Свадебное платье

      Оливера Сайкса привлекают парни в свадебных платьях. Если быть более конкретным, Келлин в его свадебном платье. Простое белое платье не даёт такого эффекта, они уже пробовали так, и много раз. Дело не в том, что Оливер не наслаждался, когда они так делали (ох, он очень сильно наслаждался), а в том, что эти платья не были тем платьем. Платьем, которое надевал Келлин, когда шёл к алтарю, чтобы выйти за него замуж и пообещать быть с ним навсегда, пока смерть не разлучит их.       Платье было длинным, с декольте в виде сердечка, его края в большом количестве украшали кружево и оборки. Оно стоило гораздо больше, чем Оливер планировал потратить на всего лишь платье для свадьбы, но Келлин достаточно легко убедил его, когда вышел в нём из раздевалки в магазине.       Естественно, это не было сюрпризом, что в их прекрасный свадебный день Оливер просил и умолял Келлина заняться с ним сексом в этом платье.       Ему не повезло.       Келлин сказал, что «ни за что, чёрт возьми, он не собирается позволять ему портить его свадебное платье», особенно в день, когда проходила их свадьба.       Оливеру пришлось согласиться на белое бельё с оборками, которое купил Келлин.       Спустя триста шестьдесят четыре дня Оли и Келлин вместе праздновали годовщину свадьбы в Париже. Путешествие оказалось полным сюрпризом для Келлина, который, когда узнал, что они едут во Францию на годовщину, подарил Оливеру одно из самых сильных объятий, которые когда-либо у него были. (Также он подарил ему превосходный минет, но это уже совсем другая история).       Во время отдыха они уже успели поцеловаться под Эйфелевой башней (и добрый прохожий сфотографировал их в этот момент), побывать на экскурсии в Лувре (что заняло часы и практически убило ноги Оливера, но Келлину там очень понравилось), полностью прошли Люксембургский сад и поели в нескольких недешёвых, но очень хороших ресторанах.       Под конец их третьего и последнего дня здесь, Оли, мягко говоря, был очень изнурённым. Он лежал в полусне, в спокойном состоянии между реальностью и сном, когда Келлин позвал его из ванной.       — Оли! — закричал он, выделяя букву «и», отчего она звучала в десять раз более раздражающе, чем обычно.       Всё, чего Оливер хотел, это немного поспать, господи иисусе.       — Что такое, дорогой? — спросил он, ни на дюйм не открыв глаза.       — Мне нужна помощь, я не могу застегнуть эту грёбаную вещь!       Он открыл глаза и попытался понять, о чём вообще, чёрт возьми, мог говорить Келлин. Он переодевался на ночь? Что вообще нуждалось в «застегивании»? Может, сумка? Да, скорее всего. Он снова закрыл глаза.       — Я помогу тебе застегнуть это утром, — пробормотал он, поворачиваясь на бок.       Чёрт, какая удобная кровать. Из чего она сделана? Из облаков?       — Это не может подождать до утра!       Оли тяжело вздохнул.       — Ещё как может.       — Нет, не может! Ну, Оли, пожалуйста! Это не займёт больше секунды.       Оливер знал, что ему не победить в этом споре, поэтому он встал и потопал (довольно злобно, на самом деле) в ванную.       — Я иногда реально думаю, что… — начал Оливер, но пробормотал последние слова, потому что, зайдя в ванную, он увидел Келлина в длинном белом платье.       Платье.       Келлин стоял к нему спиной и пытался застегнуть молнию, но он уже очень долго как только не изгибал свои руки, чтобы сделать это.       Оливер в шоке замер в дверном проёме.       — Что… Почему… Почему ты надеваешь своё свадебное платье?       — Ты можешь помолчать и просто помочь мне застегнуть его? Ты портишь момент, — сказал он, было очевидно, что он очень расстроен из-за себя, потому что не смог сделать это самостоятельно.       Оливер понял намёк и мгновенно подбежал, чтобы помочь ему застегнуть оставшийся участок молнии.       Оливер обхватил руками талию Келлина и прижал его маленькое тело к своему собственному.       — Блять, — говорит Оливер, опуская руки все ниже и ниже, пока они не оказались напротив промежности Келлина.       — Не так рано, — сказал он, увиливая от объятий Оливера. — Теперь вернись в спальню и ляг на кровать так, словно ещё меня не видел.       Он без каких-либо возражений сделал так, как Келлин ему сказал, ложась на кровать — в этот раз полностью бодрый.       Прошло несколько длинных мучительных моментов, прежде чем Келлин, наконец, вернулся, но, как только он вышел, сердце Оливера начало бешено стучать, как и всегда, когда Оли видел его в этом платье.       — Сейчас ты можешь его испортить, — промурчал Келлин, подходя к кровати.       Его шаги были до невозможности осторожны и медленны, и Келлин не дошёл даже до середины комнаты, когда Оливер подскочил к нему. Он прижал Келлина к стене отеля и соединил их губы в огненном и страстном поцелуе. Келлин громко застонал, как и сам Оливер, и стал тереться своими бёдрами об его. Оли мог сказать, что тот был уже пиздец как возбуждён.       