Спутанные карты

Время текло стремительно, и неизбежно приближался день банкета в честь дня рождения Алехандро. И Тсунаеши попросту пришлось решиться на то, чтобы наконец рассказать Занзасу о письме и приглашении от Вонголы. Но, как оказалось, Скайрини все же уже был прекрасно осведомлен о подарке со стороны лже-Дечимо омеге, и Тсунаеши ждало лишь осуждение тем, что он сразу не рассказал о полученной посылке. Отношения Занзаса и Тсунаеши вообще порядком охладели. Если раньше альфа вполне свободно высказывал ревность, волнение и заинтересованность омегой, то сейчас он был более, чем сдержан. Хотя, Скайрини и выказывал почтительные знаки внимания омеге, он старался делать это минимально. Например, больше не было привычных взъерошиваний волос, посиделок в кабинете, после тренировок или тем более сна в одной кровати. Тсунаеши это не нравилось, но вместе с тем казалось вполне приемлемым. Он хотел быть рядом с альфой, почти нуждался в этом, а такое воздержание заставляло перенастраивать себя на новую, более реальную волну жизни, к тому же помогало скрывать набирающие силу перемены в характере из-за беременности. Савада не пытался внушить себе то, что без Занзаса ему будет лучше, но и надеждами не тешил, как в общем-то и раньше. Единственное, что, пожалуй, изменилось — это то, что юноша смирился с тем, что в будущем ему надо будет носить одежду на пару размеров побольше. К тому же уже сейчас омега увидел как слегка увеличился его живот. Да и в весе Дечимо немного набрал. Организм все больше и больше перестраивал себя для вынашивания и родов. Самому Тсунаеши показалось, что даже его бедра увеличились. Хотя, возможно, омега попросту искал в себе эти изменения, боясь, что кто-то заметит их раньше, и у него не окажется оправданий. Дни сменялись, и вот уже выпал первый в этом году снег. Он продержался не долго, и уже на следующий день его место заняла грязь и слякоть, накрывшая дороги неприятного вида кашицей, которую еще два дня убирали дворники. Следующий снегопад был куда приятнее, благодаря нагрянувшим холодам, и мягкий пушистый снег пролежал довольно долго. Тсунаеши понравилось в те дни гулять по территории особняка с Кеей или Белом. Белый цвет, не смотря на то, что иногда казался слишком ярким и резал глаз, успокаивал. К тому же прогулки отлично отвлекали парня от всех мыслей и проблем и расслабляли. Как и Кея. ГДК все чаще становился для Тсунаеши чем-то отпускающим. Он рядом с Хибари чувствовал себя, как в каком-то убежище. Но все же, если Занзас был убежищем царским, роскошным — как будто тебя посадили в идеальный сейф, чьи стены были сделаны из алмаза, обставленный дорогой, самой драгоценной мебелью мира — то Кея являл собой совершенно другое. Его мир был столь же крепок, но стены были уже не алмазные, а титановые. А вот обстановка в его сейфе излучала тепло и уют, словно в него перенесли дом омеги, пропитанный теми же запахами, той же энергией. Находясь поблизости, Хибари как будто вытягивал из омеги все страхи и заботы, позволяя свободно улыбаться, будучи не нагруженным всеми мыслями. Все текло своим размеренным чередом, и вот наступило двадцать седьмое ноября. Тсунаеши еще пару дней назад с удивлением принял от Занзаса чехол с костюмом и увесистую коробку, обтянутую синей тканью, и сегодня ему еще предстояло влезть в тяжелые узкие сапоги. Если уж ему на этот раз досталась столь неудобная одежда, то омега просто боялся предположить, что же будет у Кеи, которому Суперби тоже подобрал какой-то наряд по просьбе Босса. Тсунаеши отдал второй билет, который обнаружился в письме, именно Хибари, что негласно поддержал и Занзас, посчитавший, что это все же лучшая охрана для подростка. Скуало же ничего не оставалось, как отдать третий билет из варийского приглашения Белу. Но все же у Скайрини вызывал недоверие весь этот фарс. Зачем Алихандро приспичило приглашать на вечер в свою честь его заместителя, к тому же с омегой. Да и то, что Саваде пришло два билета настораживало. Казалось бы благодаря столькому количеству Хранителей Независимого отряда убийц, ничего не может пойти