Вальяжно раскинувшись на кресле, Алехандро с сомнением оглядывал уставленный едой стол и с каждой секундой его взгляд все больше мрачнел, а губы кривились. Он, конечно просил приготовить как можно больше всего, но повар явно погорячился с таким количеством, а тем более калорийностью еды. Особенно тяжело было смотреть на домашнюю пиццу на толстом тесте, усыпанную мясом и колбасами.
"Такими темпами Тсунаеши еще больше поправиться — никакая диета не поможет," — альфа потер шею, искренне считая, что его мысли верны и правильны, и омега действительно излишне полон, чтобы быть идеалом супруга для Вонголы.
Алехандро задумчиво закусил ноготь большого пальца, со злостью пропиливая его зубами и портя идеальный маникюр, сделанный часом ранее мастером. Мужчина впервые не был уверен в том, что его план увенчается успехом. Ему казалось, что случиться что-то что сорвет его задумку.
В дверь тем временем раздался тихий стук, от которого мужчина тут же вскочил на ноги, переводя затуманенный взгляд на ручку, так и не дернувшуюся даже спустя минуту. Альфа прокашлялся в кулак и принял наиболее спокойный для себя в данную минуту вид, проходя ближе к двери.
— Проходи, — все же секундно сорвавшимся голосом кинул Вонгола, растянув губы в привычной улыбке.
Дверь медленно отворилась, показывая, стоящего по ту сторону Гокудеру. Алехандро уже почти зарычал, как заметил, стоящего за хранителем омегу и почувствовал тягучий аромат ванильного пирожного, вновь растягивая губы в неприятную улыбку. И как он забыл, что именно Подрывник должен привести Тсунаеши сюда?
— Можешь идти, Хаято, — кинув на старшего подростка прожигающий взгляд проговорил мужчина и вновь посмотрел на Саваду. — Не стесняйся, мой милый Тсунаеши. Проходи.
Хаято быстро развернулся, кинув незаметный, сожалеющий взгляд на бывшего друга и быстрым шагом кинулся проч, стараясь даже не думать о том, что может случится с маленьким Небом. Тсунаеши же тяжело сглотнув какую-то вязкую и горькую слюну нервно улыбнулся, делая первый шаг в комнату.
Пока омега боязливо проходил в помещение, стараясь взять себя в руки и успокоиться, Вонгола придирчиво осматривал его внешний вид. Бледно-зеленые брюки плотно облегали бедра юноши и легко стелились по голени до пят, разрезанные с внешней стороны и скрепленные на щиколотке и колене небольшими золотыми скобами. На плотную ярко-лазурную рубашку, открывающую всю шею, а так же грудь где-то до середины, был надет белый с золотыми пуговицами и огранками пиджак с высоким воротником и длинным подолом, прикрывающим бедра. Завершали весь костюм почти женские ботинки на высокой шпильке, явно не доставляющие юноше удобства, а также тяжелое колье и кольца с небольшими камнями.
Оторвавшись от рассматривания своей жертвы, мужчина прошел к столу, галантно отодвигая стул и бессловесно предлагая Тсунаеши присесть, чем тот тут же воспользовался, морщась от боли, что причиняли ему туфли. Алехандро пододвинул стул омеги ближе к столу и прошел к своему месту, левее от самого Тсунаеши.
— Ты великолепно выглядишь,Тсуна, — сделал комплимент скорее себе мужчина, с некив восторгом осматривая побледневшего без солнца почти до болезненного оттенка кожу и высветленное пудрой лицо с контрастно-алой помадой на губах. — Тебе нравятся драгоценности?
Тсунаеши вздрогнул от неожиданно зазвучавшего голоса и повернулся к альфе, глядя на того немного испуганно и загнанно. Рука невольно коснулась тяжелого колье, давившего на шею, и омега пару секунд бездумно поводил пальцами по холодной глади ярко-зеленого камня.
— Да, — совершенно бесчувственно почти прошептал парень, опуская руку и отводя взгляд от лица альфы. — Они очень красивы...
— Нет, — с заискивающей улыбкой проговорил Вонгола, придвигаясь ближе к омеге. — Я имею в виду вообще. Ты любишь украшения? Я могу подарить тебе множество всего того, что ты только захочешь.
