В окружении

Тсунаеши сидел на стуле возле кровати, на которой сейчас играли Тетсуя и Изуки. Он вслух читал книгу с собранием разнообразных волчьих и лисьих сказок. Ему нравились произведения их расы, по сравнению с этими историями их, заячьи, сказочки были совершенно скучны и однообразны, как будто созданными по единому шаблону. Эти же произведения были очень разнообразны и интересны. — Папа, гулять! — Изуки подпрыгнул на кровати. Тетсуя отбросил в сторону крупную куклу, сделанную из ниток для вязания, и выжидающе посмотрел на омегу. — Мальчики, потерпите, — Тсунаеши по очереди потрепал сыновей по волосам. — Скайрини-сан сегодня пойдет на встречу с братом. Тогда мы и выйдем, хорошо? — Нет! — хлопнул ладошками по кровати Изуки. — Гулять хочу! Хочу! Хочу! — Ну, Изу-тян, — тихо сказал заяц. Омега протянул руки к мальчику, чтобы хоть как-то утихомирить ребенка, но Изуки дернулся и схватил руку папы зубами. Савада шикнул и одернул руку, прижимая ее к груди и осуждающе смотря на сына. Мальчик пару секунд смотрел просто на папу, после чего всхлипнул и в следующую секунду залился рыданиями. Тетсуя же посмотрел на брата, на папу и вновь на Изуки, после чего тоже нахмурился и завыл, выражая и свой протест происходящему. — Ну-ну, — Тсунаеши суетливо пересел на кровать, начиная гладить сыновей по головам, но крольчонок лишь пуще залился, Тетсуя же, повторяя за братом, к вою приплел еще и скулеж со слезами. — Успокойтесь. Ну, что же вы? — Эй, Тсуна-кун, что у вас там? — Мукуро открыл дверь, удивленно заглядывая внутрь. — Мук-кун, позови Кею-сана, пожалуйста, — попросил Тсунаеши, бросая на альфу секундный взгляд. — Они никак не успокаиваются. — Ке-кун недавно ушел, — сказал Рокудо. Он зашел в комнату, прошел к кровати и сел. — Ну же, чего ревете-то? Спокойно. На несколько секунд мальчики замолкли, после чего вновь припустились в плачь. Рокудо вздохнул. Да, ему и пытаться не стоило. Эти дети разве что играть с ним могут. Его запах всегда раззадоривал сыновей Савады. Как будто им кофе дали. Сейчас такое подействовало как обычно и дети еще больше разгорячились. — Что у вас случилось? — дверь открылась и в проеме показался Занзас. Тсунаеши замер. Для него все как будто замедлилось. Он поднялся с кровати, вставая напротив двери, загораживая, защищая детей от любой опасности, коей Занзас считался уж точно. — Уйдите! Это не ваше дело, — шикнул омега. Мужчина сначала удивленно, а потом и слегка расстроенно посмотрел на Тсунаеши. Было ужасно неприятно от осознания того, что Тсуна вряд ли когда-то вообще даже попытается довериться ему, что уж говорить о полном доверии и любви. — Тсуна, я не собираюсь и не хочу вредить твоим детям или тем более тебе, — лигр протянул руку к Тсунаеши, но тот тут же увернулся, прижимая уши к голове. — Я хочу лишь помочь тебе, хоть в чем-то. — Но здесь вы не можете, — начал Савада, но тут же был перебит. — Тсу-кун, — Мукуро встал и положил руку на плечо омеги. — Я думаю, ты можешь позволить ему хоть немного «приблизиться». Тем более, не думаешь ли ты, что держа в себе всю обиду и злость, сможешь жить дальше? Занзас, скорее всего, уже осознал свою вину, познал хотя бы часть твоей боли. Как ты считаешь, Тсунаеши-кун? Савада перевел взгляд с волка на Скайрини, неуверенно и настороженно смотря на супруга. Сильнее сжав губы, наследник Вонголы опустил голову и отошел к кровати, садясь рядом с детьми. Мукуро улыбнулся и прошел к выходу, напоследок хлопнув Занзаса по плечу. Вариец