Я рождена для тебя

Первое лицо. Анна. Душевные волнения немного улеглись, хотя напряжение между мной и мужем все еще сохранялось. Он с трудом нашел в себе силы простить меня, а точнее понять, что я не виновата. А мне тяжело было поверить, что все плохое было позади, но я же дура и поэтому совершила большую ошибку, подумав, что все закончилось на таком маленьком скандале. Прошло две недели с нашей ссоры. Я заканчивала работу в клинике и шла в ординаторскую, чтобы дать указание ночной смене по поводу моего больного. Дело в том, что сегодня я провела первую в своей жизни челюстно-лицевую операцию, конечно же, вместе с мужем, но все же я была рада, что он подключил меня к операции и дал шанс показать себя. Все-таки я не просто стоматолог, а стоматолог-хирург. Я зашла в ординаторскую, там сегодня дежурил Кравченко, но в ординаторской был еще и Костя. Завидев меня, он поспешил уйти, он был уже в верхней одежде, видимо, собрался домой. Он шел к выходу и что-то искал в карманах, как вдруг из одного из них выпала точно такая же пачка презервативов, как та, что оказалась у меня в сумке. Я не поверила своим глазам. Костя видел, что я заметила, но лишь усмехнулся. Шестеренки, гвоздики и гаечки пришли в действие, и тут до меня доперло. Ах ты, сука обуревшая, на кол тебя посадить… Еле сдержав себя, чтобы не лишить его глаз и более — менее нормальной кожи, испещренной еле заметными язвочками от прыщиков, я сделала вид, что спокойна, как удав, невозмутима и тверда, как кремень, и, даже не оглядываясь на него, начал говорить с Кравченко и Зоей по поводу пациента, а затем пошла к своему кабинету, готовая огрызнуться на любого, кто меня решит тронуть. Однако около кабинета я увидела чью-то промелькнувшую тень, и медленным шагом вошла в помещение, с трудом подавляя в себе желание влететь и начать осматривать все на предмет изменения. Поняв, что ничего не изменилось, я присела на край стола, издавая усталый и вымученный стон, слабо отдающим отчаянным рыком, и положила руки на лицо, прикрывая глаза. Черт, из-за этого Кости мне и до паранойи недалеко, но я, Лаврова, точнее, Маслова, но не суть, Анна, не дам этому козлу испортить мне жизнь и не сдамся ему так легко. Увы, я понимала, что до победы мне ещё далеко, а бросаться на людей я могу начать и сейчас, даже не выиграв никакого преимущества. Тяжело вздохнув, я переоделась и поехала домой на метро, потому что машина была в ремонте уже два дня. Такие дела. Знаете, я никогда ненавидела поездки метро, а уж такому амбиверту, как я, они всегда представлялись в мрачных красках, и в этой палитре я не ошиблась и сегодня. Перспектива быть зажатой потными мужиками — бугаями мне не прельщала никогда, но деться было некуда, и я, словно маленький хомяк, окруженный крысами, сжалась в комок, когда в вагон нахлынула толпа народа, и начала терпеливо ожидать, когда это сборище уйдёт к чертям собачьим. Пережив семь кругов Ада, даже не подозревая, что это были ещё цветочки, а ягодки меня ещё ожидали, я подходила к дому, краем глаза замечая, что около подъезда стоит машина Кости, который, видимо, был дома. Тяжело вздохнув, я зашла домой, и, сняв верхнюю одежду, прошла в спальню, на ходу стягивая с себя блузку, а затем присела за косметический стол, посмотрев в зеркало. Муж полулежал на кровати, прикрыв глаза. Мое обнажение не осталось не замеченным, и он подошел ко мне, наклонился, чт бы поцеловать, как вдруг переменился в лице. Он с силой пнул стул, на котором я сидела, от чего я вцепилась в стол с бешеными глазами, а затем отборно выругался. Не поняв, что случилось, я ошалело посмотрела на него, развернувшись, и тут же почувствовала резкий запах противного мужского одеколона. Ещё страшнее мне стало, когда я поняла, что именно им от меня и несло, что Николай взбесился именно из-за этого. Все. Берем тапочки и топаем на кладбище. Он, отшатнувшись, присел на кровать, обхватив голову руками. — Господи, какой же я дурак! — вдруг произнес он, — Ты же