Hoshi

Знать прошлое достаточно неприятно; знать еще и будущее было бы просто невыносимо. Уильям Сомерсет Моэм

       — Ну и куда ты в такую рань?        Ссутуленные плечи Нэмид, замершей на пороге, испугано дрогнули. Канги нахмурился, ещё больше скустив густые чёрные брови, и скрестил на груди руки, когда дочь обернулась, и её взгляд, пустой и потерянный, встретился с его, решительным и назидательным.        — Мне нужно к Голдве, — голос Нэм прозвучал так хрипло, что, казалось, она вот-вот начнёт задыхаться. — Я потеряла связь с тотемом и не могу больше быть целителем на турнире.        Канги принялся расспрашивать, как такое могло случиться, но на все его вопросы девушка лишь устало тёрла глаза и пожимала плечами. Когда распрос был окончен, а дверь спешно захлопнулась, индеец тяжело вздохнул, сползая по стене на пол. Он мало что понимал в целительстве, но если Канги что и уяснил наверняка, так это то, что тотем для целителей Аши — главный оплот силы, и если контакт с ним потерян, то дело плохо. Лет пять назад, когда похожая беда приключилась с его женой, всегда спокойная и обстоятельная, она расплакалась, как маленькая девочка. Дочь же держалась иначе. Она не грустила — она боялась.        Деревню Добби только-только окутали предрассветные сумерки, но Нэмид уже часа три как не спала. Шагая по пыльной пустынной улочке, она то и дело сжимала дрожащие ладони в кулаки и нервно теребила поясок платья. Больше всего она ненавидела врать, но лишь неведение могло сберечь отцовские нервы. Связь с тотемом действительно исчезла после того неудавшегося покушения на Хао, но отнюдь не это стало главной причиной беспокойства шаманки, и уж о ней Канги знать совсем не следовало.        Голдва встретил гостью, стоя на широком каменном крыльце своего дома, и Нэмид хватило одного лишь взгляда в по-старчески серые глаза, чтобы понять, что неспроста он решил подышать свежим воздухом именно в эту минуту — он ждал её. И хоть голову вождя не венчал его огромный роуч, открывая обзору пару жиденьких посеребренных сединой кос, уважения его вид внушал ничуть не меньше. Всезнающий взгляд старого индейца пригвоздил её к месту, и Нэм едва нашла в себе силы не отвернуться, поджимая в смятении подрагивающие губы и не решаясь сделать следующий шаг.        — Не стой на ветру, дитя мое, — Голдва тяжело вздохнул и поманил сухой морщинистой рукой. — Проходи скорее, — и, с шарканьем развернувшись, скрылся в дверном проёме.        Сомнения съедали изнутри, вгрызались в кости, сжимали мышцы. «Великий дух, дай мне сил», — взмолилась Нэм и, на пару секунд прикрыв глаза и резко выдохнув, проследовала в давно знакомый дом. Не один счастливый день они с Кэтери провели в его стенах, секретничая и хихикая над только им понятными шутками. Теперь, когда подруга покинула родовое гнездо, чтобы свить своё вместе с Силвой, Нэмид взирала на этот серый потрескавшийся фасад без былой ностальгической нежности.        Вождь уже во всю разливал холодный чай в две глиняные плошки, когда девушка нашла его в одной из комнат, увешанной талисманами из костей животных и их высушенных органов. Такие талисманы всегда вызывали в ней чувство отторжения: от них тянуло энергией смерти, чуждой природе целителя, но оспаривать их силу Нэм бы в жизни не осмелилась. Как-никак, за каждым из них стоял могущественный дух-хранитель обители вождя, а Голдва, несмотря не возраст, всё ещё считался сильнейшим шаманом племени.        — Вы знаете, зачем я пришла? — без лишних предисловий спросила Нэмид, всё еще стоя в дверном проёме. Индеец аккуратно поставил чайник в сторону и, усевшись на высокие подушки, лежащие на полу, указал рукой на место перед собой, где шаманку ждали точно такие же удобства. Замешкавшись и ещё раз оглядев стены, увешанные засушенными лапками и ещё чёрт знает чем, Нэм всё же приняла приглашение и, на выдохе шагнув в помещение, устроилась напротив вождя.        — Не переживай, дитя моё. Ты не сообщишь мне ничего нового, — заговорил Голдва и поджал в неопределённости губы, отчего пещеристые морщинки вокруг них стали чуть менее заметны, а брови девушки в недоверии изогнулись. Так уж и ничего? Старик горько усмехнулся, без труда прочитав немой вопрос в её глазах: — Духи рассказывают мне очень многое, Нэмид — гораздо больше, чем я хотел бы знать, и гораздо больше, чем я делюсь с остальными.        Ресницы Нэм, дрогнув, опустились, и она принялась с каким-то поистине маниакальным любопытством изучать собственные руки, покоящиеся на коленях и изуродованные множеством мелких порезов. Теперь на стене в её комнате не висит старинное зеркало в ажурной раме — она разбила его вдребезги этим утром. А затем перепачкала весь пол кровью, пока, давясь беззвучными рыданиями, ползала по нему и собирала осколки.        — Я нахожусь в подчинении Хао, — тихий шёпот пугливо слетел с её губ, теряясь в пропахшем сушёной плотью воздухе, но это не помешало Голдве расслышать каждое слово.        — Я знаю, — шаманка пристыжённо втянула шею в плечи, но, когда вождь позвал её по имени, покорно подняла голову. Тот, кажется, даже не злился — лишь дружелюбно щурился. — Сказал же — ты не сообщишь мне ничего нового.        — И Вы знали, что он пытается сблизиться со мной, — Нэм не спрашивала — она утверждала, — потому показали, как создавать Хранителя Тайн.        Старый индеец сосредоточенно кивнул, вынимая откуда-то из глубины подушек излюбленную курительную трубку.        — Правда, я не ожидал, что ты попытаешься его убить. Это было… безрассудно. Очень смело, но безрассудно.        — Что Вы ещё знаете? — неловко поёрзав на месте, поинтересовалась Нэмид. Беспокойство наконец начало её отпускать. Голдва говорил тепло и успокаивающе, а, значит, не злился и не считал предательницей.        — Что ты реинкарнация его первой любви, — индеец меланхолично заправил трубку травяной смесью и принялся её раскуривать, — и что ты теперь тоже об этом знаешь.        Нэм почти не удивилась: слишком уж ясно Голдва дал понять, что его осведомлённость обо всём, что происходит с ней и Хао, выходит за рамки случайного наблюдателя. Он следил за развитием событий с особым рвением и завидным самообладанием. Однако сама реплика отдалась тупой болью где-то под рёбрами.        — Мне страшно, — честно призналась она, едва ли не до крови закусив губу. — Проснувшись, я взглянула на свое отражение в зеркале, но не смогла себя узнать. Будто это было чужое лицо. Знакомое, но чужое. — Вождь замер, так и не донеся подожжённую лучину до чашки трубки. Взгляд его выражал искреннее беспокойство, и лишь это безмолвное участие заставило её договорить: — Самое ужасное, что через пять минут это чувство ушло, а отражение осталось прежним. И это еще не всё. — Нэмид горько усмехнулась и схватилась за голову, грубо запуская пальцы в волосы и сжимая их в кулак: — Она всё время что-то тарахтит, навязывая свои мысли. Это как радио, которое жужжит где-то в черепной коробке, но его не выключить.        В комнате воцарилось молчание. Дым выходил из трубки неаккуратными облачками, пока индеец в задумчивости прикладывался губами к мундштуку. Девушка же, прикрыв глаза, прислушивалась к внутреннему голосу. Сейчас всё было тихо. Похоже, чужие мысли притихли, хотя до этого жужжали всё утро. Отправиться прямиком к вождю племени было тоже не её идеей, но Нэм с ней согласилась. Нехотя, интуитивно понимая, что справляться со свалившимся бременем одна она больше не может, а единственный шаман, чьи мысли надежно защищены от Хао, это Голдва.        — Я понимаю, что ты чувствуешь, — сочувствующе вздохнул индеец.        — Ах, да? — не сдержавшись, фыркнула Нэмид. — Вы тоже узнали, что миловались в прошлой жизни с безжалостным убийцей, и теперь ваше второе я пытается вытеснить первое?        