***
Драко, пожелав матери спокойной ночи, отправился в свою комнату. По дороге до неё он остановился, привлеченный яркими огнями и шумом из гостиной. Осторожно, чтобы оставаться инкогнито, он подкрался к двери. В гостиной не было никого кроме тёти Беллы. Она была совершенно пьяна. Фривольность позы, в которой она сидела, глубокие декольте и разрез на платье показывали совершенство и плавность форм её тела. Драко давно наблюдал за своей чудаковатой родственницей. Её поведение, манера одеваться давно рождали в его голове фантазии определенного толка. Драко вошёл в период пышного цветения юности с его телесными желаниями, а внешность тёти Беллы была под стать юношеским фантазиям. Пользуясь случаем, Драко подошёл настолько близко насколько представлялось возможным, чтобы попробовать прикоснуться к роскошной женской почти обнаженной груди. Но едва рука замерла над корсетом, затуманенные глаза внезапно открылись. Белла улыбнулась, лукаво и жеманно, потянулась, словно спросонья, мимолётом бросая фразу: — Драко, ты совсем уже взрослый. Её голос больше напоминал мурлыканье кошки. — Тетя Белла, простите, — залепетал растерянный мальчик. Драко стоял слишком близко, поэтому Белле ничего не стоило дотянуться до него рукой и провести по паху, отчего наследник рода Малфой застыл. — Я чувствую, — продолжила Белла со всё более закипающим возможно от страсти, возможно от выпитого, а возможно от всего вместе голосом. — Ты давно готов. Только молчишь. Я чувствую. Я знаю, наш мальчик вырос. Он пахнет возбуждением. Этот запах не скрыть, как не старайся, Драко, это запах взросления. Запах мужчины. — Что…ч-что вы такое говорите, тетя Белла? Губы Малфоя затряслись. Он отшатнулся от тёти, ударив её по руке. На это Беллатриса лишь засмеялась. — Ты боишься. Ты боишься меня, Драко? — Ты пьяна! — бросил ей пунцовый от волнения Драко. — Я? Ха-ха-ха! Пусть! — глаза Беллы вспыхнули странным огнём, безумным и завораживающим, — Но ты, мальчик мой, от этого не перестанешь быть мужчиной. Ты не перестанешь вожделеть и тайно удовлетворять себя в ванной, пока мама не слышит. Ты весь как на ладони. Думаешь твои мысли это такая тайна? — Белла вновь заливисто рассмеялась. — Ну, иди, иди спать, мой маленький сладкоголосый ангел с запахом мужчины. Ах, Драко… Я бы так тебя… эх. Ладно, спокойно ночи, милый племянничек. Белла встала и нетвердой походкой направилась в свою опочивальню. Ошеломленный Драко остался стоять в гостиной. Он думал о словах тёти всю ночь. Он думал о них часто потом, каждый раз когда её видел. В ванной, когда он мастурбировал, он видел только её обнаженное и бесстыдное тело. Он хотел её, и это желание доставляло ему особенную мучительно-сладостную боль. Он видел, как входит в неё, как её тело выгибается под его напором. Чёрт, чёрт, чёрт! Он мастурбировал и кончал. Липкая сперма текла по его пальцам. Это всё было неправильно, но он действительно не мог по-другому. Он действительно становился мужчиной со всеми мужскими желаниями. Он хотел секса. Он хотел её. Он хотел её тело. Эта перспектива была так заманчива. Заманчива и одновременно аморальна. Но если даже в своих мыслях он не мог признаться себе, что хочет сближения с нею, то как дать волю к реализации этого наваждения? И Драко вновь кончал в закрытой ванной, кончал долго, бурно, со стоном и слезами отчаяния.***
— Тётя Белла? — Да, Драко. Они сидели на террасе. Был душный знойный июльский вечер. В густеющих сумерках вставала луна, пугающего красного оттенка. — А мысли действительно так легко прочесть? — Да. — А есть этому способ противостоять, защита какая-нибудь? — Есть, Драко. — А… — Ты хочешь чтобы я научила тебя скрывать свои мысли? — Да. — Хо-ро-шо, — медленно по слогам произнесла тетя. — Я дам тебе уроки окклюменции. Но… это будет не бесплатно. — Всё что угодно, тётя. Все что угодно, — взмолился Драко. — Какой ты целеустремленный, — произнесла она, загадочно улыбнувшись.***