мне такие рога наставляешь, а я ничего не знаю! — Не хочу ничего слушать! Тут ты уже подружками не отделаешься! — рыкнул он, сделав взмах рукой и не дав мне сказать хоть что — то в свое оправдание. Я вспомнила то, что видела кого-то возле своего кабинета и поняла, что это был Костя. Он видимо надушил мою блузку, и когда я одела ее, запах перешел на тело. — Коль, ты, действительно, дурак! — воскликнула я. Он усмехнулся. — Почему ты мне не веришь и в упор не замечаешь, что все это козни Кости, эта сволочь все спланировала, — выкрикнула я, решив не терпеть эту несправедливость и выговориться. Мгновение. Я, отшатываюсь, от сильного удара, не увернувшись из-за ожидания, что меня не ударят, как нашкодившего котенка… На глаза навернулись слёзы, а в горле проявился постепенно вязкий комок, застрявший в нем и беспощадно давящий, вызывая липкую и навязчивую боль. — Не смей оскорблять моего сына! — отчеканил он и вышел из комнаты, оставляя меня одну в комнате. Хотелось разрыдаться, завыть волком и заорать от обиды, злости и отчаяния, но я должна быть сильной, потому что мне нельзя показать мою слабость Косте. Нельзя. Пошатнувшись, я поднялась со стула, опираясь рукой об стол и чувствуя, как ветвистая боль расползается по моей щеке, вызывая ощущение огня. До ванной я дошла в полной фрустрации, поэтому не сразу заметила, что за моей спиной стоял гадко ухмыляющийся Костя, в глазах которого плясал огонек радости и осознание того, что, да, он меня сделал в конце концов. — Не хило папаша тебя приложил, — усмехнулся парень. Я ничего не ответила, подняв на него грустный взгляд. Секундную тишину прорезал противный, мерзкий смешок парня, вызвавший резкую пульсацию в голове. — Судя по событиям, вскоре ты пойдешь отсюда, а уж куда тебе решать! — высказался парень, не скрывая своего ликования и радости. Я медленно, не спеша, потому что и спешить-то некуда было, развернулась и подошла к нему, не осунувшись и не сжавшись от страха, как шкет, которого увидели родители за курением сигареты, с малой толикой гордости, которая все ещё осталась у меня от прошлой жизни. — Скажи, зачем ты это делаешь, Костя?.. — спросила я, пытаясь принять голосу былую твердость, но попытки мои были смешны и вызывали злорадную улыбку у Кости. — Во-первых, тварь, ты не пара моему отцу. Я не хочу, чтобы над ним смеялись, словно над старым козлом, который уцепился за молодую, чтобы казаться моложе! — ответил Костя. — Твой отец может сам решать, — выдавила я, но Костя, сделав умную мину и хмыкнув, посмотрел на меня исподлобья. — Не может! Его решения слишком отражаются на мне. К тому же он просто устал быть один, а тут ты подвернулась под руку, стала его «конем» при игре в шахматы, — выдал Костя, а я не стала этому возражать, потому что не могла доказать ничего такому упертому человеку… Он зол и обижен, и спорить или доказывать ему что-то бесполезно. — Во-вторых, именно из-за тебя отец впервые ударил меня! Хоть наша жизнь не была идеальной, и мы иногда не понимали друг друга, но он не бил меня! И тут появляешься ты, сучка, и все становится по-другому. Наши отношения ухудшились, а он изменился необратимо! — Не вали все с больной головы на здоровую, ты сам довел его вот и получил! —  прошептала я, чувствуя противное ощущение, будто меня снова и снова бьют по лицу, как Ангелочка из «Бойцовского клуба»… — Заткнись, уродка, ты слишком хорошо устроилась! Ты думала, что вотрешься в доверие к вдовцу, покажешь пару финтов в постели, и он растает, как лед?! И что ты прекрасно сделаешь ему сердечный приступ передозировкой какой-нибудь херни, которой в твоем кабинете в избытке… Бам! Все! Привет, богатая вдовушка! У меня пропал дар речи, и я открыла рот, не сумев выдавить и звука. Наверное, со стороны я выглядела, как рыба, выброшенная на берег и бьющаяся в приступе агонии, но мне было все равно. Собравшись с силами, я снова посмотрела ему в глаза, которые сейчас напоминали мелкие драгоценные камешки, ещё не обработанные, но