Сконфуженно кашлянув, вождь отвёл взгляд. А ведь правда. Он понятия не имел, какие чувства одолевают Нэм, и мог лишь догадываться. Должно быть, это действительно ужасно в один прекрасный день проснуться и понять, что ты ничего о себе не знаешь. Что в тебе просыпается что-то новое, вытесняя всё то, за что ты отчаянно хватался всю свою сознательную жизнь.        — Прости, — примирительно прикрыл глаза Голдва. — Я просто хотел быть вежливым.        «Не стоит ему грубить. Он на нашей стороне», — заметила Хоши, заставляя шаманку напрячься всем телом. Нашей. Она сказала «нашей». Снова.        — А то, что Магна и Нихром… — Нэмид замялась, закусив губу и насилу подбирая слова, однако спустя мгновение необходимость заканчивать фразу пропала.        — Об их измене я тоже знаю, — не без горечи признался вождь. — Но до тех пор, пока они продолжают исправно выполнять свою работу и не противоречат правилам судей, у меня нет к ним нареканий. В конце концов, их мировоззрения — их личное дело.        — Вы знаете, что в Совете сидят сторонники Хао, и ничего не делаете? — изумлённо воскликнула Нэмид, ударив себя ладонями по коленям. — Но они же сливают всю информацию!        — Девочка, — Голдва с улыбкой не то умиления, не то снисхождения покачал головой, — ты очень наивна, если и впрямь думаешь, что от Хао можно что-либо скрыть. То, что ему рассказывают Магна и Нихром, он легко может прочесть в мыслях любого из судей. Более того, — его лицо резко стало серьёзным, — он определённо уже в курсе заговора между командами.        — Заговора? — нечаянным эхом повторила Нэм, выпрямляясь и глядя на собеседника во все глаза.        — Участники договорились между собой, что больше не будет ни одного поединка с его командой, — спокойно произнес Голдва, махнув рукой куда-то в сторону окна, будто все, кто участвовал в обсуждении, столпились снаружи. — Каждая команда, поставленная с ней в пару, признает своё поражение еще до начала боя. И очень скоро «Хошигуми» ожидаемо пройдёт в финал и отправится на континент Мю.        — Не понимаю, — покачала головой Нэмид. — Разве никто не собирается останавливать Хао, чтобы он не стал Королем Шаманов?        — Единственный шанс убить Величайшего, — вкрадчиво продолжил старик, — это подобраться к нему в момент инаугурации, когда он будет наиболее беззащитен.        На слове «убить» лицо Нэм побелело так, словно в нём не осталось ни единой капли крови, а в груди разрослось что-то большое и холодное, вгрызаясь ледяными кристаллами в сердце и лёгкие. «Это не мои чувства. Не мои мысли. Не мои. Не мои. Не мои», — повторяла она как мантру, пытаясь успокоиться и дышать ровно, но легче не становилось.        — А разве его не будет защищать весь Совет, чтобы никто к нему не подобрался? — спросила Нэмид, с досадой отмечая, как пугливо подрагивает голос на каждом слове, и, пристыженно опустив глаза, добавила: — Я солидарна с решением, что Хао должен умереть, но…        — Но Хоши считает иначе, да? — не дав договорить, закончил за нее Голдва и, тепло улыбнувшись, покачал головой. — Ты должна определиться, кто ты есть, дитя моё. И, главное, на чьей ты стороне.        — Я Нэмид, — с жаром проговорила шаманка, с неистовой решимостью сжимая ладони кулаки. — Дочь Канги и Иоки. Нэмид, что росла вместе с вашей внучкой. Помните, как вы злились, когда мы спрятали ваш роуч, чтобы вы не ушли и остались с нами поиграть?       Голдва, не сдержав улыбки, кивнул. Им было по пять и шесть лет. Две маленькие несносные пигалицы, из-за которых ему пришлось предстать перед вождями соседних племен без знаков отличия. Тогда гости решили оставить в стороне и свои головные уборы, после чего встреча прошла в неформальной дружеской обстановке. Они смеялись и весь вечер раскуривали трубку мира, а злосчастный роуч нашёлся на следующий день в конуре у дворового пса Ронни.        — Вы же всегда были мне как родной, — голос Нэм затих, а уголки губ на мгновение дрогнули в нервозной полуулыбке. — Вы единственный, кому я смогла признаться, что это вина за мамину смерть лежит на мне, и вы единственный, кто нашёл нужные слова, чтобы я смогла с этим жить.        