Они оба были так возбуждены.       — Ох, блять, детка, ты всегда так превосходен в нём, — сказал Оливер, скользя руками по белому шёлку, который отделял его от кожи Келлина.       — Так трахни меня в нём, — сказал он, получив в ответ улыбку и закусывание губы.       Дыхание Оливера стало ускоряться, когда Келлин плавно опустился на колени и стал сдёргивать с него трусы. У Оли закружилась голова, ему стало тяжело стоять прямо, потому что его колени начали слабеть.       Язык Келлина резко скользнул в щёлку его члена, появившаяся смазка попала ему в рот, и Келлин убедился, что он не пропустил ни капли. Оли начал чувствовать себя, блять, опьянённым, смотря на это зрелище. Ему нравилось, как Келлин делает это, как он прогибает спину, когда сосёт ему, как его руки движутся к бёдрам Оливера и слегка бродят по ним, что ещё больше возбуждает Оли, как его стоны раздаются вокруг него, что Оливер аж начинает видеть звезды. Келлин взял головку в свой милый мокрый ротик и стал немного покачивать головой, обвивая её языком, прежде чем отстраниться и посмотреть на Оливера своими большими прекрасными глазами, сделав нуждающийся вид, который у него охуенно получается.       — Я правильно это делаю? — спросил он, положив руки на платье на своих коленях.       — Да, детка, правильно, — ответил Оливер, протягивая руки к нему, после чего он положил их на его затылок и направил рот Келлина обратно к своей пульсирующей эрекции.       Тот вобрал больше в этот раз, втягивая щёки и заглатывая до тех пор, пока не начал давиться. Оли отстранил его обратно и заставил посмотреть на него, потянув его назад за волосы. Губы Келлина были ярко-красными и влажными, и Оливер решил, что пора закончить с поддразниванием — ему просто хотелось побыстрее погрузить в него свой член.       Он наклонился, чтобы поднять его с пола, и понёс к кровати (в свадебном стиле, конечно). В этот момент Оливер заметил, что Келлин даже надел белые туфли на платформе, которые были на нём в день свадьбы.       Блять, он без ума от Келлина.       Он положил его вниз и задрал платье до талии, обнажая белые шёлковые трусики под ним, которые были очень узкие, потому что член Келлина охуеть как стоял. Оливер снял их, бросил куда-то в угол комнаты и, не теряя времени, обхватил стояк Келлина рукой. Он медленно и дразняще поглаживал его, и, наблюдая за реагирующим на его прикосновения Келлином в платье, Оли возбуждался ещё сильнее.       Прошло совсем немного времени, прежде чем Келлин начал стонать грязные словечки и цепляться за простынь под ним, потому что Оливер знал, что нужно делать, чтобы окончательно раскрыть его. Келлин дышал всё тяжелее, когда Оливер стал двигать быстрее своей рукой, которая практически тонула в скользкой смазке, и, чёрт возьми, Келлин выглядел так красиво.       — Оли, пожалуйста, — умолял Келлин. — Пожалуйста, трахни меня сейчас. Господи… Пожалуйста.       Он резко пододвинул тело Келлина ближе к краю кровати и пристроился сам. Оливер намеревался сделать это медленно, но Келлин, очевидно, не хотел так, потому что он сдвинулся дальше и посмотрел на него умоляющим взглядом.       — Сейчас, Оли, пожалуйста.       Оливер стал входить в него, и быть, наконец, внутри него ощущалось так, блять, хорошо. Неважно, сколько раз у них был секс, для Оливера это всегда чувствовалось как в первый раз. Он потянулся к платью и опустил его вниз, чтобы не было видно, как он входит. Оливер закрыл глаза и прикусил свою губу, потому что он чувствовал себя так охуенно.       — Вот так, прими его, детка. Прими мой грёбаный член, — прорычал он, жёстко толкнувшись в него.       Келлин обхватил ногами талию Оливера, и тот почувствовал холодные и грубые каблуки, касающиеся его спины. Платье чуть ли, блять, не разваливалось между ними, но Оливер не останавливался. Он оперся своим лбом на лоб Келлина, и они начали целоваться — грубо и грязно — пока продолжали трахаться. Оливер менял углы толчков в него и, наконец, задел особую точку, отчего Келлин резко ахнул и засунул руку под платье, чтобы задеть свой собственный изнывающий член.       — Оли, ох, боже мой, трахни меня. Трахни меня жёстче, ах, блять, Оли! — вскрикивал он, двигая рукой быстрее.       Оливер толкался в него сильнее и как можно глубже, отчего Келлин чуть не распался на кусочки, громко закричав, когда он кончил, и Оливер знал, что другие люди в отеле слышали его.       Он вышел из него и стал ублажать себя над ним.       — Да, блять, малыш. Кончи для меня, черт возьми. Заставь хорошо себя чувствовать, блять, используй меня, детка… — промурлыкал Келлин.       Его грязные слова заставили Оливера кончить на его платье и простонать имя Келлина во время этого несколько раз.       — Ты мой, — наклонившись, прошептал он в ухо Келлина, когда смог восстановить своё дыхание.