против варийцев, и они должны быть уверены в своем могуществе. Но зачем Вонголе убеждать их в собственной безопасности на этом вечере? Их положение казалось слишком выигрышным. Но может Глава Варии себя просто накручивает? *** Тсунаеши увидел стоящего перед ним Кею и еле сдержался от смешка. Альфа был наряжен в белый пиджак на голое тело с золотыми эполетами на плечах, обтягивающие брюки кремового цвета, расширяющиеся к низу и черные лаковые ботинки. Дополняли образ черная бабочка на голой шее, широкий белый пояс и капитанская шляпа на голове. Ну и конечно, маскарадная темно-синяя маска, покрывающая верхнюю половину лица, не очерчивающая ни единой черты лица. — Вам идет, Хибари-сан, — выдавил из себя Тсунаеши, фыркая в конце реплики. Кее и правда в какой-то степени подходил этот костюмчик, но он был не по характеру ГДК. — Зверек, — Кея покачала головой. Взгляд прошелся по образу омеги, и губы растянулись в улыбке. — А ты выглядишь идеально. — Спасибо, — смущенно кивнул Тсунаеши, поправляя вуаль на лице. — Но, мне кажется, это слишком… вычурно. — Лучшим — лучшее, — пожал плечами Кея. — Для идеального омеги — идеальный наряд. — Хибари-сан, — осуждающе буркнул смущенный Савада. — Пойдемте. Нас наверное заждались… Спасибо, что подождали. — Не за что, — Кея хмыкнул, разворачиваясь на пятках. В главном холле в полном одиночестве стоял Занзас. Тсунаеши неуверенно затормозил, дернув Кею, что взял его за руку еще в коридоре. ГДК, послушно остановившись, поджал губы, взглянул на в неуверенности глядящего вниз омегу и разочарованно вздохнул. «Все ведь так хорошо начиналось», — невесело подумал он, потянув Саваду вниз. — Не тормози, Зверек, — Кея со внутренним злорадством наблюдал, как взгляд алых глаз перемещается на них. Скайрини застыл на месте, рассматривая медленно спускающегося вниз юношу. «В этот раз Скуало, похоже, немного перестарался,» — отрешенно подумал он. Белая удлиненная жилетка с серебряными пуговицами и длинными, полупрозрачными — почти закрывающими ладони, объятые перчатками, рукавами — одетая на голубую блузу с коротким рукавом и скрывающим шею высоким скошенным воротом, оканчивающимся рядом каких-то драгоценных камней, была повязана на талии белоснежным легким поясом и медленно переходила в светло-голубой. Голубовато-серые шорты-фонарики немного не доходили до колена и заправлялись в обтягивающие белые сапоги с довольно высоким каблуком и яркими бирюзовыми лентами, шнурующими весь бок сапога и сплетающимися в самом верху декоративными бантами с голубыми камнями посредине. Маска опускала на спину длинную, оканчивающуюся перьями, фату, доходившую до бедер, и крепилась на ушках двумя лентами, оканчивающихся клипсами с аметистами. Хвост же на самом кончике увенчивал бант, витками отпустивший две голубые ленты до самого основания пятой конечности. Занзас блуждал взглядом по фигуре, как будто стараясь впитать каждую деталь, но уже вскоре пришел в себя, чуть ли не зарычав от вида того, как бледная рука сжимает хрупкую ладошку, облаченную в длинные перчатки. Скайрини перевел взгляд, встречаясь с насмешкой, ярко выраженной в стальных глазах. — Нам надо идти, — почти прорычал он, отвернувшись к двери. — Но как же Бельфегор-кун и Скуало-сан, — подал голос «ангел». — Они уже выехали, — ответил Фуриозо. — Им нужно разместится в зале на свои позиции. — Что? — удивленно спросил Савада, продолжая их с Хибари путь по лестнице, а после и холлу. — Какие еще позиции? Вы что-то планируете, Занзас-сан? — Нет, — резко, заставив омегу за его спиной дрогнуть, рявкнул Скайрини. — Это перестраховка. Пошли. *** Савада осматривал полный зал, холодея от множества взглядов направленных на них… Он буквально чувствовал ту бурю эмоций, витающую в зале среди подвыпивших по случаю праздника мафиози. Стоило им войти, как в нос тут же ударили яркие запахи альф, раскинувших свои феромоны на полную, а в глазах зарябило от украшений, которые понавешали на себя омеги вокруг. Тсунаеши сглотнул, поднимая взгляд на спокойного Занзаса, стоящего рядом с ухмылкой. Скайрини скосил взгляд на омегу, подмечая