сделал пару неуверенных шагов вперед, немного восхищенно смотря на, хоть и меньше от не понятия происходящего, но, все же, еще хнычущих малышей. Сделав еще несколько шагов вперед, мужчина, глупо улыбаясь, опустился на колени перед троицей и посмотрел на настороженного омегу. Скайрини ухватил своими руками ладони Тсунаеши и поднес их ко лбу. Юноша дернулся, попытался вырвать руки, но хватка альфы лишь усилилась. — Спасибо тебе, — прошептал альфа. Тсунаеши почувствовал влагу на дрожащих от страха и неприятия пальцах. Лигр поднял лицо и коснулся губами клубка из пальцев. — Спасибо, за то, что позволил увидеть их. — Отпустите меня, — выдавил из себя Савада, морщась и немного отворачивая от мужчины лицо. — Пожалуйста. Мне неприятно. Занзас дрогнул всем телом и ослабил хватку, тут же чувствуя как миниатюрные ладони выскальзывают из его рук. Заяц прижал руки к себе, обтирая их друг об друга, как будто хотел стереть какую-то незримую грязь. Лигр поднял взгляд, смотря в глаза мужа. Он хотел увидеть там что-то теплое, нежное, то, что видел раньше, два года назад. Через что еле видно пробивались страх и недоверие. Сейчас же все было наоборот. Хотя, нет. Не наоборот. Ведь сейчас, сквозь неприязнь, неверие, отстраненность и страх не пробивалось никакого тепла. Зато там Занзас сейчас видел, как будто настоящего себя. Того, кем он чувствовал себя сам, того, кого, скорее всего, видели в нем все остальные. Монстра. Черное, огромное, жестокое и жалкое чудовище с длинными толстыми когтями и острыми зубами, прячущимися в пасти на приплюснутой человекоподобной морде. Узкие алые глаза выражали лишь что-то непонятное, животное, а из пасти текла вязкая черная слюна пенящаяся и сообщающая о бешенстве этого ублюдка и выродка природы. Он так и кричало своим видом: «Не приближайтесь! Я уничтожу всех вас без разбору!» Он не человек. Он не животное. Он чудовище, не записанное ни в одну оккультическую книгу. Демон, который забрался в тело человека. Но почему же тогда этот юноша заставляет его винить себя? Загоняет куда-то вглубь себя, запирая в клетки собственного разума, как будто ставя в угол избалованного ребенка. И все это он делает одним своим видом, взглядом, вздохом, звуком. Всем чем угодно, лишь появившись в мыслях или в реальности. Такому монстру как Занзас, просто необходим такой «хозяин». — Я и не думал что ты так быстро привыкнешь… Но, я обещаю, что сделаю все, чтобы наше будущее было без стеснений и неудобств, Тсуна, — сказал альфа, смотря на юношу. — Скайрини-сан, — Тсунаеши сжал зубы. — Нет и не будет никаких «нас». Поймите. Я вас никогда не полюблю. Я просто не смогу это сделать. Я могу позволить вам видеть Тетсу и Изуки, принимать участие в их взрослении. Могу смириться с тем, что вы, возможно, иногда будете присутствовать в нашем доме, — как бы объясняя то самое «нашем», он приобнял всхлипывающего Изу. — Я даже могу пожелать вам счастья в будущем с тем, в ком вы, наверное, когда-либо увидите свою судьбу и искренне порадоваться за вас. Но я не прощу или не полюблю вас. Я буду повторять это сколько потребуется, чтобы вы поняли. — Тсуна, — альфа улыбнулся. — Я не хочу кого-то, кроме тебя. Я хочу быть с тобой. Я буду счастлив только так. Я дам тебе все, что ты захочешь. Я буду заботиться и о тебе, и о наших малышах. Сделаю все, чтобы мы были счастливы. — Скайрини-сан, этого хотите Вы. Я же никогда не буду счастлив с вами. Мне нужны лишь мои дети и Кея-сан. И как я уже сказал недавно. Это не