блестящие стальным блеском. — Как ты можешь вообще думать о таком? Как в твоей голове могут рождаться такие мысли? — захлебываясь обидой и грустью, спросила я, чувствуя, как голос сел… — Просто ты ещё не понимаешь всю жестокость жизни, потому что маленькая, подрастешь и поймешь! — хмыкнул парень. — Тебя волнует только наследство? — тихо пискнула я, пропуская слова про «маленькую» меня, — расскажи все отцу и я откажусь от наследования всем, чем владеет он… — Так не пойдет! Уж лучше пусть он вышвырнет тебя, и мы заживем, как и прежде! — мотнул парень головой, хихикнув, и посмотрел на меня. — Сволочь! — выкрикнула и замахнулась, чтобы ударить его, но он поймал мою руку. Он завернул ее за спину и с силой толкнул меня прочь от себя. Я не устояла на ногах и ударилась о шкаф. В глазах потемнело, но я все, же осталась в сознании. Когда я смогла посмотреть в разбитое зеркало, Кости в ванной уже не было, а на лбу была кровавая рана. Тогда я поняла, что Костя не отступит от своего, и он настроен решительно. Я вдруг осознала свою беспомощность перед ним и свое бессилие в этой ситуации. Так и случилось. Мои отношения с мужем сошли на «нет». Я продолжала жить в его квартире, но лишь из-за того, что свою квартиру я сдавала и вынуждена была ждать две недели, которые были у жильцов по договору. Так и случилось. Дело быстро пошло к разводу, как я поняла из услышанного мною разговора Николая с кем-то по телефону. Костя, не скрывая своей радости, лицемерил перед отцом и пытался с ним вновь сблизиться, а я была отторгнута и стала чужой единственному близкому мне человеку, ставшему таковым за все время, что я провела с ним. Хотелось забиться в угол и порыдать от того ужасного осознания, что я постепенно теряю человека, которого горячо люблю, и остаюсь вновь одна в этом жестоком мире. Все это ощущалось особенно острее ночью, в течение которой я плакала в подушку, а на утро, не высыпаясь, я, принимая добродушный вид, отправлялась на работу. Такая удушающая повседневность стала рутиной, к которой мне пришлось привыкать. Тем вечером я была на кухне, когда пришел Костя. Не раздеваясь, он прошел в гостиную. Мне стало любопытно, и я вышла к ним. В руках парня был желтый конверт. — Пап, это походу тебе, — предположил парень и протянул отцу конверт. На конверте и, правда, была надпись, сделанная от руки: «Н.Б. Маслову» — ни адреса, ни штампов — значит, конверт принесли лично. Муж хмыкнул и, открыв конверт, извлек оттуда обычный DVD диск. Подписи не было и потому, он поставил на колени ноутбук и, вставив диск, нажал просмотр. То, что я увидела на экране, повергло меня в шок. На видео была я, сначала я улыбалась прямо на камеру и что-то говорила, потом я постепенно с довольным лицом отошла от камеры, и можно было увидеть, что на мне совершенно нет одежды, а позади меня кровать и на ней лежит мужчина. Ракурс не позволял разглядеть ни его лица, ни каких-то других примет, но я-то знала кто это. Повернувшись к камере спиной я оседлала мужчину, и началось самое интересное. Коля через силу смотрел видео. — По временному коду это было снято месяц назад! — обратил Костя внимание отца. Муж захлопнул ноутбук и откинул его в сторону. Если даже он и мог сомневаться раньше, тот тут все было так сказать на лицо. Что сказать, Костя молодец! Он все решил и все продумал, я могу ему только аплодировать, стоя. Муж вышел из комнаты, видимо, ему противно было находиться со мной вместе. — Костя, какой же ты мерзавец! — дивилась я. Я вдруг поняла, что он ошибся, но не успела даже определить мысль в голове. Резкая боль в животе заставила меня закричать и согнуться пополам, в глазах потемнело, и я потеряла сознание. Конец первого лица. Анна упала на пол без чувств. Костя хмыкнул, предположив, что все это последняя попытка девушки обратить на себя внимание. Но Аня не шевелилась, ее короткий халат обнажил ножки девушки, на бедрах которой отчетливо виднелась кровь. Костя вдруг, наверное, в первые в жизни испугался — Папа, ей плохо! — позвал он отца. Николай Борисович вбежал в комнату и увидел жену на полу и кровь. Он бросился к жене, проверил пульс и дыхание. — Что ты стоишь?! Заводи мою машину! — скомандовал отец и бросил сыну ключи. Костя без возражений бросился вниз. Маслов завернул жену в плед и, взяв на руки, понес вниз. Девушку положили на заднее сиденье машины и тут же поехали в клинику. Время было около полуночи, когда Маслов с сыном подъехали к приемному покою. Здесь было тихо и пусто.