В груди юноши все похолодело, он просто не мог отвести взгляд от собственных рук, лежащих на коленях. Слова мужчины просто приводили в оцепенение и замешательство. При первой встрече он бы никогда не подумал, что этот статный мужчина может так нагло и бесстыдно предлагать подобный подкуп...
— Я... — начал омега сорвавшимся голосом, когда на глаза навернулись слезы. — Нет... Я не люблю подобные безделушки... Мне не нужно ничего подобного, — омега мотнул головой, но тут же был остановлен настойчивой рукой мужчины, схватившей его за подбородок.
— Не стоит так мотать головой. Твоя прическа может растрепаться, — грубовато кинул альфа, выпуская подбородок юноши из своих рук и вновь напуская на лицо доброе выражение. — Не против если я включу музыку?
Тсунаеши качнул головой выпрямился. Надо показать себя в более или менее достойном свете, он не должен так сильно позориться... И позорить Занзаса. Тсунаеши должен доказать, что партнеров главы Варии был достойный омега, что он, Тсуна, не безнадежный дурак и трус.
— Да, — проговорил он выравняв голос и растянув губы в приветливой улыбке. - Если вам кажется, что она нужна, то, конечно включайте.
Алехандро нахмурился и, взяв со стола пульт, не глядя, нажал на кнопку, включая расположенную в углу аудио систему. Из динамиков сразу полилась спокойная мелодия, и мужчина косо глянул на неожиданно переменившегося омегу, что резко приобрел все не наблюдавшиеся в нем раньше дипломатично-уверенные качества, свойственные пусть и не омегам, но людям его круга.
Юноша как будто слегка вырос и вытянулся, черты его лица выровнялись: пропала былая затравленность, но появилась уверенность в себе и некая достаточность. А когда запах юноши стал более резким, а хвост сильнее распушился, Вонголе и вовсе захотелось взвыть: он думал, что мальчишка предельно податлив и труслив, но сейчас в нем прорезались качества, явно намекающие на былую подготовку к посту. Парень пытался в какой-то степени давить на Алехандро, и, не будь на омеге блокатора пламени, у него бы наверное даже получилось.
Омега легко повернулся к столу, хватая нужные приборы и подцепляя лапшу из общей посуды и перекладывая в свою тарелку, а после доливая в тарелку немного сливочного соуса и подкладывая морской коктейль. Тсунаеши не мог поддержать достойный разговор с неприятным себе альфой и поэтому решил занять рот едой.
— Знаешь, — задумчиво протянул Алехандро, удовлетворенно наблюдая за тем, как Дечимо отпивает немного вина, налитого им самим чуть ранее, из бокала. — А ведь я давно хотел спросить. Как мне тебя называть? Тсунаеши или может быть все же Имаеши?
Тсунаеши закашлялся, подавившись горьковатым напиткам, и еле удержался от того, чтобы вновь зажаться.
— Думаю, Тсунаеши будет уместнее, — спокойно, как только возможно, произнес омега, бросая мимолетный взгляд на мужчину. — Дон.
— Ха! — не сдержал удивленного выдоха Вонгола. Не думал он, что все в конце-концов обернется подобной активизацией выдресерованного мафиози внутри Тсунаеши. И Алехандро это определенно не нравилось.
***
Диего был почти в отчаяние от изменившегося отношения Лусурии. Хотя не прошло и нескольких дней, он уже чувствовал всю степень своего одиночества, и готов был на многое чтобы вернуть расположения без любовника. И пусть Локсар не проявлял неприязни, как таковой, но одно его бесчувствие по отношению к молодому рядовому, доводило до нервной дрожи конечностей.
— О чем ты думаешь, Дико? — раздался интимный шепот почти у самого уха.
Альфа подскочил на ноги и отпрыгнул в сторону от говорившего, уже готовясь к защите от нападения, но тут же выпрямился, когда, наконец, рассмотрел стоящего перед ним человека. Руки вновь нервно затряслись, стоило даже немного расслабиться и Диего еле сдерживая свою злость посмотрел на пришедшего.
— Мукуро-сама, — приветственно кивнул Ланчие. — Вы что-то хотели от меня?