Драко был абсолютно гол. Его руки, связанные шелковыми лентами, были подняты высоко. — Расслабься, мой мальчик, — прошептала Белла, подойдя сзади. — Ты же сам хотел этого. Драко лишь нервно облизал сухие губы. Белла впилась зубами в нежную кожу его шеи. Юноша дернулся в сторону, повисая на путах. — Не так резко, мой мальчик, иначе ты поранишься. Белла провела рукой по бедру Драко, при этом посасывая место недавнего укуса и зализывая ранку языком. Драко тихонько застонал. — Нравится? — Да, — тихо выдавил он. Белла скользнула рукой вниз и плавно обхватила головку налитого члена. Водя рукой вперед назад, она плотно прижалась грудью к спине Малфоя. — Да? Это? Тебе нравится? Да! Не сдерживайся! Драко сдавленно крикнул. — Тогда посмотрим, как тебе придётся вот это. Белла шагнула вперёд и, встав перед парнем на колени, обхватила его член губами и всосала внутрь. Драко вскрикнул и закатил глаза. Наслаждение столь острое и прекрасное было ему ещё не знакомо. Мягкий и податливый рот тёти, теплый и влажный, её язык, что нежно касался его кожи. Это было невероятно, непревзойденно, волшебно. Тем временем Белла вошла в раж. Она накрывала член племянника ртом полностью, заглатывая его. Драко уже не мог стоять на ногах. Путы сами собою упали вниз. Белла кипела от возбуждения. Юное тело Малфоя приводило её в раж. Его юношеский член, мягкий и нежный был для неё лучшей из всех наград за непосильные годы лишений. Их брак с Рудольфусом можно было назвать фикцией. Их отношения были вольными. Это началось с её знакомства с Тёмным Лордом. Когда в их с Рудольфусом дом вошел красавец брюнет с кроваво-красными глазами, жизнь Беллы изменилась. Лорд остался в их доме на ночь, и эту ночь он провел в объятиях юной леди Лестрейндж. С добровольного согласия мужа она стала его подстилкой, его личной шлюхой. В круге Пожирателей её называли как угодно, но её боялись. А Рудольфус без зазрения совести делил её с Лордом. Вскоре ей это даже начало нравиться. Как стало нравиться убивать и мучить. Более преданной последовательницы у Лорда никогда не было. Только вот теперь, когда ни стало мужа, а Лорд, вернувшись в новое тело, совершенно к ней охладел, Белла поняла всю тягость своего отчаяния. Она люто ненавидела свою удачливую сестру, её заботливого приторно-сладкого мужа, и всю их семейную идиллию. Видимо само провидение дало ей в руки их сына, чтобы испортить его, развратить, сделать своей игрушкой. В пике страсти Белла впилась острыми, как бритва, ногтями в беззащитное юное тело любовника, оставляя глубокие следы. Драко не чувствовал боли. Он был где-то на вершине мятежного блаженства. Тем временем палочка в руке тети Беллы превратилась в хлыст. Щелчок. И красный рубец украсил бедро Малфоя. — Это урок, Драко. Это урок на будущее. Этот мир полон боли и наслаждения. Боли и наслаждения. И за всё приходится платить. От резкого удара и жгучей боли Драко непроизвольно кончил. Такого бурного оргазма у него ещё никогда не было. Боль, смешанная с наслаждением и стыдом. А затем были вновь губы: поцелуй мокрый, липкий, с языком. Это было вновь нечто запретное желанное и неприличное. «Отец наверно никогда бы не позволил себе так целовать мать», — пронеслось в голове у Драко. Он почувствовал, что его член упирается куда-то в тёплое, нежное, мягкое, влажное. И он провалился в блаженство, в буквальном смысле. Его первый полноценный секс, его первая женщина такая пошлая и развратная, такая желанная, такая пугающая и жестокая. Такая… — Боже! Я кончаю!***
— Люциус, ты не заметил, наш сын в последнее время стал какой-то нервный? — Это возраст. У него переходный возраст, Цисси. Люциус нежно поцеловал прохладные пальцы жены. — Спи, моя дорогая. А в это время в застенках мрачных подвалов Малфой менора тюремщица своей добровольной жертвы продолжала пытать её. Драко сходил с ума. Он жадно лизал истекающую соками тётю, там внизу живота. Он лишний раз раньше побоялся бы про себя произнести название этого органа, а сейчас… Сейчас всё было по-другому. На небе висела луна, скрывающая под своим покровом любовников, так же как Драко одеждою скрывал на своём теле синяки, царапины и засосы, ибо это было постыдно и глубоко неправильно. Они с тётей Беллой знали, что эти отношения были обречены. Что Драко повзрослеет и узнает вкус других женщин, что однажды он оставит свою ненасытную любовницу в полном одиночестве, поэтому сейчас она пытала его, пытала наслаждением, зная что однажды этому придёт конец.