Николай Борисович увидел Диану Львовну и обрадовался, что дежурная сегодня она. Маслов вбежал в клинику с Анной на руках. — Варя, каталку! — крикнул он. Диана подбежала к нему и увидела Лаврову. Варя подкатила каталку, и девушку положили на нее. Конечно, без внимания Дианы, а уж тем более Варвары, не остался тот факт, что Анна Лаврова была лишь в крохотном халатике, и Николай Борисович был в домашней одежде, и все это посреди ночи. Но сейчас не до бесед, нужно было спасать девушку. — Что случилось? — спросила Диана, пока они катили девушку к операционной. — Потеряла сознание, и открылось кровотечение, — рассказал перепуганный Маслов. Вскоре Шевцова и Варя скрылись за дверями операционной, а Николай Борисович остался по эту сторону ожидать ее вердикта. Первое лицо. Анна. Лишь только я очнулась, и сразу же в глаза ударил яркий свет лампы, висящей надо мной. Я зажмурилась, почувствовав, что их, будто резануло, но вскоре, дав привыкнуть им, я постепенно разлепила свои веки, которые, словно налились свинцом, не давая мне проснуться окончательно. Контуры предметов и очертания человека, ставящего мне, видимо, капельницу, постепенно вернулись в нормы, и в нем я узнала нашу медсестру, Варю. Увидев, что я очнулась, она радостно улыбнулась. — Ну и напугали же вы нас! — выдохнула Варя, — Я сейчас врача позову. Вскоре в палату уже вошла Шевцова. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она с улыбкой. Я вдруг поняла, что у меня ужасно болит живот, такое чувство, словно меня выпотрошили. Ощущение какой-то пустоты внутри. — Живот болит… — Это пройдет, ты потеряла много крови! — сообщила доктор. — Что случилось? — спросила я. Лицо Дианы изменилось, стало напряженным и даже грустным. Похоже ей предстояло сообщить мне что-то плохое, раз она так напряглась. Только не сведущие думают, что врачам легко сообщать дурные новости пациентам и что со временем к этому привыкаешь! Ничего подобного, к такому нельзя привыкнуть! — У тебя был выкидыш, — ответила Диана. — Выкидыш? — эхом отозвалась я, — Значит, я была беременна?   — Да, срок примерно месяц или чуть больше, — подтвердила Диана, — Но у плода не было шансов, я сделала все, что могла. Я закрыла лицо руками. Почему Костя не мог просто смириться с тем, что я и его отец вместе?! Тогда, возможно, наш малыш был бы жив, и я готовилась бы стать матерью. А Костя… Костя со своими интригами убил его и теперь я чувствую себя гаже некуда. Даже не зная о существовании ребенка, я теперь ощущаю острую нехватку, отсутствие чего-то во мне. Мне больше не хотелось играть в шпионов. — А мой муж знает? Диана улыбнулась. — Ты имеешь в виду Николая Борисовича? — с усмешкой спросила Диана. Я кивнула. —Этим вы, мягко сказать, удивили всех! — охнула Шевцова. — Всех? — переспросила я, вздернув брови. Диана засмеялась. — Ну, благодаря Варе, теперь, уж точно, все в курсе! — ответила она. Я улыбнулась, представляя с каким упоением, наша болтушка-Варя будет рассказывать всем эту новость. Но тут, же мне стало грустно, я вспомнила, что мы почти в разводе. — Николаю я ничего не говорила, решила, что ты сама скажешь, если захочешь, — посерьезнев, ответила Диана. Я вдруг вспомнила, что хотела сказать до потери сознания и взмолилась. — Дианочка Львовна, уговорите Николая поговорить со мной! — просила я. — Зачем уговаривать, он полдня дежурит возле твоей палаты, ждет, когда ты очнешься! — сообщила доктор и вышла за дверь. Вскоре в палате показался муж и Костя. — А ты что