— Да, — привычно ухмыльнувшись протянул Рокудо. — Сегодня я ухожу. Я поддержал легенду столько сколько было нужно, чтобы меня не ни в чем заподозрили, и теперь могу вернуться к Наги и Тсунаеши. Думаю, не стоит оставлять все там без присмотра. Без меня лже-наследничек может слишком зарваться.
— Хорошо, — кивнул Ланчие, сжав челюсти. — Я... Рад, что смог выплатить долг.
— Ку-фу-фу, эгоист-Дико-чан, — Рокудо положил ладонь на плечо бывшего омеги. — Знаешь... Ты бы отлично вписался в нашу команду. Твоя сила достойна уважения и очень бы пригодилась нам в будущем. Ты все еще не передумал?
— Нет, Мукуро-сама. Я признателен за все, но... Я хочу более спокойной жизни, чем посвящение своего существования уничтожению мафии и нынешнего строя нашего общества. Я останусь в стороне.
— Когда-нибудь тебе придется либо принять нашу сторону, либо сдохнуть среди мафии, — хмыкнул Мукуро, отводя руку. — Удачи, милый Дико. До встречи.
— Я предпочту сказать: "Прощай", — Диего улыбнулся и скосил взгляд на ухмыляющегося преступника, уже утерявшего четкие черты.
— Не думаю, что это возможно, — Рокудо полностью растворился в темной дымке, оставляя альфу в полном одиночестве.
***
Бельфегор скучающие распластался на кровати, поигрывая пальцами с серебряным стилетом, и вдыхая полной грудью смешанный запах, пропитавший уже всю комнату, отделанную в не совсем удобных сине-черных тонах.
Кавалини просто помирал от скуки, несмотря на то, что наполнял каждый свой день приключениями. Его не плохо веселили перепалки хранителей Грозы и Дождя, но даже этого было не достаточно. С тех пор как две недели назад его перестали высылать на миссии, омега готов был лезть на стену от безделья. И из-за чего? Из-за жалкого сбоя в распорядке течек.
Глупо и скучно.
Бел сдул челку с глаз и легким движением руки кинул стилет в картину, висящую на стене, попав прямо в центр небольшого дупла выколотого в дубе, растущего посреди цветущей поляны. На губах даже не появилась привычная улыбка, а из груди вырвался тихий усталый вздох.
— Прекрати портить мои картины! — шикнул Скуало, сидящий на кресле у стола, стоящего в середине помещения, перелистывая страницу толстой книги французского писателя с звучным названием "Энциклопедия относительного и абсолютного знания"*.
— Скучно, — протянул Кавалини, переваливаясь на другой бок.
— Это не повод швырять свои ножички в предметы искусства, — и кто бы мог подумать, что Капитан семьи наемников столь трепетно относится к художественным произведениям? — Харе ныть. Пошел бы — потренировался.
— Ши-ши-ши, — скорее для вида оскалился омега, прижав уши к голове, выставляя руку вверх и разглядывая ладонь через челку. — А что если я залетный? От Леви? Может поэтому течка не началась в срок. И не начнется
Суперби нервно скрипнул зубами и опрокинул книгу на стол, шумно закрывая ее и вставая с места. За пару шагов преодолев расстояние до кровати и встречаясь со взглядом любовника. Бел смотрел на альфу с нескрываемым интересом, пусть и скорее научным.
— Я. Не отпущу. Тебя, — с паузами через каждое слово проговорил Суперби Скуало. — Мне все равно на этого электропроводящего дебила. Даже будь ты беременным, этот ребенок будет моим. Только моим и твоим. Понял?
— Ши-ши-ши, — рассмеялся Бельфегор. — Так забавно. Леви сказал мне тоже самое. Идиоты чувствуют друг друга, не так ли?
Скуало шикнул и нагнулся, впиваясь в губы блондина собственническим поцелуем, что окончательно прервется только спустя несколько минут вошедшим в комнату хранителем Грозы Варии.
***
Все тело окутывал жар и вместе с тем постоянно его касалось потоками холодного воздуха. Каждое движение сопровождалось нервными табунами мурашек и дрожью по всему телу и болезненными импульсами в животе и поясницы. Перед глазами стояла пелена, не позволяющая рассмотреть хоть что-то, а запахи проникающие в нос со вместе с воздухом во время вдоха приносил лишь еще более неприятные и лишающие разума ощущения.