ваши дети. Это дети мои и Кеи-сана, — Савада повернулся к сыновьям. Тетсуя морщил нос и закрывал его ладошками слегка порыкивая, а Изуки даже щурил глаза, как будто их щипало. Красные заплаканные мордашки близнецов были как никогда похожи сейчас. Тсунаеши взъерошил волосы котенка, который тут же уткнулся в его бок носом, свободно вздыхая. — Скайрини-сан, подумайте о том, что я сегодня сказал вам, пожалуйста, — заяц подхватил детей на руки, поднялся и, обойдя сидящего на коленях лигра, вышел из комнаты. Раз теперь прятаться незачем, можно все-таки вывести их на улицу. *** После того как Рокудо вышел из комнаты, оставляя супругов наконец обдумать и поговорить обо всех их отношениях. Может быть, Занзас даже поймет, что в жизни и семье Тсунаеши ему нет много места. Да и самому Тсуне не помешает в конец разобраться в себе, своих чувствах и страхах. Омега, конечно, очень добр и мягок, но он сильный мальчик и справится со всем. Мукуро вышел из дома и пошел вдоль улицы. За всеми этими разборками волк стал вспоминать не самые лучшие этапы своей молодости. Многие совершают ошибки в это время и Рокудо не исключение. Правда его ошибки были слишком велики и, пожалуй, он их не искупит никогда. Ведь в отличие от Занзаса, его некому простить. Через полчаса ноги привели его в самое печальное и «темное» место каждого селения, будь то маленькая деревушка или же город-миллионер. Сегодня кладбище Намимори было освещено палящим солнцем. Могильные плиты, памятники и кресты переваливались на солнечном свете, создавая какую-то не совсем правильную обстановку для места, где заканчивается вся дорога человека. Хотя, ведь говорят, что человек живет вечно, ведь живет в памяти других? Мукуро, во всяком случае, в это не верит. Ведь даже из памяти людей он спустя время исчезает. Пройдя по вымощенным плиткой дорожкам, альфа с запахом ананаса остановился напротив одного из надгробий. По середине овального серовато-черного камня были выгравированы портреты милой, тепло улыбающейся девушки-омеги с лисьими ушками на голове и младенца с закрытыми глазками и еще совсем голыми ушками. Над портретами были подписаны имена изображенных «Блюбелл Тэн и Сато Тэн», а ниже и периоды короткой жизни девушки размером в семнадцать лет и ребенка размером всего в два часа. Участок, огороженный забором, зарос травой и сорняками, что лишний раз говорило, что даже в памяти людей другие умирают. Мукуро печально улыбнулся, открыл калиточку ограждения и прошел на участок. Опустившись на колени, Рокудо взялся за пучок травы, вырывая его из земли. Клочок за клочком альфа избавлял могилу от зарослей. Постепенно около него собралась небольшая горочка травы. Все руки были грязные, как и левая щека, которую гетерохром по неосторожности вытер во время работы, и в некоторых местах даже порезаны. Закончив работу и вырвав последний клочок, волк собрал всю траву с сорняками, пачкая белую рубаку землей. Подобрав оставшееся, Рокудо вышел с участка, направляясь к урне, так удачно стоявшей через три участка. Мукуро скинул груз в мусорку и развернулся, проходя обратно к могиле. — Рокудо-сан? — раздался тонкий удивленный голос за спиной альфы. Волк развернулся, смотря на подошедшего. Перед ним стоял красноволосый мелкий, что, к слову, не присуще его породе, омежка-медведь в темно-зеленой форме. — Вы так давно не приходили. Я волновался, что с вами что-то случилось. — Козарто-кун? — осмотрев человека перед ним, Мукуро против воли улыбнулся. — И тебе здравствуй. И