Вождь помнил огромные наполненные слезами глаза, мокрые щеки, распухший красный нос и хриплый, надрывный, полный отчаяния шёпот: «Я не успела. Я могла её спасти. Могла ей помочь. Но мамы больше нет. А я больше… не успею», — и много, много других пугающих своим не детским смыслом фраз, от которых у Голдвы сжималось и обливалось кровью сердце.        — Неужели Вы думаете, что какая-то там Хоши заберёт у меня вот это вот всё? — горько покачала головой Нэмид, махнув рукой куда-то в сторону, а затем горячо зашептала: — Я сильнее её. Моя память сильнее. Мои чувства сильнее. И, если понадобится, я задушу в себе всё, что она мне так настойчиво навязывает, а уж привязанность к Хао — и подавно. У меня достаточно причин его ненавидеть, и я буду поддерживать волю своего племени до последнего вздоха.        — Ты в корне не права, Нэмид, — сокрушённо всплеснул руками вождь. — Ты рассуждаешь о Хоши как о каком-то паразите-захватчике, вторгнувшемся в твой разум и тело. Но она не паразит. Хоши не отдельный человек и даже не часть тебя. — С каждым его словом, Нэм всё больше поджимала губы, сдерживая порыв оборвать старика на полуслове. — Хоши — это ты, целиком и полностью. Прекрати видеть в самой себе врага.        Громко фыркнув, Нэм скрестила на груди руки, отводя взгляд в сторону. Конечно, легко рассуждать о принятии второго Я, когда не ты медленно сходишь с ума и растворяешься в чужих мыслях.        — Но мы отошли от темы, — кашлянув в кулак, старик со всей серьёзностью заглянул шаманке в глаза, ища крупицы понимания в море негодования. — Раз уж ты так горячо отстаиваешь свою верность племени, то я хотел бы попросить тебя стать нашим планом Б на случай, если на одном из этапов плана А что-то пойдет не так.        Тонкие брови изумлённо взметнулись вверх.        — Я? Планом Б?        Утвердительный кивок Голдвы показался Нэм нерешительным и скользким, пропитанным, как губка, сомнениями.        — Тебе нужно сблизиться с Хао. Настолько, насколько это возможно.        В помещении повисло пугающее своей глубиной молчание. Губы Нэмид на мгновение разлепились, будто она собралась что-то сказать, однако через мгновение сомкнулись в тонкую линию. Шаманка, зажмурившись, тряхнула головой, не веря своим ушам. «Это что, шутка?» — возопил голос Хоши в голове.        — Это что, шутка? — загробным эхом повторила Нэм. — Вам это кажется удачной идеей? — переспросила она, сделав ударение на слово «это».        — Ты — его первая любовь, — с нажимом напомнил Голдва. — Ты единственная, чьего одобрения он ищет, сам того не замечая.        — А если бы на моём месте была Кэтери? — в отчаянии спросила девушка. — Её бы Вы тоже просили с ним сближаться?        Голдва глубоко затянулся, вдыхая ароматный дым и не сводя сощуренных, по-стариковски серых глаз с такого юного лица Нэм. Великий Дух, она ведь всего лишь ребёнок. Перепуганное дитя, которое вообще не должно был быть втянуто во весь этот турнирный бедлам. А теперь Нэмид растеряна. Потеряна.        — Прошу, — выдохнул он, с виноватым смирением опуская глаза в пол, — не думай, что эта просьба даётся мне легко. Ты для меня тоже как родная, я всегда относился к тебе как к одной из моих внучек. Но речь идёт не о личных привязанностях, а о возможности спасти миллионы жизней.        «Возможности спасти миллионы жизней?». Нэм с сомнением покачала головой. Голдва явно переоценивал привязанность Хао к его первой любви. Всё, что он делал всё это время — это испытывал Нэмид на прочность. Ему приносили удовольствие страх и растерянность в ее глазах. Он нарочно подбрасывал ей всё новые и новые задачки, и последнюю Асакура подбросил, когда зачем-то заявил Нэм, что она ему нравится.        — И что я должна делать? — с тихой досадой спросила она, снова впечатавшись взглядом в искалеченные руки. Вождь широко улыбнулся, довольный проделанной работой. Заполучить в союзники светлую душу из прошлого Величайшего — о таком подарке судьбы можно было только мечтать.        — Для начала, поезжай-ка ты к своему дядюшке. Самое время восстановить твой тотем силы, ты так не думаешь?        — Здесь не занято? — сладко протянул голос где-то над ухом, а Нэмид так и замерла с булкой в руке и набитым на одну сторону ртом. Хао не нужно было дозволение, так что он в ту же секунду плюхнулся на стул напротив, вальяжно закинув ногу на ногу.        — Ф ума фофли?! — возмутилась шаманка, покосившись в сторону барной стойки и словив настороженный взгляд Силвы. Тот в явном замешательстве застыл с салфеткой в руке, прекратив полировать бокал из-под шампанского. Разумеется, появление его предка в кафе не могло остаться незамеченным, ведь теперь все шаманы с соседних столиков, скрипя ножками стульев по полу, лихорадочно отсаживались от него как можно дальше. Последовав их примеру, Нэм прихватила чашку с тарелкой и тоже пересела за другой, только что освободившийся столик.        — Сначала прожуй, а потом говори, — назидательно покачал головой Асакура, снова, как ни в чём не бывало усаживаясь напротив. — Ты же девушка. Где твои манеры?        «Ну куда уж мне», — зло прищурилась Нэм, насилу проглатывая злосчастную булку, а затем, чуть поддавшись вперёд, понизила голос до шёпота:        — Я говорю: «С ума сошли»?! Меня не должны с Вами видеть! С какого рожна Вы садитесь со мной за один стол?        Семимильными шагами преодолев ползала за пару секунд, рядом возник Силва, а губы Асакуры при взгляде на потомка растянулись в улыбке ещё шире:        — Ах, Силва! Наверное, подошёл принять у меня заказ? Тогда чашечку эспрессо, пожалуйста.        Резко втянув носом воздух, патч скрестил на груди руки и в очередной раз бросил взгляд на Нэмид, которая всем своим видом и ошарашенными блюдцами глаз пыталась показать, что не знает, чем обязана такой компании.        — Я обязательно приму твой заказ, если ты найдёшь себе другое место в этом теперь уже практически пустом — благодаря тебе — зале.        — А в чём, собственно, проблема? — невинно поинтересовался Хао. — Я что, не могу позавтракать в компании симпатичной девушки?        — Можешь, но только не этой, — скупо отрезал Силва. — С любой другой — не из нашего племени — завтракай сколько угодно.        Вжавшись в стул, Нэм безостановочно продумывала план скорейшего побега к входной двери. Она понимала, почему Силва так реагировал: любой другой мужчина-патч был бы недоволен ровно в той же степени, вот только не каждый осмелился бы так явно противостоять самому Величайшему.        — Да что ты говоришь? Как интересно, — поставив локти на стол, Асакура подпёр кулаком подбородок и ткнул на потомка пальцем, слегка им покручивая. — Озвучь мне пункт правил турнира, запрещающий общаться с уроженицами вашего племени, и тогда я сразу же выполню твою… просьбу. В противном случае будь добр не указывать, что мне делать, и принеси уже наконец кофе.        Вопросительно взглянув в сторону Нэм, Силва получил в ответ короткий кивок, означающий «всё нормально, можешь идти», однако просто развернуться и отправиться на негнущихся ногах к кофеварке стоило ему больших усилий. Костеря себя последними словами, он то и дело оборачивался, недоумевая, что его предку понадобилось от обычной целительницы. «Я что, не могу позавтракать в компании симпатичной девушки?» — повторил насмешливый голос в голове, и Силва недоумённо фыркнул. Неужто Хао и в этой жизни решил попортить своей кровью еще одну семью их великого племени? «Тогда его ждёт большое разочарование», — решил судья, вспомнив утренний разговор Магны с Нихромом. Кажется, тот всерьёз намерен сегодня же наведаться к Канги, чтобы попросить руки его дочери.        — Ваш эспрессо, — Силва с таким грохотом поставил чашку кофе перед Асакурой, что часть напитка расплескалась, оставив грязную лужицу на столе. Сделав вид, что ничего не заметил, он гордо удалился прочь, а Нэмид проводив судью тоскливым взглядом, выудила пару салфеток из салфетницы и обмакнула ими разлитый кофе.        — Благодарю, — без привычного налёта иронии отозвался шаман, не зная, как истолковывать этот непривычно заботливый жест, на что девушка небрежно кивнула и, пользуясь случаем, напомнила:        — Вы так и не ответили, с чего решили составить мне компанию.        — Решил разузнать, не встречала ли ты одного нашего друга-демона, — спустя паузу ответил он. В голосе Асакуры не было ни капли заинтересованности, из чего шаманка сделала вывод, что явился он по её душу совсем не поэтому. — Кажется, он так и не вернулся в деревню Добби.        — Я без понятия, где он, — Нэмид со вздохом подпёрла щёку рукой, отчего браслеты на руке громко звякнули, и скучающе взглянула на собеседника. — И с чего Вы взяли, что в случае возвращения он отправился бы ко мне?        — Просто предположение, — отмахнулся Хао, а затем, выдержав паузу, задал единственный вопрос, который по-настоящему его интересовал: — Кстати, ты уже дала ответ Магне? — при этом он так вцепился взглядом в лицо Нэм, что ей стоило большого труда отпить из чашки, чтобы рука не дрогнула.        — А что, должна была? — шаманка склонила голову набок и, демонстративно откусив булку, замолкла. Не сводя с неё глаз, Асакура растянул губы в едкой усмешке. Теперь девчонка еле-еле жевала всё то, что запихнула в свой небольшой рот, лишь бы потянуть время. Да она издевается! — Сами посудите, — сглотнув, продолжила Нэм, — как можно воспринимать всерьёз предложение, произнесённое на грани обморока? Он мог вообще не соображать, что говорит, и просто нести всякую чепуху из чувства признательности, что я облегчаю его страдания.        — Считаешь, он это несерьёзно?        — Может, и серьёзно, — пожав плечами, девушка флегматично отставила пустую чашку в сторону, — но я не обязана давать ответ, пока Магна не продублирует своё предложение в твёрдом сознании.        — И что же ты тогда ответишь? — нарочито равнодушно поинтересовался Асакура, в очередной раз попытавшись прочесть мысли Нэм и услышав одно большое ничего.        — Не знаю, — сконфуженно отвернулась Нэмид. — Я ещё не решила.        «Чёрта с два ты еще не решила», — хмыкнул Хао, отпивая горький кофе. Женщины всегда знают ответы на такие вопросы, и если это изначально не «да», то едва ли речь идет о большом и великом чувстве. Значит, в дело вступает сухое и горькое слово под названием «расчёт».        — А почему Вас это так интересует? — спросила Нэм, лениво собирая на столе крошки ребром ладони в миниатюрную горку. На самого Асакуру в этот самый момент она старалась не смотреть, отчаянно боясь раскраснеться под его опаляющим взглядом.        — Ну как же, — протянул шаман, откидываясь на спинку стула. — Мне же нужно продумать, какой свадебный подарок преподнести своим любимым подопечным. Из вас выйдет чудесная семейная пара.        — Вы так думаете? — оторвавшись от своего занятия, Нэм недоверчиво подняла на него глаза и принялась изучать его лицо. На нём не было привычной вежливой улыбки, а взгляд оказался куда более тяжёлым, чем обычно.        — Я умею предсказывать будущее, помнишь? — хмыкнул Асакура и, подавшись вперёд и оглянувшись, будто собрался сообщить великую тайну, понизил голос до вкрадчивого шепота: — Хочешь, расскажу, что я вижу, милая?        Внутренний голос кричал, что это провокация, что Нэмид горько пожалеет, если немедленно не покинет кафе, громко хлопнув на прощание дверью, но любопытство пересилило, и она, нетерпеливо подвинувшись ближе к столу, нерешительно кивнула, предварительно сжав под столом бахрому юбки.        — Тебе двадцать один, — его глаза почернели так, что радужка слилась со зрачком в одну сплошную тьму, в глубине которой — и в этом Нэм была готова поклясться — тлело пугающее демоническое пламя. — Магна неделями пропадает на охоте, но именно это время кажется тебе самым лучшим. Потому что дома он только и делает, что прикладывается к выпивке, а потом, пьяный, как свинья, залезает на тебя и трахает до тех пор, пока не вырубится. И плевать ему, что в это время в соседней комнате ещё не заснула ваша маленькая трёхлетняя дочка. Как тебе такая картинка?        