Из груди Тсунаеши вырвался судорожный вздох, стоило ему почувствовать горячую ладонь, проникнувшую под рубашку, на своем животе. Савада пытался хоть как-то сфокусировать взгляд, но получалось из рук вон плохо и юноше оставалось лишь легко вертеть головой, словно слепому котенку, и сжимать ослабшими пальцами скользкую поверхность простыни.
В очередной раз судорожно вдохнув воздух, омега вздрогнул и тихо захныкал от пробравшей его дрожи. Аромат кофе, помутненный чем-то неприятным и гадким, почти разрывал сердце изнутри. По щекам прочертили дорожки пара слезинок и омега, еле ворочая заплетающимся языком, прошептал единственное возможное слово, что занимало все мысли.
— Занзас-сан...
— Как же жаль, что ты не прошептал сейчас мое имя, — чужая рука грубо ущипнула кожу на животе, болезненно провернув ее. Омега распахнул глаза, все еще ничего не видя перед собой, но сразу же пытаясь вырваться. — Нет-нет, Тсунаеши. Успокойся. Обещаю, что постараюсь не причинить тебе лишней боли.
— Что... Что вы делаете? Что вы сделали? — судорожно зашептал Тсунаеши, пытаясь оттолкнуть от себя альфу, чей запах становился все отчетливее. Неприкрытые сейчас духами, кровь и порох начали отрезвлять, но сознание возвращалось с трудом.
— Не переживай так, — с насмешкой бросил Алехандро, гладя, как глаза его безвольной жертвы медленно наполняются осознанностью, а вместе с тем и не наигранным ужасом. — Расслабься и получай удовольствие, милый.
— Хватит! Отпустите! Что вы со мной сделали?! — истерично завизжал омега, все больше обретая власть над своим телом, и прикладывая все больше усилий, чтобы вырваться из хватки Вонголы.
— Ну-ну, — наслаждаясь беспомощностью парня, Алехандро схватил его запястья, заводя руки тому за голову. — Это всего лишь слабый наркотик с афродизиаком. Я обо всем позаботился, малыш. Тебе понравится.
Альфа впился в чужие губы, срывая с губ омеги истерический полу-крик. Тсунаеши затрепыхался под тяжелым телом своего возможного насильника, пытаясь дать хоть какой-то отпор и вырваться из неприятных объятий.
Полностью сфокусировав зрение на надменном лице, Савада сжал зубы, до крови прокусывая губу Вонголы, что тут же с тихим змеиным шипением отпрянул от лица юноши, почти до хруста сжимая тонкие запястья тяжело дышащего юноши.
— Пустите! — юноша вывернулся, почти повернувшись боком к альфе и со всей возможной под действием веществ силой брыкнулся ногами, попадая, видимо, как раз куда надо, так как Алехандро вскрикнул и инстинктивно отдернул руку, сжимающую до этого руки юноши.
Тсунаеши тут же подорвался с места, вскакивая на слабые ноги, что тут же подогнулись, заставляя юношу больно разбить коленку о твердый пол. Не став задерживаться на том чтобы придти в себя, омега оттолкнулся ногами, рванув вперед, но тут же был остановлен рукой, схватившей его хвост и потянувшей его назад. Из груди Савады вырвался болезненный крик, но он все равно продолжал упорно рваться вперед, не сдерживая даже побежавших по лицу, скривленном в гримасе безнадежного страха, слез.
Рыкнув, Вонгола сильнее рванул пятую конечность Дечимо на себя, заставляя того взвыть и повалиться назад, почти обездвиженного из-за всех ощущений. На шею юноши тут же легла тяжелая рука с силой сжимая и вдавливая некоторые элементы колье, покрытого зазубринами и острыми частями в тонкую кожу, из-за чего вскоре между пальцев Алехандро проступила кровь.
— Я же хотел сделать все ласково, — лицо Вонголы изменилось, оставаясь даже в каком-то смысле красивым, но вместе с тем по-маньячи сумасшедшим.
