В окружении

Тсунаеши Савада, советник и любимый муж главы города Намимори Хибари Кеи, умер ночью в возрасте сорока двух лет — что было довольно небольшим возрастом даже для зайцев, не являющихся долгожителями — во сне перед свадьбой своего младшего, третьего сына — Кая. Его похоронили на городском кладбище рядом с его первым сыном Тецуей Савадой, умершим от болезни в возрасте двадцати трех лет. Тсунаеши Савада не принес собой чего-то всемирно важного. Вместо этого он стал любящим, добрым мужем и отцом, важным и строгим советником своего поселения. А так же омега смог воспитать двух милых внуков от второго своего сына — Изуки и его мужа Ламбо. На похоронах советника, состоявшихся через четыре дня после его смерти, присутствовал почти весь город, хотя к могиле пускали лишь самых близких покойному людей. В Намимори, по столь мрачному событию, так же приехали отец и брат Тсунаеши с мужем и единственным ребенком — дочерью Лизой. Джотто в тот день долго стоял возле могилы брата, в этот раз умершего по-настоящему. Старший Вонгола просто не мог поверить, что этот маленький лучик света, действительно, покинул его, что в черном, обитом синем шелком гробе и правда лежит его милый младший брат. Помимо же Джотто и слегшего с тяжелой депрессией Кеи со смертью еще такого молодого мужчины не мог смериться и еще один человек. Занзас Скайрини считал, что попросту не имеет права поверить в то, что его милый Тсунаеши умер. Он приехал попрощаться лишь в морг, не выдержав того, что пришлось бы вновь присутствовать на кладбище по поводу этого — такого глупого, на его взгляд — ритуала погребения. Вместо этого мужчина приехал в особняк семьи Хибари, где его встретил, так же не пришедший на похороны Кея. Занзас пробыл в доме семейства Хибари неделю, за которую почти не покидал спальню супругов рода, постоянно оставаясь с Кеей, тяжело и упорно травящим свой организм алкоголем. Мужчины говорили о покойном Тсунаеши и своих чувствах целыми днями на пролет. Только если Кея беспросветно пил, то Скайрини лишь приглядывал, что бы тот такими темпами не последовал следом за мужем, в нужные моменты отнимая у некогда своего врага бутылку. Лигр впервые делился теми чувствами, что одолевали его все это время по отношению к Тсунаеши, а Кея лишь понимающе кивал, дополняя недосказанное бывшим соперником. А в какой-то момент, не сдержав себя Кея рассказал о том, что Тсунаеши на самом деле простил варийца, а так же где-то в душе чисто и откровенно сильно любил Занзаса. Не как его, Кею, своего спасителя, того, кто первый подарил ему нежность альфы и любовь. — Не любовью из чувства долга и привязанности, — говорил Хибари, пьяно качая головой. — А, как настоящего альфу. Занзас, ты все же был первой любовью моего милого Зверька... И остался ей навсегда. Я видел это в его глазах. — Ты бредишь, Кея, — ухмыльнувшись, ответил тогда лигр, качая головой. — Тогда, Тсунаеши бы сказал тебе об этом. Ты же знаешь. На губах Кеи выплыла печальная улыбка, и он покачал головой. Хибари видел своими глазами. Тсунаеши просто не мог определится до самого конца. Кея даже сейчас боялся того, какой ответ дал бы Зверек, если бы все же принял решение... Именно тогда альфы смогли примериться друг с другом, как бы поздно это не было. И именно после того разговора Занзас и пропал из дома Кеи. Просто на следующее утро, когда Кея проснулся он не увидел лигра, уже так привычно, сидящего рядом в кресле у — теперь уже только его — кровати. Спустя два часа поисков, Босс Варии все-таки был обнаружен. Его нашли на могиле бывшего советника Намимори, сидящим, облокотившись о надгробие. Скайрини Занзас, не выдержав смерти своего единственного за всю жизнь возлюбленного, застрелился, решив последовать следом за омегой. И в последствии — по приказу главы Намимори — его гроб нашел свое место по правую руку от омеги, как хоронили в волчьем поселении супругов. Занзас оставил после себя лишь завещание, в котором значились лишь три имени. Мужчина хотел оставить Тсунаеши и Кее Хибари небольшой дом в лесу Варии, а так же завещал место главы своему любимому сыну Изуки — в последующем первому омеге, вставшему во главе поселения кошек Варии. Позже из-за этого любовник Занзаса — Натс и два его сына альфы, так и не признанные Скайрини, развили большой скандал, закончившийся изгнанием троицы из города. Хибари Кея прожил куда дольше своего возлюбленного и врага, считая себя трусом за то, что так и не смог пересилить себя и последовать за столь важным для себя человеком. На последние десять с половиной лет Кея стал затворником дома в Варии, куда переехал в тот период. Волк прожил до девяноста восьми лет, воспитав собственных