял, почему Тоору настаивал на покупке именно этой кровати. Стоп словом они выбрали «аут», означающим, что кое-кто выходит за границы поля. Руки затекли, а запястья болезненно ныли, окрашенные огненным цветом. Кожа немного содралась, на утро останутся явные синяки. Но Ойкаву это только радовало, ему удалось оставить следы на теле Хинаты, которые тот сможет наблюдать каждый день, вспоминая эту ночь, пока раны не заживут. Хотя сам Шоё был не в восторге от этого. Недовольно надув щеки в обиде, он еще раз дернул наручники, чтобы попытаться высвободить запястья. Хината зажмурился, стараясь сдержать себя, чтобы не разныться. Сначала было страшно, но потом он почувствовал, как Ойкава осыпает его тело поцелуями, один за одним, произносит ласковые слова, поддерживает его, отвлекает и грубо дергает, чтобы доставить им двоим странное удовольствие, которое Шоё пока никак не мог понять. Делать больно и приятно одновременно? Нет, такие вершины Хината пока не мог постичь. Он просто снова доверился Ойкаве, позволяя тому творить с собой все, что вздумается. Никто ведь не хочет, чтобы его бросили из-за несовместимости в постели. Даже заявление про гороскоп и характеры занимает лишь второе и третье место в списке причин расставаний. — Вот черт, — слышит Хината над своим ухом обеспокоенный голос Ойкавы и открывает глаза, сразу уставившись на него. — Я, кажется, ключ сломал. — Какой? — выпаливает Шоё, предполагая уже самое наихудшее. — От двери, конечно, — более сердито, чем следовало произносит Тоору, копошась с оковами. Хината, поняв, что спорол глупость, понурился и сжал губы. Тело и так ныло от телесной грубости, а теперь еще неприятно жгло где-то в области груди от нескольких слов, самих по себе не несущих ничего обидного. Иногда его раздражало то, каким тоном мог говорить Ойкава, а иногда это больше расстраивало. Чем дальше заходили их отношения, тем меньше Хината ощущал их теми неловкими подростками, первый раз поцеловавшимися, ударившись зубами, в кабинке туалета какой-то левой школы, где у них был матч. — Ива-чан! — словно из какого-то окутавшего его тумана, услышал Хината голос своего пленителя. — Как жизнь? Нет, можешь не трудиться, мне все равно. Это дежурный вопрос, а у меня тут чрезвычайная ситуация. Я видел у тебя ящик с инструментами. Есть там какой-нибудь лобзик? Что? Нет! Он мне не для этого! — Ойкава сидел на краю кровати и переговаривался с Иваидзуми по телефону. Шоё же приходилось в это время смиренно ждать, как все разрешится. — Я не могу сейчас из дома выйти, занеси его, пожалуйста. Сам такой! — недовольно крикнул Тоору в трубку и сбросил звонок, повернувшись к своему маленькому заключенному. — Ты как тут? — он заботливо поинтересовался и погладил Хинату по торчащей из-под одеяла ноге, которую тот сразу спрятал. — Не злись на меня. Скоро придет Ива-чан, и я освобожу мое солнышко, — с этими словами он навалился на Шоё, чтобы расцеловать его. Но Хината отвернул голову с криком «Аут!» — Да ладно, — немного раздраженно проговорил Ойкава приподнимаясь над своим сокровищем. — Ты так сильно обиделся на меня? Я же это не специально. — Просто от наручников больно, — ответил Хината, звякнув своими браслетами. — А ты еще и давишь на меня сверху. — Ох, прости, — виновато произнес Ойкава, чуть касаясь губами свежих ран на запястье Шоё. — Тц, — поморщился рыжик, но не отпихнул парня. Тоору проявлял заботу к Хинате, но как-то по-своему, стараясь извлечь выгоду и для себя. Иваидзуми все-таки пришел к ним домой, да еще и не с пустыми руками, о чем свидетельствовал