Савада впился пальцами в предплечье мужчины, царапая и пытаясь отстранить мешающий дыханию предмет. Глаза юноши зашарили по комнате, пытаясь найти хоть что-то, что поспособствовало его спасению, и вскоре отстранил одну из рук от запястья мужчины, протягивая ее к лампе стоящей рядом с кроватью.
— Хв... Хватит, — прохрипел он, вновь хватаясь за предплечье мужчины, понимая, что до нужного предмета не дотянется. Все внутри головы как будто сгорало изнутри, а лицо немело. В груди же уже ужасно болело, словно все органы передавило тяжелыми гирями, а вдобавок и набило ватой или пылью. — Умоляю...
Давление совершенно неожиданно, когда парень уже готов был потерять сознание, исчезло и в грудь резким потоком хлынул такой нужный кислород. Тсунаеши выгнуло дугой на постели, а из горла вырвался болезненный надрывный кашель. Голову сковало ужасной болью, и гибридное Небо свернулся на постели в позе эмбриона, боясь даже поднять взгляд на возвышающегося над ним альфу.
— Гребаная сука, — сплюнул кровь на белую простынь Вонгола, вставая на ноги у кровати и рассматривая отчаянно цепляющегося за жизнь юношу. — Как, блядь, мозгов хватило?! Теперь ты будешь лежать смирно?
Омега, находясь почти в бесчувственном состоянии, закивал, сильно зажмуривая горящие от боли и слез глаза, тут же чувствуя сильные руки разгибающие его и прижимая к кровати уже без прежней наигранной нежности. Альфа жестко сорвал пуговицы рубашки, оголяя грудь рыдающего Наследника, и жестким движением прошелся по туловищу омеги до пояса брюк, быстрым движением расстегивая пуговицу.
Стоило Вонголе стянуть с него брюки, как Тсунаеши и вовсе завыл от отвращения ко всему происходящему. Альфа стащил брюки до колена и потянул короткие трусы, оголяя пах Савады и тут же разводя тонкие ноги на сколько это было возможно. Пальца огладили внутреннюю сторону бедра омеги и в следующие мгновение мужчина уже согнул ноги японца в коленях, проникая пальцами меж ягодиц.
Тсунаеши выгнулся, пытаясь избежать проникновения пальцев в себя, но уже через секунду зажмурился от отвращения и болезненных ощущений в совсем не выделяющей смазки дырочке. Алехандро несколько секунд помассировал отверстие жертвы и присоединил к первому пальцу второй.
Тсунаеши замер в положении, похожем на мостик, почти завороженно глядя на ту самую лампу из толстого стекла, и уже в следующую секунду, не особо думая о возможных последствиях, толкнулся вверх, и схватил светильник руками, коротким движением разбивая ее о угол кровати. Небо зажался в угол кровати и прижал уши к голове, направляя один из особо острых и крупных осколков на мужчину, даже не особо замечая, как по ладони потекла кровь, когда осколок прорезал кожу.
— Не... Не трогай меня, — поскулил Савада, пытаясь сдержать дрожь в руках, по которым струились аллые капли, пропитывающие рукава кофты.
— Ты не сможешь причинить мне вреда. Даже имея оружие, ты не убьешь меня, — на лице мужчины появилась ухмылка, и он подался вперед, никак не ожидая никаких действий со стороны юноши.
Тсунаеши с тихим всхлипом бросился вперед на альфу, замахиваясь осколком и вонзая тот куда-то в голову нападающего, и тут же вскочил с кровати, отходя к стене и забиваясь в самый угол комнаты. Альфа взвыл, вырывая стекло из своей щеки и сразу закрывая разорванное лицо рукой.
Взбешенный взгляд зеленых глаз метнулся в сторону парня, уже обещая скорую расправу, но вместо нападение на испуганного до чертиков парня, бросился к двери, вылетая из комнаты и оставляя парня в одиночестве в темной, не имеющей освещения комнате.
***
В будке охраны главного входа в особняк Варии царила скука. Два крупных альфы, лениво перекидывались короткими репликами, кидая на стол очередную карту и слушали ритмичную песню известной американской певицы из динамиков довольно неплохой стереосистемы. Стены уже не давили на пару рядовых, как в первый день их пребывание в бытовке, но все равно сидеть в данном месте было довольно неудобно, а главное скучно.
