Спутанные карты

В глаза бьет свет, и Тсунаеши стискивает крепче зубы: ему хочется сжать голову руками, чтобы хоть немного уменьшить сковавшую тисками боль, но стоит лишь дернуть руками и грудину пронзает холодом и болью, а глаза наполняются слезами. Омега свистяще выдохнул воздух сквозь зубы и проскреб по полу ногтями. Ему не хотелось открывать глаза так, как он был вполне уверен в том, что стоит лишь приподнять веки, как слизистую обожжет яркий свет. Савада старается повернуться в другую сторону, но вместо этого просто съезжает по стене, падая на бок и несильно ударяясь головой о что-то стоящее рядом. Пару минут пролежав без лишних движений омега все же приоткрыл глаза, которые против его ожиданий все же не опалило яркое солнце, бьющее своими лучами в небольшое окно под потолком. Тсунаеши тихо выдохнул и прошелся взглядом по помещению в котором оказался. Деревянные стены, множество шкафчиков и столиков, заполненных инструментами для всех нужд: секаторами, гаечными ключами, отвертками и многим другим. Мозг легко подкинул нужные воспоминания об этом месте. Это хранилище садовников. Омега помнил, как он с Реборном, Тимотео и Гокудерой посещал это место где-то полтора года назад, когда Девятый показывал ему потайные хранилища оружия, сейфы и подземную лабораторию. Там, у стены напротив, под полом как раз расположился третий вход в хранилище Вонголы. А когда он, собственно говоря, сюда перебрался? А как? Шатен пару раз лениво моргнул, бездумно глядя в стену напротив, и предпринял попытку вновь занять сидячее положение, в котором и очнулся. Тихо простонав и поднапрягшись, Савада все же оказался в более удобном и положении, но это ни капли не помогло и не облегчило его напряжения и странной неприязни. Тсунаеши чувствует довольно сильную боль, распространяющуюся по груди и, наверное, больше инстинктивно, чем желая того, опускает взгляд вниз. Левая сторона его груди покрыта толстым, сантиметра три-четыре, но идеально прозрачным с легким голубым отливом, слоем льда. Слегка неровным, бугристым, как склон скалы или какой-то камень, расположенный в воде вблизи берега. Рука невольно проходит по совсем не холодному на ощупь, но почти каменному по прочности материалу вверх, к шее, где у самого подбородка покрытие прерывается, но тут же возобновляется, замораживая часть щеки, скулу, висок и, наконец, огромную часть головы до затылка и правого виска, при это идиально очерчивая изгибы. Тсунаеши понимал, что подобное обновление, как бы странно это ни было, ни капли не стесняет его, словно заморозка с ним с рождения. Даже двигается омега так, как удобно при полной неподвижности некоторых участков его тела. И если бы не болезненные ощущения, парень возможно бы и не заметил этого. Вместе с осознанием подобной особенности приходит и понимание того, что юноша в принципе не испытывает эмоций или каких-то чувств. Ни страха. Ни злости. Абсолютно ни-че-го. Словно вместе с телом заморозились и какие-то участки мозга, что отвечают за все чувства. Его голова словно отпустила подобные «ненужные» особенности человеческого существа. Разум холоден, и омега теперь может судить обо всем не поддаваясь напору глупых эмоций. Сейчас в голове пробегают сотни правильных и действительно способных вывести его жизнь на новый, высший уровень решений, что он не принял в своей жизни. Столько выходов из совершенно разных ситуаций, что помогли бы остаться полностью невредимым, да в добавок и получить приз. Сколько же он упустил из-за жалости, доброты, порождающих неуверенность, а соответственно и глупость. Стоп! Тсунаеши хмуриться. Раньше мысли о убийстве и применении силы только для себя казались ему неправильными и