шум в коридоре, куда пошел его встречать Ойкава. Он не хотел впускать гостя в спальню, но тот прошел напролом, совершено спокойно отпихнув Тоору, как назойливую муху. — Еще отрежешь что-нибудь не то. У тебя руки из жопы. Только для волейбола и годятся, — с этими словами Иваидзуми зашел в комнату к Хинате. — Что тут у нас? — обратился он к узнику, уже одетому в шорты и тщательно прикрытому одеялом, в которое его закутал Ойкава. — З-здрасти, Иваидзуми-сан, — смущенно проговорил Хината, стараясь не смотреть на него. — Ойкава, какой же ты придурок, — Хаджиме сел рядом с Шоё. — Тащи вилку или нож, так попробуем открыть. Ойкава фыркнул и ушел на кухню за импровизированным «ключом», совсем не желая оставлять Хинату рядом со своим другом. — Ты не должен терпеть его закидоны, — Иваидзуми обратился к Шоё, пока виновник произошедшего шумел столовыми приборами. — Если он тебя достанет, ты не молчи, либо мне скажи, либо беги от него. Беги и никогда не возвращайся. Эх, пожалуй, это моя вина его тупого поведения. Не стоило его в школе мячом по голове бить. Думал, что выбью дурь, а выбил все мозги. Хината довольно прыснул как раз в тот момент, когда зашел Ойкава, держа в руках какой-то острый сверкающий предмет. — Ива-чан, что ты тут несешь? — возмущенно проговаривает он и отдает инструмент Иваидзуми, чувствуя, как склизкая ревность поднимается к горлу. В последнее время Шоё редко улыбался и то, что смех у него вызвал не Ойкава, больно било по самолюбию. — Какой ты балбес, хотя Хинате это и без меня прекрасно известно, — Хаджиме стал вскрывать наручники, чтобы высвободить Шоё и его затекшие руки. Если бы он не был занят важным делом, то точно получил бы подзатыльник. _____________________________________________________________________________________ Тренировка закончилась рано, и Хината пришел домой первым, застав только тишину и мирно падающую пыль. В спальне на кровати лежал небольшой сверток. Внутри все неприятно сжалось. Очередной подарок от Ойкавы. У них все было хорошо, пожалуй, даже слишком, отчего многие завидовали, зная некоторые подробности событий, происходящих за закрытой дверью, хоть Шоё вообще просил никому ни о чем не говорить. Но почему-то приятное ранее времяпрепровождение в объятиях друг друга теперь горьким осадком копилось где-то на дне живота, тянуло и ныло так, что ноги отказывались двигаться. «Все для моего любимого Чиби-чана. Устроим с тобой генеральную уборку», — гласила записка на свертке. Хината, ожидая, что в этот раз все будет по-другому, что ему наконец-то начнет все нравится, так же, как и Тоору, разворачивает подарочный пакет и обнаруживает там платье для горничной. Слова о генеральной уборке становятся более, чем уместными. Хотя сначала они показались Шоё бредом, уж не заболел ли его сожитель? Уборку ни один, ни другой устраивать не любили. Каждый делал минимум того, что необходимо. Ойкава обычно приглашал к ним в гости Иваидзуми, так, просто чай попить, поболтать на фоне горы носков и разбросанных тетрадок с конспектами. Чай оказывалось пить не из чего, и Хаджиме мыл себе чашку, а потом, проклиная все на свете, домывал и остальную посуду. И вот он уже не замечал, как вместо обычной посиделки, они с Ойкавой драят его квартиру. Иногда прибегал Хината и тоже хватался за тряпку, но от него было больше проблем, чем реальной помощи. Тем более Тоору всегда заводился, глядя на то, как по шее Хинаты сползают капельки пота, и пытался повесить на Иваидзуми всю оставшуюся работу, чтобы утащить своего любимого коротышку в дальний