Старший из двоих скинул на стол очередную карту, случайно промахнулся, и та, проплыв пару сантиметров по столешнице, плавно пролетела куда-то под стол. Выматерившись сквозь зубы, мужчина отодвинув стул, наклонился, почти наполовину залезая под стол, и тут же шарахнулся об столешницу головой, когда в помещении раздался громкий звон динамика домофона.
Шипя себе под нос ругательства, альфа выбрался из под стола и, скинув карту на стол, нажал на кнопку приема.
На небольшом экране компьютера, стоящем между телевизором и микроволновкой, тут же высветилось изображение двух довольно симпатичных особей слабого пола. Омеги тихо переругивались, словно и не нажимали только что на звонок в двери одного из самых зловещих особняков Италии, но даже не вздрогнули, когда обозленный альфа рявкнул в динамик.
— Кто!? — мужчина потер затылок и зло посмотрел на хихикающего за столом более молодого напарника.
— О! — синеволосый омега тут же оторвался от друга, поворачиваясь к камере лицом, чем не мало удивил мужчину. Парниша не в первый раз ходил в особняки мафии, раз уже знал где прячутся настоящие, а не муляжный камеры. — Нас попросили передать это, - омега порылся в сумке и с победным видом выудил оттуда белый лист, сложенный в несколько раз. — Для Хибари Кеи.
— Рей, разузнай, — быстро кинул мужчина, прикрыв рукой микрофон, после чего вновь убрал руку. — Что там?
— А что сам не видишь?! — гаркнул омега, тряхнув бумажкой. — Письмо! Активней давай! Мне еще к Крампо ехать!
Мужчина смерил омегу оценивающим взглядом и хмыкнул, переведя взгляд на напарника.
— Да, дон. Он определенно сказал, что к вам. У нас больше и нет японцев в семье. У него письмо, дон — говорил тем временем Рей с небольшими остановками. На несколько секунд он замолчал, слушая Кею, после чего повернулся к напарнику. — От кого, Клэй?
— От кого? — повторил вопрос младшего мужчина.
— С, — парень переглянулся со второй омегой, что уже и продолжила более тонким и писклявым голосом.
— Тсунаеши Савады.
Рей быстро назвал имя отправителя Хибари и уже в следующую секунду положил трубку телефона на стол, кивая напарнику.
— Ждите. Сейчас он выйдет, — легко сообщил Клэй.
***
Тсунаеши сидел на холодном полу, сверля дверь неосмысленным взглядом и нервно раскачивался вперед-назад. Взгляд карих с расширенными зрачками почти на всю радужку глаз неохотно скользил по гладкой поверхности закрытой темной, лакированной двери, а руки периодически сильнее сжимали острый осколок, уже полностью заляпанный кровавыми разводами, что подобрал омега с пола несколькими часами ранее.
Ручка двери слабо дернулась, и Савада, вздрогнув, сосредоточил всего себя на защите и еще плотнее вжался в угол, сильнее сжимая в ладонях кусок стекла, от чего кровь из разрезов потекла с новой силой. Руки саднило, раны горели и скорее всего немного стекла, раскрошившись попало в порезы, но омега не мог позволить себе выпустить единственное оружие из рук.
Пару минут в комнате еще царила почти мертвецкая тишина, разрушаемая лишь быстрым дыханием и болезненно-медленным биением сердца Дечимо. Но спустя какое-то время с другой стороны стены послышались тихие шаги, а в дальнейшем и мучительно медленный и долгий скрежет в замочной скважине, после чего, наконец, дверь все же отворилась. Сердце юноши пропустило несколько ударов и забилось с новой силой - юноше даже показалось, что оно бьется уже не в груди а в голове.
— Тсунаеши? — полушепотом произнес звонкий обычно голос, и в комнату опасливо просунулась седая голова.
Савада, поняв, что это не Вонгола, невольно расслабился, опуская руки на пол и расслабляясь. Карие глаза без особого интереса следили за взволнованным лицом уже полностью проникшего в помещение Хаято, и с губ омеги сорвался лишь дрожащий вздох.