аморальными. Почему? Это не принято обществом? Тсунаеши качает головой, отвечая самому себе. Общество построено на лицемерие, обмане, лжи, жадности и самоутверждении, изредка пресекаемыми совестью и теми извращенцами, что «любят» весь мир. Несмотря на то, что каждый не брезгует говорить о праведности и доброте для других, никто и никогда не жил полностью правильной жизнью. Может из-за того что он сам не принимал жестокость? Нет… Это тоже не так. Он обычный человек, что легко доказать той историей в Будущем. Он как и остальные может и хочет жить для себя. Он ведь и правда вряд ли бы пощадил Бьякурана, если бы кто-то просил об этом. Он был тогда возмущен тем, что Джессо позарился на его «благие намерения» и ненавидел того за то, что он пытался уничтожить его идеалы. Он ведь… Только «Хотел» быть праведным. И из-за этого так глупил, постоянно погрязая в трясине неприятностей. Сейчас же… Он не будет подчиняться и сделает все что бы помочь себе. Так ведь? В животе неприятно кольнуло, а голова взорвалась болью. Тсунаеши надрывно выдохнул, а лед на его теле треснул, отчего небольшая часть упала, освобождая несколько прядей волос. В голове тут же заструились посторонние, мешающие тому откровению, что произошло внутри него мысли и чувства, рука же легла на живот. Господи, да он же умудрился на эти минуты совсем позабыть о малыше и об опасности, в которой оказался! Омега с огромным усилием заставил себя встать на дрожащие ноги и, прижав руки к оледеневшей части тела прошел к углу помещения, привалившись к стене и выглядывая в окно на улицу. Там, среди деревьев и кустов то тут, то там сновали рядовые. И Тсунаеши был уверен, что все это сейчас происходит не из-за него. Чтобы весь особняк встал с ног на голову из-за одного сбежавшего мальчишки? Да нет… Это как минимум не правдоподобно. «Даже Алехандро не смог бы так разбередить Вонголу своим словом до такого состояния, — подумал омега, вжимаясь в стену, чтобы ненароком не попасться на глаза кому-либо. — Вонгола не настолько податлива». Омега осмотрел помещение окружившее его. Сарай садовника. Так вот где он находиться. Деревянные стены испещрены неровностями, а голые ноги уже в занозах от ужасных досок сваленных на полу и застилающих вид на каменный пол. Кроме того, стены завешаны и заставлены полками и шкафами, что в свою очередь хранят самые разные инструменты, что не поместились в кладовых. Тсунаеши видит секаторы, маленькие и большие гаечные ключи, ножи и даже довольно мощную электропилу. Возможно, он бы и взял что-то из этого, если бы не помнил о том, как именно познакомился с этим местом. В тот день он не был заложником поместья, а был одним из хозяев. Тимотео привел его сюда после долгого приема, проходившего в малом зале среди узкого круга дружеских семей. А после того как все разъехались Девятый решил ознакомить его, Тсунаеши, с его бушующими владениями. Под этим сарайчиком расположилось одно из запасных хранилищ оружия семьи. Длинные рамы, увешанные разнообразными пушками, ножами, кинжалами и ручными гранатами, а так же средствами защиты и даже парочкой, насколько он помнил, пламенных примочек. Может он найдет, что-то действительно полезное. Тсуна пошатываясь добрался до нужной стены и раздвинув какие-то банки, судя по наклейкам с удобрениями для цветов и цветущих деревьев, отвел в сторону панель, скрывающую приборную доску, что тут же подсветилась изнутри ярко-зеленым свечением. Буквы английского и итальянского алфавита, цифры и знаки. Код может быть любой комбинацией букв и цифр, с трех до сорока символов. Тсунаеши поджал губы, вглядываясь в алфавиты и не решаясь ввести ни единого символа. Он помнил код, что вводил Тимотео в тот