уголок. — Сегодня точно будет по-другому, — с этими словами Хината поверх своих спортивных шорт, в которых пришел с тренировки, надел пышное платье с оборками, изрядно запутавшись во всех лямочках и ленточках. Только на то, чтобы нарядиться, у Шоё ушло как минимум пол часа. «Этот наряд бы больше подошел Киёко-сан или Ячи. Да и вообще любой другой симпатичной девушке, — размышлял Хината, когда он крутился перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон. Из-под черной юбки, доходившей Шоё чуть ли не до колен, торчали белые оборочки. Отсутствие груди прикрывалось рюшами и белоснежным кружевом, через которое проглядывалась светлая кожа. Один из коротких рукавов-фонариков сполз, оголяя плечо. Ноги были босые, Хината не уделил внимание чулочкам, так тщательно подобранными Тоору специально для него. — Ойкава-сан все время наряжает меня в разные костюмы. Ему нравится такое, или, может ему больше не нравится Хината Шоё? Он хочет видеть на моем месте кого-то другого? Кому вообще может понравиться парень с телом нескладного подростка? Если он меня поэтому во всякие шмотки рядит, то я ему покажу, какой актер еще не получил свой заслуженный Оскар!» Хината схватил половую тряпку и пробегал с ней попой к верху по всей квартире, тщательно вымывая пол. Он залазил в самые потаенные уголки их совместной квартиры, в которых давно уже образовалась жизнь со своей цивилизацией. Попутно Шоё находил потерянные вещи и разные конфеты, которые он когда-то случайно просыпал. Монетки, палочки от чупа-чупсов, фантики, упаковки от презервативов (хоть не сами презервативы), салфетки с телефонными номерами девушек, которые надеялись, что «этот высокий красавчик» им позвонит — это то немногое, что выгреб Хината, бросивший сам себе вызов. Поэтому, когда Ойкава вернулся, довольно мурлыча себе под нос песенку, ожидая, что его встретит очаровательная горничная, очень удивился тишине в квартире. Он громко позвал Хинату, проверяя все комнаты. В итоге обнаружил его спящим в обнимку с тряпкой на кровати. Только сейчас Тоору обратил внимание, что дышать в квартире стало легче. Осмотревшись вокруг, он практически не обнаружил никакого беспорядка. Все вещи были сложены и убраны по своим законным местам. Зеркало на шкафу блистало чистотой, а кровать, на которой так уютно устроился Шоё была застелена. Ойкава сел рядом с Хинатой и погладив его по голове, тихонько позвал по имени, чтобы разбудить: — Эй, Шо-чан, я ведь не буквальную уборку имел в виду. — Ты уже вернулся, — сонно пробормотал Хината, разлепляя веки. — С возвращением. — Тебе так идет этот наряд, — Тоору провел ладонями Шоё по талии, заводя руки ему за спину, чтобы завязать распустившийся бант. — В следующий раз я подберу тебе платье твоего размера, чтобы оно идеально на тебя село. — Не надо, — забурчал Хината, цепляясь в спортивную куртку Ойкавы, доставая изнутри себя силы для дальнейшего разговора. — Я так больше не хочу. — Тогда я могу найти подобный костюмчик себе по размеру, если тебе не нравится носить такие вещи, — лепечет Ойкава, совсем не замечая тона Хинаты, то, как он смотрит на него, как крепко сжимает полы куртки, стараясь не сорваться, чтобы не зареветь навзрыд, что все это ему не нравится, что он уже устал играть чужую роль и ему не нравится быть с кем-то, кого не зовут Ойкавой. — Я сказал — нет! — более резко отозвался Хината, чем следовало, выдавая свой дрогнувший голос. — Да в чем дело? — недоумевающе интересуется Ойкава, отрывая ладони Шоё от себя. — Что-то раньше ты был не против. — Я… мне все это осточертело, — выпаливает