для себя, что этот юноша все равно в сто крат красивее самой разрядившейся шлюхи на этом приеме. Особенно когда лежит рядом одетый лишь в его собственную рубашку. Мужчина поправил темно-синий камзол и проверил кобуру, закрепленную на немного блестящем поясе. Сегодня он был одет не слишком сдержано. Легкая алая рубаха показывала в треугольники ворота часть расчерченной шрамами груди, шея же была обвязана черной лентой, под тон блистающей черными ониксами маски. Черные с заниженной талией, специально, чтобы заправить легкую рубаху, брюки, идеально облегающие длинные ноги, были заправлены в завышенные шнурованные синей лентой темно-синие ботинки. Волосы же, зачесанные назад, были захвачены в хвост, из-за чего открывалось пробитое золотой серьгой ухо. А натуральные черные рога идеально и незаметно с помощью лесок закрепили маску на лице. Скайрини еще в замке, с утра дал Кее наказ никуда не отпускать Саваду одного, и не оставлять того без присмотра, пока его самого нет рядом. Поэтому сейчас мужчина мог спокойно оставить омегу с его личным телохранителем, и пройтись по залу высматривая чужаков-наемников, которых нужно устранить и выполнить свою постоянную работу. Алые глаза нашарили в толпе молодого рыженького омегу, совершенно незаметного и непримечательно ярко наряженного. Тот был блеклым по сравнению с толпой, не пытаясь при этом выделится и привлечь внимание, как, например стоящий поблизости самого Занзаса брюнет звонко смеющийся и постоянно задевающий Скарини руками, в надежде привлечь внимание. Рыжий тем временем попытался скрыться в пестрой толпе, по-видимому заметив пристальное внимание к себе. Занзас хмыкнул и толкая плечами особо наглых представителей сего зала, двинулся дальше. *** Этот вечер был не так скучен, как прежние приемы, ведь с ним был Кея. Альфа легко развеивал скуку, а благодаря паре бокалов «Moet & Chandon» неплохой выдержки, тот и вовсе стал необычно общительным и научился особо смешно шутить. Кроме того, Хибари оказалось еще и очень хорошо танцует классические парные танцы. И даже не смотря на то, что во время первого танца, Тсунаеши пару раз наступил ГДК на его дорогие ботинки, японец не остановился и втянул Саваду в еще один более быстрый и задорный, заставляющий омегу легко хихикать при очередном повороте. Но даже не смотря на присутствие грозного в те минуты Кеи, к Тсунаеши ни раз и не два подходили альфы, пытавшиеся пригласить юношу на танец, или хотя бы просто познакомится с красивым омегой. Некоторые из альф так и не решались подойти к омеге, некоторых отшивал сам Тсунаеши, пугая своим спутником, а особо наглым, в основном пьяным, доставалось поговорить с Хибари. Но все же с одним альфой Тсунаеши познакомиться — конечно, вновь под именем Имаеши — и даже пару минут поговорил. Того маленького черненького альфу Тсунаеши замечал на протяжении всего вечера. Брюнет с самого начала вечера мялся где-то в углу, а когда тот подошел, Тсунаеши просто не смог отказать столь милому и смущенному человеку в знакомстве. Неловкий Арий напоминал юноше его самого. Но так же он оказался одним из подчиненных Главы семьи Родо, что и прервал их разговор, весьма грубо, к слову. Не даром надменный Босс Родо всегда так раздражал Тсунаеши. В итоге вновь оставшись одни бывшие вонгольцы решили прогуляться по давно знакомому и изученному залу. Кея с улыбкой говорил о том, что если он и дальше сможет вот так вот зарабатывать, охраняя Тсунаеши, то ему вполне нравится быть Хранителем Варии. К тому же, Хибари успел заметить, что окружение в виде наемных профессиональных убийц его вполне устраивает. Они являлись не совсем разрушителями… Скорее сохраняли правильное равновесие — дисциплину мафиозного мира. Кея уже успел заметить, что Вария тщательно отбирает семьи и время, когда те начинают выходить из-под контроля, и только тогда устраняя взбесившихся псов. Слушая здравые рассуждения альфы, омега осматривал зал, в надежде выцепить знакомые фигуры. Где-то в рядах незнакомцев промелькнула, завязанная в тугую косу грива Капитана, одетого на пиратский мотив. А на балконах