день… Но разве может пароль не обновляться столько времени? Глубоко вдохнув носом и выдохнув через рот, шатен уверенно взглянул на приборную доску и застучал пальцами по панели. Короткое «Cielo Sublime X-10» и панель загорается синеватым цветом, оглашая пространство тихим, но звонки писком и открытием люка под навалом досок. Облегчено вздохнув и улыбнувшись краешками губ, омега упал на пол, больно ударяясь о доски коленями и, подтянувшись ближе к подвальному помещению, раздвинул ненужное больше прикрытие, тут же переступая на первую ступеньку лестницы, ведущей в белую, звукоизолированную комнату, хранящую в себе большинство запасов Вонголы. *** Прорвать оборону особняка Вонголы оказалось не просто. Но Вария не была бы Варией если бы их остановили жалкие шестерки даже сильнейшей в мире мафиозной семьи. Не даром Фуриозо-Скайрини был когда-то претендентом на пост Босса, ведь так, даже если в его крови и не было заложено подобных горделивости и упрямства, то приемный отец и репетиторы немало вложили в промывание мозгов и воспитание жесткости в нем. За это альфа не раз желал сказать «Спасибо» упрямому старику. — Леви, Бел, Лусурия, к восточному крылу. Зная принципы Вонголы первые отряды придут оттуда, — скомандовал Занзас, как только взрыв сокрушил ворота. — Мамон, Фран, найдите хранителей вонгольского мусора. Уверен в рядах этого болотного сброда затесались его настоящие шавки. Что делать знаете. Скуало, Кея, вы за подрывником к Тсунаеши. Прошло всего пара секунд, прежде чем хранители Тумана растворились в воздухе, а группа атаки скрылась среди деревьев. Единственные, кто отошел всего на пару метров были члены последней группы так, как Кея затормозил, крепко сжимая руки в кулаки. Занзас недовольно взглянул на строптивого хранителя и шагнул вперед, намереваясь поторопить ГДК Намимори, но тут же был остановлен. — Ты? — глянул на Босса Кея, обернувшись и явно не собираясь уходить без ответа. — Куда? Не жаждешь увидеть Зверька? — Если бы не жаждал — не оказался бы здесь столь быстро и необдуманно, подставляя всю семью под удар, — кривая, но не такая как обычно: не уверенная, а скорее болезненная ухмылка растянулась на губах мужчины. — Но не меньше я хочу разделаться со вторым ублюдком Емицу. Надо закончить все прежде, чем увидеть награду. Ничего не ответив на это, а лишь только слабо скривившись, как от боли, Хибари отвернулся, двигаясь дальше, нагоняя блондинов и скрываясь в тени раскидистых черных деревьев. Еще с минуту же стоя на месте, Скайрини шумно выдохнул и нацепив налицо маску надменности и насмешки зашагал вперед по главной дороге, прямиком к главному входу в особняк. Герою ведь нужно появляться красиво? Так? *** — Я… Я просто не могу поверить, — отчаянно шептал Гокудера, скатываясь вниз по стене и обхватывая себя руками за плечи. — Меня не было меньше суток… Часть коридора, а так же пара комнат были полностью разрушены, давая прямой обзор на улицу и нижний этаж, сохранившиеся же участки стен покрылись копотью. Единственным объектом, который, казалось бы, обошел огонь оказалась не такая уж и большая, но внушительная глыба прозрачнейшего с голубым отливом льда, в который был заточен молодой, замерший в испуге и шоке мужчина. «Настоящая „колыбель“, — оглядев каждую линию глыбы, заметил про себя Скуало. — Совсем не такая, как та в которую мелкий запечатал Занзаса на Конфликте». — Зато год до этого, без вас Зверек был счастлив. Да и до того, как стать «Наследником» тоже, — огрызнулся Хибари, неприязненно глядя на «побитого щенка», коим притворялся сейчас Хаято. — Вы появились, и на Тсунаеши навалилось столько ненужных проблем. Три года он мотался с этой гребанной Вонголой и