двух внуков от Кая и увидев всех пятерых своих правнуков от обоих сыновей. Похоронили бывшего главу Намимори по его же просьбе с левой стороны от мужа, на месте Тетсуи. *** Тсунаеши подскакивает на постели распахивая тут же заслезившиеся от яркого света глаза. В голове продолжало звенеть от громкого ора будильника прямо в ухо. Парень обернулся с ненавистью смотря на устройство лежащее прямо рядом с подушкой. Выключив разрывающийся от собственного звона будильник, юноша с неким ужасом уставился на стрелки, которые будто бы насмехаясь показывали восемь пятнадцать утра. — Чертов Реборн! — воскликнул юноша, быстро вскакивая с кровати и ища глазами форму, конечно, мятую и сбитую сейчас. Натянув брюки, юноша схватил белую рубашку и пиджак, на ходу одеваясь и пытаясь высмотреть на столе хоть парочку учебников и тетрадей по расписанию на сегодняшний день. В конце плюнув на это, парень сгреб в портфель первое попавшееся и выскочил из комнаты. На столе в гостиной его ждал одинокий бутерброд с маслом и щедрым слоем малинового варенья и записка, которую не став читать, лишь прихватив еду, выбежал из дома. *** Перед глазами уже показалась школа, а вместе с ней задумчивый, но все такой же грозный Хибари Кея . Юноша подбегал все ближе вместе с тем замедляясь и пытаясь отдышаться. Кея кинул взгляд в сторону юноши и закатил глаза. На аристократичном лице так и читалось:«Ну сколько можно опаздывать?» — В следующий раз будет камикорос, — пригрозил Кея, когда юноша поравнялся с ним. — Простите, пожалуйста, Хибари-сан, — пискнул Тсунаеши, ускоряя шаг. Не дай бог ГДК передумать. Но все же в один момент парень не выдержав замер, вдыхая тонкую нотку аромата зеленного чая, ударившего в нос вместе с потоком легкого ветерка. Юноша покрылся мурашками, его щеки заалели, а в голове вспыхнули яркие и четкие эмоции, а перед глазами пронеслись некоторые моменты его сегодняшнего сна. Неоспоримо, что ему было очень тепло там, во сне, хотя и были моменты заставляющие сердце тоскливо сжиматься. Но все же… Тепло ему было с Хибари. Даже во сне он стал видеть этого парня. Господи, как же стыдно влюбиться в своего хранителя. Юноша развернулся, неуверенно направляясь обратно к Кее. — Хибари-сан, — позвал он. — Зверек, это прогул, — грозно начал ГДК. — Я… Я пойду на урок, — заверил парень. — Просто… Я хотел пожелать вам удачи… Сегодня же ваш черед в битве Колец, как хранителя Вонголы… В общем. Хибари-сан я в вас верю! Вы победите! Вы самый сильный человек, которого я видел когда-либо! Удачи вам! — выпалил Савада, зажмурив глаза, после чего резко подался вперед, встав на носочки, и целуя ГДК куда-то в скулу. Юноша уже развернулся, чтобы убежать, но его остановила крепкая хватка на запястье. Хранитель Облака резко дернул свое небо на себя, заставляя парня сжаться в ожидании удара. Но вместо боли, Тсунаеши почувствовал лишь прикосновение сухих, немного потрескавшихся теплых губ на своих собственных. Распахнул глаза юноша ошарашенно уставился в серые серьезные глаза, в которых сейчас плясали чертята в ручейках нежности, и сглотнул. Кея отстранился, растянув ухмылку на губах и оттолкнул Саваду, «удачно» приземлившегося попой на теплый асфальт. — Сегодня после школы жди меня здесь. Сходим вместе на обход территории. Я как раз собирался заглянуть в одно неплохое кафе, -все так же ухмыляясь сказал Кея. — И только попробуй не придти Зверек. Я знаю, где ты живешь. А теперь марш на урок! Савада закивал и, подскочив, побежал в сторону входа в школу. На губах парня медленно расползалась счастливая улыбка, а глаза засверкали смешинками. Хибари с нежностью наблюдал, как вприпрыжку скачет в школу его милый Зверек, даже не пытаясь скрыть порозовевшие щеки и сияющую радостью улыбку. Лишь неприятное чувство чужого взгляда не дало досмотреть представление под название «самое неуклюжее существо в мире переобувается», и Хибари поднимает вмиг охладевший взгляд к крыше, где под полыхающими Яростным пламенем огнем оплавляется сетка. Взгляд стальных глаз встречается с ненавидящим взглядом алых и кажется, что атмосфера моментально меняется. — Он мой, — одними губами одновременно шепчут оба альфы. — Никогда его не отдам тебе, — все так же одновременно уже орут они друг другу, даже не волнуясь что кто-то может услышать. Их война будет длится вечно. Она не имеет конца. Независимо от того, как сильно и до ужаса четко они понимают и чувствуют мысли и эмоции друг друга, они не смогут прекратить ее из-за собственно ненависти/любви и из-за его любви/нерешительности. И каждое их перерождение все будет повторятся, имея, возможно, другие финалы в том или ином мире, но не имея истинного конца.

Not The End