карие глаза заметили внимательно следящих за залом Ямамото и Реохея, что заставило лишь грустно улыбнуться, и жадно ловить взглядом образы изменившихся и каких-то усталых бывших друзей. Особенно изменился Ямамото, на подбородке которого появился длинный шрам, который когда-то в будущем видел Тсунаеши у старшей копии бывшего Хранителя. Без привычной улыбки, со сведенными к переносице бровями и крепко сжатой в руке рацией, Такеши казался кем-то другим. Не тем открытым и верным парнем, с которым дружил юноша. Хотя, был ли тот образ настоящим? Или может подделкой, чтобы понравится Наследнику? Тсунаеши хотел верить, что действительно был дорогим человеком для своих друзей. Он до сих пор надеялся, что-то, что произошло было лишь… Ошибкой. Юноша отвел взгляд, вновь пробегаясь по толпе, стенам и коридору, ведущему в другое крыло здания, и чуть не споткнулся, неверяще уставившись в одну точку. Не понятно, как он продолжал идти, а не упал или хотя бы не остановился, окаменев прямо тут. Даже слова Кеи смешались с остальным гулом помещения. В проходе, чуть отойдя от приемного зала стоял Занзас. Вернее не так. Занзас нависал над рыжеволосым омегой прижимая того к оклеенной дорогими обоями стене и в запой целуя, чуть ли не повиснувшего на нем мужчину. Руки тем временем жадно шарились где-то под монотонной серой одеждой рыжего, чей кошачий хвост умело гладил штаны на паху альфы. Еще пара секунд и это перейдет на новый уровень, для которого и предназначены несколько комнат, двери в которые и расположенный в этом коридоре. Савада отвел взгляд и невидяще уставился в пол громко сглотнув. В горле встал ком, а живот подвело, и подростку на миг показалось, что его вот-вот вывернет прямо на этот гребанный дорогущий паркет. Руки сжались в кулаки, уши же и хвост напротив безвольно повисли. Сердце пару раз болезненно стукнулось о грудную клетку, сжалось и вновь пошло спокойно, как прежде. Даже на глаза не навернулись слезы. Просто показалось будто бы что-то разом выдернули из тела, но то не заметив этого продолжило работать как прежде, даже не собираясь поддерживать внешне внутренний отчаянный вой омеги. — Ты слушаешь, Тсунаеши? — Кея положил руку на плечо вздрогнувшего омеги. Савада перевел взгляд на альфу и, мотнув головой, кивнул. — Да. Продолжайте Хибари-сан, — Тсуна дернул плечом, заставляя руку альфы упасть с плеча. Прикосновение принесло непонятное отторжения, а приятный до этого запах альфы на несколько мгновений показался каким-то кислым и до ужаса противным, будто этот милый цветок — фиалку — заменил горшок с растением, которое слишком часто поливали, из-за чего земля и сама зелень начали гнить изнутри. Омега ускорил шаг. Почему все это происходит с ним? А через полчаса случилось то, чего Дечимо всем сердцем надеялся избежать в самом начале вечера. Алехандро появился рядом совершенно неожиданно, но все же омега успел подготовится к их неминуемому столкновению еще пару дней назад, и сейчас был практически спокоен. — Имаеши-сан, я очень рад видеть вас здесь. Честно говоря, я до последнего боялся, что вы не придете, и разочаруетесь во мне после произошедшего в прошлый раз, — с улыбкой проговорил Вонгола. — К тому же, я очень рад, что вы приняли и надели сегодня мой презент. Это лучший подарок для меня. — Здравствуйте, Алехандро-сан, — натянул улыбку, которую было не видно за вуалью, Тсунаеши. — Спасибо за ваше письмо и подарок. Это было неожиданно для меня, но очень приятно. — Я рад, что смог угодить вам, милый Имаеши, — Тсунаеши дернулся от жутковатой улыбки и блестящих чем-то подозрительным глаз. Альфа протянул руку. — Разрешите? Хотя, кажется, ваш… охранник против этой идеи. Тсунаеши скосил взгляд на напряженно вытянувшегося Кею. Хибари гнетущей тенью завис около Савады, и сверлил ненавидящим взглядом Вонгола-Дечимо. Казалось прикоснись Алехандро к Тсунаеши и ГДК взорвется, нападая на альфу. Тсунаеши вздохнул, и вложил ладонь в руку своей замены. Ладонь тут же похолодела и покрылась мурашками. Будто он сунул ее в ледяную воду. Он не имеет права отказать — это затронет его