Генерал Креста

Он всегда появляется неслышно. Входит через окно, когда Хакс стоит к нему спиной, а потом подносит к горлу острие клинка. Это своеобразный ритуал, отчет об очередном блестяще выполненном задании, и он неизменно повторяется каждый раз. Хакс замирает в чужих руках, чуть запрокидывает голову - и вдыхает знакомый запах: запах крови и металла. Тонкое лезвие касается алого креста на его груди. Всё началось именно так. Кайло Рен, лучший ассасин Братства, держал жизнь генерала Хакса на острие своего клинка и в тот миг впервые почувствовал, что его враг не боится умирать. Сам Кайло считает, что именно тогда, в ту секунду собственного изумления, панцирь уверенности в правоте ассасинов дал трещину. Рука дернулась, оставив на горле тамплиера длинную царапину, но рыжеволосый мужчина не дрогнул, продолжив всё так же смотреть в зеркало на того, кто стоял у него за спиной и чье лицо скрывалось в тени остроклювого капюшона. - Почему ты не боишься? Этот вопрос положил начало конца всего, чему учили Кайло на протяжении его жизни. "Почему ты не боишься?" - и стальные серые глаза смешливо вспыхнули в отражении зеркала. - Моя смерть ничего не значит, а моя жизнь ничего не стоит, ассасин, - голос убийственно спокоен, как будто это Кайло - жертва, а вовсе не генерал Хакс, правая рука магистра ордена Храма. - И я знаю, что говорить с тобой бессмысленно. Ты можешь убивать. А может быть, именно эти слова стали поворотными в судьбе Рена, потому что в глубине души вспыхнула странная детская обида. Как смеет этот человек, повинный в смертях сотен, если не тысяч, оставаться победителем перед лицом смерти? Рывок с поворотом - и Кайло впервые напрямую заглянул в чужие глаза. Сейчас он тоже так делает - раз за разом повторяет изученную схему - вот только уже давно не смотрит как на врага, а порывистым поцелуем впивается в губы. Лезвие щелкает, прячась под рукав, и за пояс Кайло обхватывают знакомые руки. Тогда он лишь сильнее вжал острие в открытое горло и хрипло выдохнул: - Ты лжешь. В серых глазах мелькнуло что-то, схожее с удивлением, когда незваный гость не нанес удар, а отступил на шаг назад, выпуская из цепкой хватки. Парадный багровый плащ слетел с плеч, открывая белоснежный мундир, и отблеск свечей медно блеснул на волосах, когда генерал Хакс плавно опустился в обитое бархатом кресло и движением затянутой в перчатку руки пригласил Кайло сесть напротив. Пламя делало алый крест на груди тамплиера похожим на кровь. В тот день ассасин впервые заговорил с врагом. И впервые пощадил, уйдя в окно черной тенью, разозленный меткими вопросами, на которые у него не было ответов. А еще в тот день он впервые соврал о том, что убил, потому на следующий вечер пришел вновь. И обнаружил, что его ждут. Хакс никогда не пытался вызвать охрану, не дергался нервно, если Кайло вдруг выпускал клинок - просто чтобы проверить реакцию - и всегда держался так, что ассасин невольно начал завидовать его самоуверенности. А Хакс не переставал с ним говорить. Небрежно ронять фразы, которые ставили под вопрос всё то, во что верил Кайло, разбавлять их длинными, но всегда логичными и ясными рассуждениями, в которых он мог начать спорить сам с собой. Много позже Кайло откроется, что Хакс вовсе не любитель много говорить. Но он так же узнает, что ничему Хакс не отдается так, как своему делу, в которое он верит сильнее, чем в любого бога. Сейчас Кайло не помнит, когда их встречи стали ему необходимы. Когда этот генерал, немногим старше его самого, занял все мысли, а слова, которые он говорил, укрепились как в сердце, так и в голове. Зато он кристально-ясно помнит тот день, когда стал для некогда своих предателем. Он долго к этому шел. Не спал ночами, думал больше, чем за всю свою жизнь, но постепенно пробуждавшийся разум не давал путей назад, молотком по наковальне стуча в висках: "Ты был не прав, ты был слеп, ты был слеп". В какой-то момент что-то внутри дало слом. Кайло вырезал многих. Некоторых - пока спали. Духу не хватило лишь на то, чтобы убить Наставника и только потому, что она была его матерью. Тогда Кайло пришел к Хаксу как всегда, через окно, старательно не оставляя за собой кровавых следов. Конечно, он не вышел из боя невредимым - а потому рухнул в еще чужие руки, безнадежно заливая кровью белоснежную ткань. Сейчас Рен наслаждается возможностью проводить по ней острием клинка. Почти ласково, без желания навредить, но с удовольствием ощущая, как поначалу вздрагивает генерал Хакс. Тамплиер не боится, замирает и пьет исходящую от лезвия опасность как дорогое вино. Возможно, когда-нибудь Кайло позволит себе коснуться сталью его обнаженного тела. Хакс никогда не показывает этого, но он доволен. Даже более чем. Мало кому из числа таких, как он, удавалось выжить после встречи с ассасином. А уж переманить на свою сторону... без лжи, без обещаний, силой одного только слова и Пониманием мира таким, какой он есть. Теперь Хакс видит в желтоватых глазах Кайло отсутствовавшую там ранее уверенность - и он спокоен. Быть может, за ним когда-нибудь придет другая тень, неся свою справедливость на острие клинка, быть может, она отправит его в Ад, который ему и положен и который он выбрал добровольно, потому что хватало сил. Но Кайло - останется. До него не дотянутся, и ему Хакс отдаст всё то, что имеет. Для этого надо всего лишь заставить себя говорить чуть больше, чем хочется и чем привык. А пока Кайло целует его в губы, сминает ладонями белоснежную ткань, и алый крест продолжает гореть так и не пролитой кровью.