тут делаешь? — огрызнулась я на парня. — Вижу, тебе лучше! — равнодушно бросил он. — Да я придушу тебя, дай мне только встать с кровати! — закричала я сорванным голосом. — Тебе нельзя вставать, ты потеряла много крови, — сказал он, укладывая меня назад на кровать. — Да лучше вообще умереть, чем смотреть, как этот упырь торжественно скалится! — высказалась я, мотнув головой в сторону Кости. Тот, молча, стоял в стороне. — Диана не говорит мне, что с тобой, — продолжил разговор муж. — Ничего особенного, я была беременна, и у меня был выкидыш! — сообщила я, — Но видимо, беременна я была от мифического любовника, и это тебя уже, как я поняла, не касается! Николай понял, что разговора не получится и поспешил уйти. — Постой! — выкрикнула я. — Я знаю, на наших отношениях уже стоит крест, и никто не сможет просто перечеркнуть то, что произошло, но я хочу очистить свое имя и потому прошу тебя, принеси сюда свой ноутбук с тем самым видео, — попросила я. Николай нехотя согласился. — Включи видео! — попросила я. — Меньше всего я хочу смотреть его снова! — возразил муж. — Тебе трудно еще раз это сделать? Он включил видео и еще раз стал смотреть. Я увидела то, что считала доказательством своей невиновности и улыбнулась. — Почему тебе весело? — изумился Николай, увидев мое довольное лицо. Но я оставила его замечание без ответа и вместо того подозвала Костю. Тот ничего не понимая, подошел ко мне. С трудом согнувшись, я смогла приподнять больничную рубашку и обнажить левую часть своих ягодиц. — Ты в своем уме? — удивился муж, глядя на мои действия. — Это необходимо! — коротко ответила я. Костя в недоумении смотрел на меня и подумал, что Диана переборщила с наркозом и у меня поехала крыша. И тут только парень увидел наверху моей левой ягодицы татуировку бабочку. Его глаза расширились от удивления, а может и от осознания того, что он допустил промах. — Коль, ты помнишь, когда я сделала эту татуировку? — спросила я мужа. — Конечно! Ты сделала ее после попойки после защиты дипломной работы… — Тогда скажи, какого черта татуировки нет на моей заднице на том видео, если оно снято месяц назад? — спросила я. Муж еще раз прокрутил момент и убедился, что татуировки там нет. — Тогда что это видеомонтаж? Это не ты? Я облегченно выдохнула. Лед тронулс, и у меня есть шанс быть оправданной. Я решила сказать ему всю правду. Нужно было сразу все сказать и тогда у Кости не было бы шансов провернуть такое. — Нет, видео подлинное и на нем, действительно, я, но оно сделано больше года назад, — призналась я, — правда, Костя? Костя стоял в остолбенении. Маслов бросил взгляд на сына, а потом на меня. — Может, хватит уже перекидываться многозначительными взглядами? — попросил он. — Я просто жду, что в Косте проснется мужик, и он признается во всем сам, — ответила я, — но он в летаргии, а может и вообще сдох. Дело в том, что до Стаса, ну, ради которого я пришла к тебе на прием, я встречалась с Костей. — Сын, это правда? — спросил он, медленно разворачиваясь к парню. Костя ожил и кивнул. — И все это… твоих рук дело? — спросил его отец. — Я слишком был зол на тебя, думал, она окрутила тебя, — признался Костя. — Вот только не надо драмы и наигранной сыновей любви! — взмолилась я, — Ты сам сказал, что больше всего тебя волнует мнение окружающих о нашем браке и то чтобы мне не достались его деньги, — рассказала я. Конечно, мне стоило промолчать, может быть, Костя и изменился бы. Но, во-первых, он слишком больно сделал мне, и мне не терпелось ударить его в ответ и, во-вторых, я для себя решила, что больше никаких тайн. Николай отер лицо руками. Ему не верилось, что все это происходит наяву. Мне было жаль его. Так хотелось обнять его, сказать, что все будет хорошо. Но он тоже обидел меня. Обидел тем, что не поверил мне, что усомнился в моей верности. — А теперь, когда все решено, валите оба вон! — громко сказала я. Оставшись одна, я громко разрыдалась и завыла, чего не могла сделать уже долгое время. Несмотря