почти привык… Но случилось непредвиденное происшествие в виде вполне себе ожидаемого пробуждения омежей сущности, и вы, как последние выродки дикарей напали на него. И, черт дери, до этого вы притворялись его ебаными «друзьями», «семьей». — Не притворялись, — промямлил Хаято. — Притворялись! — вспылил ГДК, с силой пнув подрывника ногой и заставляя упасть на бок. Гокудеро шикнул, хватаясь за живот, и забегал взглядом по пространству, ища пути к бегству. — В отличие от вас я не избиваю лежачих, — поморщился Кея. — Черт возьми! От вас одни проблемы. Когда мы найдем Тсунаеши, и вы сотрете себе колени, ползая у его ног и прося прощение, каждый из вас навсегда исчезнет из его жизни. — Решать будет Тсунаеши, — шепнул Хаято. — Он прости… — Он слишком невинен, чтобы наказать вас стояще преступлению, но не глуп, — ГДК скрестил руки на груди. — Он не простил. Может и сказал, чтобы не пытать вас чувством вины, но уж точно не простил. Но я. Я могу выплеснуть каждую частичку своей злости за то, что произошло. А поскольку здесь нет Ямамото и Сасагавы… Я просто убил бы тебя. За пару месяцев, будучи хранителем Варии я расправился с тремя ублюдками. И, работая с Белом, понял, что это не самое страшное, что можно сделать с человеком. Думаю, Тсунаеши пострадал от предательства даже больше… Кея усмехнулся, но вместо того, чтобы шагнуть ближе к блондину сделал шаг к спокойно наблюдающему за развернувшимся действом Дождю. Хаято затуманенным от страха взглядом наблюдал за спокойным разговором альф, не в силах встать или хотя бы вновь привести в норму свой слух. О чем говорят эти двое? Чего они хотят? Сейчас, когда все кончено, когда шанс вызволить омегу столь низок… Алехандро. Ведь именно он сейчас Десятый Босс Вонголы. Сильнейший для сильнейшей семьи. Но до этого это был Тсунаеши. К тому же… Разве не он победил Занзаса на Конфликте Колец? Разве не он победил сбежавшего преступника Рокудо Мукуро, а после принял в семью? Разве не он смог исправить будущее, два раза переборов смертельные удары и уничтожив монстра по имени Джессо Бьякуран? Разве не он при первой их встрече спас его, Хаято, от собственной глупости? «Жаль, что не истребил и уродскую гордость», — Гокудера поджал губы. Гокудера поднял рассеянный взгляд вверх, вновь глядя на двух варийцев, что быстро спускались на нижний этаж по обломкам, и постарался встать, но встретившись с брезгливым выражением Суперби, вновь упал на пол, лишь слегка подтягиваясь вверх и опираясь на стену. Ему все равно не будут рады… Альфа крепче зажал в кулаке снова заалевшую и промокшую рубашку. Да и вряд ли он дойдет. Кея недолго задержал взгляд на глупо улыбающемся Урагане, что уже совершенно расслабленно прикрыл веки, видимо, окончательно сдаваясь в своем упрямстве. Хибари фыркнул и спрыгнул на пол, слегка пошатнувшись от боли прострелившей ногу и цыкнув сквозь зубы. Им предстоял долгий путь по улице, и то, что он мог повредить ногу совсем не способствовало послаблению общего напряжения. — В норме? — коротко спросил Скуало перелезая через полуразрушенную стену на улицу. Кея встрепенулся и поспешил последовать за своим напарником. — Я в полной норме, — кинул он, махнув рукой. Им еще много нужно сделать, не время думать о чем-то подобном. — Пойдем. — Думаю, стоит проверить здания поблизости и внутренний двор, — Скуало очертил рукой дугу, указывая на поросший крупными деревьями и пышными кустами двор. — Насколько я знаю, ближайшее помещение — это первая кладовая. Старое здание. Его собирались снести, но Девятый постоянно это откладывал. Хибари кивнул и, поправив спрятанные под форменным пиджаком тонфа, легким хромым бегом направился к кромке леса. Несколько метров, около