Хината и, чтобы Ойкава перестал смотреть на него этим надменным взглядом, пока он наряжен в дурацкое платье, срывается с места и забегает в ванную и запирает дверь. — Шоё! — раздается ему вдогонку крик Ойкавы. — Выходи, давай тут поговорим. — Нет! — Хината резкими движениями пытается сорвать с себя костюм, но в тоже время боится его порвать, чтобы Ойкава на него не разозлился еще за это, поэтому дело продвигалось довольно медленно. — Шоё, что случилось? — Тоору стоял прямо за дверью, так отчетливо слышал его голос Хината среди шороха кружев своего платья. — Удивительно, что ты по-прежнему помнишь мое имя, — бубнит Хината, бросая попытки стянуть неуместную одежду. — Что? — не расслышав, переспрашивает Тоору. — Я хочу Ойкаву Тоору! — Шоё цепляется дрожащими пальцами за легкую ткань платья, нервно сминая ее. — А Ойкава Тоору хочет Хинату Шоё? — Что за нелепые вопросы? — в удивлении восклицает Ойкава, дергая ручку двери. Ему казалось странным, что Хинату беспокоят такие вещи, если учесть сколько времени в постели (и не только там) они проводят вместе. — Отвечай! — Конечно да. Я… Ойкава Тоору безумно хочет Хинату Шоё, — в голове связующего постепенно стала складываться картина происходящего, того, что творится с его парнем. Видимо, он как-то переборщил с их спектаклями. — Врешь! — с этим выкриком до слуха Ойкавы доходит громкий всхлип и стук о дверь. — Шоё, ты там в порядке? — обеспокоенно спрашивает Тоору, уже выстраивая план, как ему выломать дверь, чтобы спасти свою принцессу из башни. — Нет! — с новой волной всхлипов простанывает Хината. — Шоё, если ты сейчас выйдешь, я обещаю, что больше никого кроме Ойкавы ты не увидишь, — Тоору делает шаг назад от двери и принимается стягивать с себя куртку, затем футболку. — Только я, ничего лишнего. Никаких ролей, масок, никаких костюмов. Когда Хината решается выглянуть, то застает Ойкаву уже в одних трусах. Снятая одежда беспорядочно валялась вокруг. Шоё, вытирая рукой слезы и сопли, текущие с него ливнем, выходит из ванной. — Ты вышел в самый пикантный момент, — с легкой улыбкой произносит Ойкава и начинает снимать с себя и белье. — Сейчас перед тобой только Ойкава Тоору. Такой я нравлюсь тебе? — он откидывает боксеры в сторону и разводит руки. Хината согласно кивает, чувствуя, как щеки наливаются краской. Как же давно они не видели друг друга полностью обнаженными. Их игры всегда означали, что часть костюма должна оставаться на них для антуража. — Я хочу увидеть Хинату Шоё, — Ойкава подходит к нему и, чуть приобнимая за талию, развязывает бант, затем поднимает руки выше и расстегивает на спине пуговку за пуговкой. Аккуратно, с нежностью в каждом движении Тоору опускает с плеч Хинаты рукава, помогая развязаться остальным ленточкам. Хината зажмуривается, когда платье с шорохом падает на пол, открывая спортивные шорты, вызвавшие у Ойкавы довольную улыбку. Хината всегда оставался Хинатой, какую бы роль он не исполнял. Шоё сам стягивает последний предмет своего наряда, оставшись нагим, как и Тоору. В таком виде он без стыда прижимается к нему, ощущая всем телом приятное тепло. — Как же мы давно не занимались этим полностью голые, — произносит Хината, щекой прислоняясь к груди Ойкавы. — Ты такой дурашка, — вздыхает Тоору и треплет Шоё по волосам. — Думал, что ты мне надоел? — Угу. — Ты каждый раз удивляешь меня, поражаешь и заново очаровываешь. Ну как ты можешь мне надоесть? Даже сегодня. Хината лишь еще больше жмурится и крепче сжимает руки на спине Тоору, боясь, что такой он снова ускользнет от него.