на то, что я очистила свое имя перед Николаем и раскрыла всю правду о Косте, я была… Нет, не была. Я — мать нерожденного ребенка, и это будет мучить меня всю жизнь где-то в глубине души Эпилог. С тех событий прошел год. Теперь все это кажется далеким недоразумением, но осадок будет храниться всю жизнь. Не бывает счастья без не счастья, и мне, действительно, стоило обжечься таким огнем, чтобы понять, что мы должны пережить все трудности вместе, а не по одиночке, как было все это время. Николай и Костя с трудом ввели меня в кабинет Дианы Львовны. — Господи, какие узкие двери! — возмущалась я. — Двери тут явно не причем! — усмехнулась Диана, глядя на двух здоровых мужчин. — Отпустите вы уже меня, — брыкнулась я, убирая от себя руки мужчин, — Я беременная, а не инвалид. — И, правда, отойдите от нее, и дайте ей вздохнуть, — поддержала меня Диана, — а ты давай на кушетку. Я послушно легла на кушетку. Диана послушала меня, сделала замеры, потом полила живот противным холодным гелем и принялась изучать меня изнутри. — Все хорошо, плод развивается согласно срокам, — сообщила Диана. — Это замечательно, но можно уже узнать, кто там? — вопрошала я, умоляюще глядя на Диану и показывая пальцем на Костю и Николая, — Эти двое меня порядком достали! — Я тут не причем! — примирительно поднял руки вверх Костя, — мне все равно брат там или сестра… — А мне не все равно! — высказался Николай. — Ух, ты! — воскликнула вдруг Диана, которая слушая нас, продолжала изучать малыша. — Что случилось? — испугалась я. — Не волнуйся все хорошо, — ответила Диана, улыбаясь, — Мы с тобой УЗИ делали на одиннадцатой неделе, да? Я кивнула. — А сейчас у нас двадцатая неделя неделя, — словно вслух подумала Диана, — Тогда все точно. Мы все еще в недоумении смотрели на нее. — Ну что, папаша, возьми стульчик и подсядь ко мне, — скомандовала Диана. — Показывай уже, — отмахнулся Николай. — Сядь, я сказала, а то упадешь! — настаивала Диана. Маслов не стал больше выводить коллегу и, пододвинув стул, послушно сел рядом. — Смотри, это твой сын, — указала Диана на экран. Николай улыбнулся, смотря на малыша, мне тоже было радостно видеть четкие очертания головы, тельца. Он лежал, горизонтально и немного к нам лицом поджав ножки к груди. Отчетливо просматривались половые признаки, и не было сомнения, что это мальчик. — А теперь смотри тут. В этот момент она буквально обхватила меня, и аппарат скользнул куда-то вправо. — Здесь видишь? — спросила она. Но, ни муж, ни я не сразу поняли, на, что смотрим. — Это твоя дочь, — сообщила Диана. И тут только я поняла, что мы смотрим сбоку. Вот голова моего сына, а позади нее я вижу еще одни поджатые ножки. Муж обхватил голову руками и очумелым взглядом смотрел в экран. Диана разрешила встать и я, вытерев живот, оправила одежду. Николай подошел ко мне и обнял. — Спасибо, — поблагодарил он, — Я думал после смерти жены, моя жизнь кончится, а, оказалось, началась новая. Я лишь крепче прижалась к нему, не желая больше отпускать его. Но в тот день в палате я приняла решение, что порву со всем и начну новую жизнь. Однако Николай сумел выпросить прощение, да и чего греха таить, я слишком сильно его любила. Не смогла я совсем отказаться от него. Именно тогда я поняла, что все события в жизни не случайны, что я родилась именно для него. Костя осознал свою ошибку, что его ревность и злость могли стоить мне жизни. Пусть не сразу, но мы смогли найти способ примириться и забыть обо всех разногласиях. Правда, мы все же разъехались. Теперь у нас своя квартира, а Костя живет в своей и иногда приезжает к нам в гости. Каждый из нас многое осмыслил, о многом пожалел и многое приобрел.Пусть это и было больно, но я рада, что так все произошло. Главное, что теперь наши чувства выдержат любой удар. Верьте своим любимым и будьте вместе, несмотря ни на что! Наплюйте на стереотипы. Их придумал завистливый безумец! Нельзя жить по книжкам! Именно тогда вы, возможно, обретете свое счастье, как я.