трех сотен шагов и пять вонгольских охранников, отправленных во временное забытье. И вот они стоят перед немного накрененным каменным зданьицем, совершенно неподходящем общему богатому и ухоженному стилю, сопровождающему каждую деталь особняка. Вернее почти каждую, как видели сейчас альфы. Скуало толкнул тяжелую металлическую дверь, что откылась с неприятным скрежетом, и хранители Варии прошли в помещение. *** Тсунаеши взбежал вверх по лестнице, тут же падая на колени у спуска и прикрывая люк досками, после чего быстро подскочил, закрывая панель кода и прикрывая ее банками удобрений, что стояли на полке. Покрепче перехватив девятимиллиметровый Px4 Storm Compact Berett’ы, что единственным лег в руку более или менее удобно, Тсунаеши поправил слишком широкий пояс, что он нашел на складе, и огладил вторую кобуру с более мелкой моделью пистолета той же фирмы, взятой прозапас. Оглядев помещение и убедившись, что ничего не видно, омега было дернулся к двери, как услышал тихий шум откуда-то с улицы. Замерев на месте, Савада крепче сжал оружие и зашарил взглядом вокруг. Бочка! Точно! Сорвавшись с места, Тсунаеши быстро шмыгнул к двухъярусному столу, загороженный большой грязно-зеленой бочкой наполненной какой-то вонючей буро-черной жижей. Отодвинув покрытые коричневатой ржавчиной ящики и ножницы, парень пригнувшись прошмыгнул под стол, плотно прижавшись боком к неровной стене и спиной к бочке. Дверь позади со скрежетом открылись, а после последовали и глухой топот тяжелых шагов. Тсунаеши внимательно вслушивался в скрипучие звуки, раздававшиеся при каждом шаге вошедшего, все больше и больше сжимаясь в плотный комок. Скрип, еще один. Омега старается дышать как можно тише, а палец правой руки ложиться на курок: даже если он и не сможет убить (что будет правильно, ведь не ему решать, кому умереть, а кому спастись и жить дальше) — выстрелить в ногу ему ничего не помешает. Скрип, еще один. Все затихает. Омега сидит бездвижно с минуту, а в помещении царит полная тишина: ни шагов, ни скрипов, ни дыхания, ни даже биения сердца. Страшно. Тсунаеши было до безумия страшно. Омега бы уверен, что та влага, что узкими струйками катится по его лицу и шее — это пот, а не вода, в которую превращался лед, таявший на нем. Тело била крупная, нечастая дрожь: скорее не сотрясающая, а с силой дергающая тело. Он не хотел возвращаться. Он не хотел вновь видеть отвратительное лицо Алехандро. Он хотел вернуться домой… — Наконец! — раздался радостный голос совсем рядом. Тсунаеши обмер, а все внутри скрутило в тугой узел от страха и неожиданности. — Я думал, что мы тебя не отыщем! Омега медленно обернулся, плывущим взглядом глядя на обладателя столь знакомого голоса. По щеке скатилась невольная слеза, а губы вытянулись в дрожащую счастливую улыбку. Пистолет выпал из рук, и Дечимо кинулся вперед, руками обнимая человека перед собой и прижимаясь к широкой гуди. Из горла все с новой силой вырывались всхлипы и негромкие рыдания, а слезы пропитывали темную рубашку спасителя. — О, Ками, как же я счастлив… Ты не представляешь, как мне было страшно, — лихорадочно шептал подросток, чувствуя легкие поглаживающие движения чужой ладони по голове. — Я тоже… Я тоже. Но нам надо спешить, — омегу отстранили от теплого тела. — Нас ждут остальные. — Вария? — улыбка Тсунаеши стала еще шире. — Они все здесь? — кивок, и брюнет встал на ноги. — Ками! — Пойдем? — Тсунаеши ухватившись за протянутую руку и подобрав свое оружие, тоже поспешил подняться. — Конечно, — Тсунаеши, расслабленно кивнул. — Это ведь Хибари-сан организовал? Из-за записки, да? — собеседник лишь загадочно улыбнулся, потянув омегу за собой на выход. — Мукуро-кун?