вправду давненько не виделись. — Ой, — омега покраснел и прикрыл рот ладошками. — Простите. Здравствуйте, — Энма поклонился. — Я как вас увидел, то забылся. Вы пришли навестить Блюбел-сан, да? К ней давно никто не приходил. Я думал уже и сам расчищать… — Да уж… Но обещаю! Буду приходить регулярно с этого момента, – шуточно, приставив ладонь ко лбу, отдал честь Мукуро. — Как ты сам-то, Козарто-кун? Как вижу, другую работу так и не нашел. — Нормально, — омега покраснел. — Мне тут нравится, в каком-то смысле. Лишний раз с людьми не контактировать. Тихо и спокойно… — Но с людьми все-таки стоит общаться, — Рокудо подмигнул, после чего задумчиво замолчал. — Слушай, а ведь и правда. Мы так давно не виделись. Может сходим в кафе? Поболтаем. Или у тебя работа еще? — Нет, моя смена еще вчера закончилась, — удивленно выдал Энма, но тут же дрогнув, засуетился. — Но, Рокудо-сан? Вы же к Блюбелл-сан пришли? А я вас отвлек. Вы простите, я… — Я, — перебил Козарто Мукуро, печально смотря на могилу. — Думаю, на сегодня мне воспоминаний достаточно. Или же ты просто не хочешь, Козарто-кун? Ты так и скажи. Я не буду настаивать. — Нет-нет, что вы, Рокудо-сан! — замахал руками Энма. — Мне приятно, что вы не забыли меня. Что хотите пообщаться. Просто… Ди-Спейд-сан сказал мне держатся от вас подальше… — Брат с тобой говорил? — удивился Рокудо, но после поджал губы. — Раз он так думает, то действительно. Лучше нам не разговаривать. До встречи, Козарто-кун, — Мукуро развернулся и в ускоренном темпе пошел вдоль могил, к выходу. — Но, — Энма сделал шаг за альфой, но вовремя себя одернул, останавливаясь. — Да… До свидания, Рокудо-сан. Удачи вам… Волк шел быстро, почти бежал. Раз брат увидел, что он представляет опасность для Энмы, то ему и правда лучше держатся подальше. Он не поверил тогда по поводу Блюбел и заплатил ее жизнью. Вернее ее жизнью и жизнью ребенка. Надо было послушать брата тогда. Во время уйти от омеги, а не продолжать плестись за ней хвостиком, все больше увлекая девушку. Тогда она бы не полюбила его. Тогда бы они так и остались друзьями. Их отношения бы не приобрели такую стадию и лиса бы не обзавелась жизнью, которую ее тело поддержать не могло. Тогда Блюбел бы не умерла после родов, а жила бы счастливо с альфой, подходящим ей. Не с истинным, а с самым обычным. Им двоим никогда не суждено было быть вместе. Рокудо Мукуро — истинный альфа, а Блюбел Тэн — самая обычная омега. Мукуро был помолвлен на истинной омеге Наги Хром, а Блюбел обещана богатому, но самому обычному альфе Джессо Бъякурану. И что, что они были парой? Мукуро спокойно мог разорвать их связь, ведь дворяне и крестьяне не должны быть вместе. Истинные наделены мощью рвать собственную связь, если они связаны с обычными. Тогда рано или поздно природа найдет им правильную пару. Но Рокудо никого не слушал, превращая свою с Блю связь в прочный канат, который обрезанный теперь вечно будет тащится за ним. Он не хочет вновь повторять то, что произошло. Он будет жить своей неправильной любовью вечно. Он больше не должен принимать кого-либо другого, ведь погубил одну душу. А если Ди-Спейд увидел в нем заинтересованность Энмой, пусть даже ту, которую пока не чувствовал и сам Мукуро, то, пожалуй, он поверит ему. Брат всегда чувствовал его как никто другой. Брат всегда хотел помочь. И сейчас лучше всего будет довериться и поступить как надо, как он должен. Не дать себе погубить еще одну жизнь из-за столь мелочной причины, как чувства.