Звонкий грохот рухнувшего на пол стула эхом разнёсся по помещению, заставив посетителей вздрогнуть и опасливо покоситься в сторону вскочившей на ноги Нэмид. Её взгляд, полный горечи, обиды и разочарования, вцепился в Хао, глаза предательски увлажнились, подбородок задрожал, а руки помимо воли сжались в кулаки.        В лёгких Асакуры свинцом разлилось чувство раскаяния — так, что не вздохнуть. Он не должен был этого говорить, а она не должна была из-за этого плакать. Не то чтобы Хао солгал: один из раскладов будущего Нэм действительно выглядел именно так, но были и куда более оптимистичные варианты. Ни в одном из них Нэмид Магну по-настоящему не любила, но в некоторых проникалась к нему глубочайшей признательностью и симпатией, и это чертовски уязвляло.        — Да что с Вами не так?! — долетел отчаянный шёпот до его уха, прежде чем Нэм круто развернулась и, заботливо вернув упавший стул в вертикальное положение, пулей направилась к выходу, на бегу вытирая мокрые щёки: слёзы таки нашли себе выход, и шаманка лишь надеялась, что Хао не успел их заметить.        На выходе её едва не пришибло дверью, а, когда в нескольких сантиметрах оказалось знакомое лицо с приветливыми смешинками в глазах, в груди что-то испуганно сжалось.        — Прости, — Йо сконфуженно засмеялся, потирая затылок, а Нэмид, пряча лицо в волосах, закивала и поспешила его обойти. «Близнец», — услужливо напомнил внутренний голос, и Нэм поразилась, что на короткий миг забыла о брате Хао, хотя уже не единожды взаимодействовала с ним во время турнира — то проводя первый инструктаж, то врачуя его друзей из команды «Рен».        — Какая взволнованная, — озадаченно подытожил Йо, проводив удаляющуюся фигуру целительницы, стоя на пороге.        — Не без причин, — резонно подметила Анна, кивая в сторону сидящего среди пустующих столиков Хао. — Все без исключений разбегаются от него, как тараканы на кухне. Ты разве не заметил?        — В самом деле, — дернул плечами Йо. — Думаешь, Рё сбежал, потому что тоже испугался?        — Как знать, Йо, — шагнула медиум через порог, отвечая на приветственный кивок Хао долгим изучающим взглядом. — Как знать.        Автобус резко тряхнуло, отчего Нэм, мирно дремавшую, прислонившись лбом к стеклу, неумолимо выдернуло из сна. Пейзаж за окном по-прежнему не отличался разнообразием: справа и слева дорогу обнимали высоченные секвойи, что в сумерках уже ушедшего за горизонт солнца почти не просматривались. В салоне не осталось пассажиров: последние вышли на двухсотой миле пути, оставив Нэмид коротать время в одиночестве под неровное жужжание мотора.        — Почти приехали, — подал голос водитель. — Выйдете на развилке, а там уж полмили на запад пешком и пройдёте — не заблудитесь.        — Спасибо, — без энтузиазма отозвалась Нэм, забрасывая ремень сумки на плечо и подтягивая немного большие по размеру джинсы — стоило прихватить еще и ремень. Отдернув клетчатую фланелевую рубашку и подцепив с соседнего сидения ковбойскую шляпу, она принялась пробираться к выходу, что оказалось не так просто сделать — автобус нещадно качало.        Наконец водитель нажал на тормоза и открыл передние двери, а Нэмид, благодарно кивнув ему на прощание, спустилась по ступенькам вниз. Оказавшись снаружи, она так и застыла, ошарашенно глядя на длинноволосого парня, как и она, разодетого в стиле кантри.        — Не знаю, как у вас в Японии, а у нас в Америке это называется преследованием, — мрачно заметила Нэм, подтягивая лямку наплечной сумки и надевая на голову ковбойскую шляпу. Как он вообще посмел за ней увязаться после всего, что наговорил?        — Я бы назвал это настойчивостью, — буднично ухмыльнулся Хао.