— Тсунаеши, — повторил Ураган, шаря зеленным глазами по темному помещению. — Боже! Тсунаеши!
Заметив сидящего в углу омегу, Гокудедера тут же бросился в его сторону, останавливаясь лишь в паре шагов от парня. Присев рядом на корточки и тихо что-то бубня себе под нос, альфа растерянный и почти испуганный, дрожащими от волнения руками вытянул из кармана хлопковый платок и, откинув осколок в сторону прикрыл ладони юноши.
— Зачем? — хрипло безучастно спросил владелец гибридного Неба. Хаято вскинул взволнованный взгляд на лицо юноши и нервно улыбнулся, не собираясь отвечать. — Зачем все это? Зачем мне это, если я либо сдохну здесь, либо стану украшением ублюдка Вонголы?
— Нет, — замотал головой Хаято. — Нет-нет-нет. Я не позволю. Я поэтому здесь, — альфа поднялся на ноги и аккуратно потянул юношу за предплечья вверх. — Давай, Тсунаеши. Вставай.
Савада, еле сдержав стон от боли в руках, поднялся на ноги и пошатнувшись, сделал пару шагов вперед, чтобы удержать равновесие. Хаято терпеливо дождался, пока парень немного привыкнет, попутно хмуро оглядывая разорванную рубашку и синяки на шее и груди, и сделал несколько шагов в сторону двери, направляя Тсунаеши за собой. Удостоверившись, что омега может идти, Ураган кивнул и развернулся, перехватывая одну из рук омеги и утягивая того с собой к двери.
Аккуратно выглянув за дверь, Гокудера кивнул сам себе, и быстро преодолел второе помещение, выскакивая вместе с юношей в коридор, стены которого были обиты металлическими пластинами. Повернувшись к шатену, Хаято ободряюще обернулся и потянул его за собой дальше по, кажется, бесконечным коридорам.
Они шли долго. Почти четверть часа по однообразным, отличным лишь в начале пути ходам, стены которых были обклеены малиновыми с какими-то узорами обоями, а пол вымощен красивым каким-то золотистым паркетом. Если не приглядываться к деталям интерьера, в виде рисунков на вазах или отдельных изюминок той или иной картины, в подобном месте можно было легко заблудиться.
Остановились беглецы лишь через тридцать с лишним минут у крутой лестницы.
— Мы сейчас на третьем этаже. Помнишь самый короткий путь, чтобы добраться до крыши? — тихо спросил Гокудера, на что Тсунаеши лишь согласно кивнул. — Замечательно, — Хаято кивнул и, развернувшись к омеге заключил его в объятья, легко стерпев болезненный удар в солнечное сплетение от сопротивляющегося юноши. — Я не могу просить прощение за то, что произошло тогда, в Японии. Я не помню, что сделал, но и те отрывки, что иногда все же подкидывает мне память... Заставляют ненавидеть себя. Я просто... Просто хочу надеяться, что ты не будешь меня ненавидеть.
— Я не ненавижу, — тихо промямлил Тсунаеши.
— Спасибо, — кивнул Гокудера и отстранился, выпуская шатена. — Мы разобрались с охраной на верхних этажах и оставили области лестниц и пути до них без надсмотра. Не сворачивай с пути. На крыше, я оставил подвесную лестницу. Расположил там, где на стене нет окон, так что постарайся развернуть ее именно на том месте, где она лежит. На улице тебя будет ждать Ямамото. Он отвезет тебя к Шамалу, где ты сможешь временно перекантоваться до твоего рейса в Японию. Он будет через четыре дня. Никому не звони, не сообщай о том где ты находишься, пока не вернешься в Намимори... Понял, Дечимо?
— Я уже давно не твой Дечимо, — Тсунаеши благодарно улыбнулся. — Спасибо, Гокудера-кун.
— Не за что, — Хаято растянул губы в болезненной улыбке. — Надеюсь увидимся... И с тобой и с ним, — альфа кивнул на живот Савады, вызывая у того удивленно-испуганный взгляд. — Не волнуйся-не волнуйся. Только я заметил. Дон не знает, — Гокудера подтолкнул парня к лестнице и отступил на несколько шагов. - Иди давай.
Тсунаеши кивнул и, скомкав платок в руках, сорвался с места, взбегая сразу на один пролет. Обернувшись напоследок, омега встретился взглядом с зеленными глазами еще раз благодарно улыбнулся и продолжил ход, добираясь до коридора четвертого этажа.
Теперь главное было не перепутать повороты...
***
" Хибари-сан, простите, что говорю о подобном в письме, но по-другому не могу. Не сейчас, когда меня не выпускают за пределы комнаты. Вы, пожалуй, самый родной мне человек. Вы единственный кому я могу довериться и верить. Вы Вы всегда столь сильно помогали мне, заботились... Я хочу поблагодарить вас за все и попросить о помощи.
Прошу. Сейчас вы мне, как никогда ранее, необходимы. Я заперт, не могу выйти... И испуган до чертиков. Алехандро ужасный человек, я чувствую это и вижу в нем. Я не могу не сказать, что боюсь за себя. Но куда больше боюсь за другое.
Я беременен, Хибари-сан. Если он узнает я боюсь представить, что он сделает! Я не хочу потерять малыша! Не хочу, чтобы он погиб! Я понимаю, что вам неприятна мысль, что я... Люблю Занз другого человека, но все же...
Прошу помогите мне выбраться отсюда...
Зверек."
Кея все снова и снова перечитывал кривые иероглифы письма Тсунаеши, загораясь от гордости понимания.
Он был прав.
Не этот вариец, а именно он понял, что перед ними в Вонголе стоял не Тсунаеши, а кто-то другой. Но даже больше уверенности в себе ему предавало то, что послание было адресовано не Скайрини, а именно ему.
Тсунаеши доверяет именно ему. И это подталкивало давно замуровавшуюся глубоко в мозге надежду вновь найти щель в своей темнице и вырваться наружу. Не все потерянно...
***
Тсунаеши, тяжело дыша, бежал по коридору, слыша доносившиеся сзади шаги как минимум пяти рядовых, патрулирующих этот этаж. Омега и сам не понял в какой момент накопился весь этот рой. Он же шел верно. Не сворачивал с нужного пути. Почти дошел до последних лестниц...
Свернув на развилке коридоров, парень еле сдерживая рыдания огляделся, пытаясь найти хоть какой-то путь отступления. Шаги все приближались, как и громкие голоса патрульных и тут омега заметил небольшую неровность цвета обоев, тут же кинувшись к стене. Пара секунд и часть стены смещается, пропуская юношу внутрь, и вновь встает на место, пряча омегу от почти настигших его преследователей.
Тяжело дыша, Тсунаеши съехал вниз по стене на пол, прикрывая глаза. Вдруг где-то позади головы юноши что-то щелкнуло, и черное до этого помещение озарилось немного приглушенным фонарным светом. Испуганный Савада тут же распахнул глаза и подскочил на ноги. Но почти тут же упал отшатнувшись от увиденного.
Перед ним была целая дюжина людей. Мертвых, с зашитыми глазами, установленных в разные позы людей, чей "живой" вид поддерживался пламенем Тумана. Вот подвешенный на тонких нитях с руками заточенными в бандаж юный мужчина, слегка прикрытый алой тканью. Вот девушка лет двадцати восьми распятая подобно Иисусу на черном резном кресте, прибитая золотыми гвоздями. Или три юноши, выставленные на манер скульптуры трех обезьян "Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него".
— О, Ками! — прошептал омега, прикрыв рот ладонями, и незаметно для себя проходя еще на несколько шагов вперед.
Тсуна потерял счет времени и связь с реальностью стоя посреди комнаты и рассматривая представший перед ним ужас. И он все больше и больше убеждался — в каждом мертвеце прослеживались черты, свойственные и самому омеге... Вернее нет... Не Тсунаеши. Каждый труп имел в себе схожесть не с Савадой, а с Джотто.
Очнулся юноша лишь тогда, когда на его плечо легла тяжелая ладонь.
— Знаешь... Я все больше убеждаюсь в том, что ты стал бы... Великолепным пополнением моей коллекции, - тихо прошептали в самое ухо омеги.
Уже через секунду Тсунаеши ощутил сильный удар, который не дал ему и шанса остаться в сознании.