положение и очень пошатнет репутацию Занзаса и самого Вонголы, из-за чего поставит безопасность Тсунаеши и неприкосновенность Варии. Если другим альфам Савада может отказывать, то столь высокопоставленному лицу — нет. Его миссия, как омеги не усложнять напряжение между мафиози. Не сохранять мир, не отражать атаки, а именно не усложнять положение. Как жаль, что Реборн столь прочно вбивал этикет в его голову. Это просто слишком закреплено в его мозгах, и он не может обойти этот закон. — Конечно, Алехандро-сан, — тихо проговорил Савада. Вонгола удобней перехватил Тсунаеши за руку и потянул за собой на танцевальную площадь. И стоило лишь им ступить на немного завышенную платформу, как вся музыка играющая до этого затихла. По залу прошелся гомон и многие обернулись на танцевальную площадку, но стоило заиграть новой мелодии, как большинство потеряло интерес. Но заинтересованные в делах альянса лица продолжили наблюдать за поведением Наследника. Алихандро провел омегу дальше, практически на середину площади и уложил вторую руку на спину юноше, принося противное ощущение будто всю спину облили теплой и липкой жижей. Как будто на его спине была кровь. Движения Вонголы были сегодня слишком резкими и необдуманными для этой спокойной и тихой мелодии. Мужчина буквально дергал юношу при каждом движении, больно сжимая руку или сдавливая спину. Альфа явно был слишком взволнован и перестал сдерживать свою силу. К тому же за весь танец Алихандро ни разу так и не взглянул на лицо омеги, а бегал взглядом по помещению. Вонгола резко развернулся, почти толкая Тсунаеши куда-то влево, и наконец посмотрел на него, натянув улыбку на губы. Глаза пугающе блеснули из-под темно-зеленой маски. — Имаеши, я бы хотел вам кое-что показать. Вы не против сейчас сходить со мной в одно важное место? Оно находится рядом с этим залом, — нежным тоном проговорил Вонгола Дечимо. — Но… Надо найти Кею, — Тсунаеши стал оглядываться по сторонам, стараясь углядеть привычное хмурое лицо Облака. — Нет-нет, — покачал головой Алихандро, утягивая юношу на край площадки. — Это лишь для тебя, милый Имаеши. — Но… — Прошу. Я обижусь, если вы не согласитесь, — альфа остановился, внимательно глядя в лицо собеседника. — Я, — Савада неуверенно помотал головой и побеждено выдохнул, прижимая уши к голове. Все же, если что-то произойдет, он всегда может постоять за себя сам. — Хорошо. Пойдемте, Алехандро-сан. Вонгола тут же развернулся, скрывая от омеги появившуюся на губах много предвещающую улыбку, и потянул юношу за собой в сторону коридора. Омеге приходилось почти бежать за слишком быстро шагающим мужчиной, из-за чего пару раз почти упал, споткнувшись. Глаза против воли вновь наткнулись на место, где совсем недавно он заметил не предназначенную для его взора картину, и сердце вновь болезненно сжалось. *** Скуало обтер длинный клинок от темной крови, вставляя меч обратно в чехол, закрепленный на поясе. Его костюм идеально подходил, чтобы спрятать оружие под видом обычного аксессуара. Кровь слегка запачкала ботинки, и даже протерев носки туфлей листом, сорванным с растущего рядом куста, Скуало понял, что вряд ли удастся избавить обувь от коричневато-бурой крови наемника. Взгляд упал на лежащее у ног тело омеги, почти ребенка, имеющего при этом неплохой запас оружия под откровенной одеждой. Скуало, конечно, не монстр, не бездушное животное. Но этот «ребенок» убил не одного и даже не десяток человек, и был настроен продолжать зарабатывать так. У него не было другого выхода с несколькими выжженными по всему телу клеймами, нежели, как подчинятся хозяину. Суперби развернулся в сторону здания, указывая встретившемуся по пути хмурому рядовому Вонголы убрать за ним. Вбежав по лестнице вверх, Скуало отметил, что народу в зале поубавилось. Некоторые уже покинули территорию, и осталась лишь малая часть всех гостей, хотя и все равно их было довольно много. Взгляд наткнулся на стоящего чуть поодаль от основной толпы Занзаса. Хмуро оглядев его, мужчина решительно двинулся в сторону Босса, одаряя того кулаком в плечо, только оказавшись рядом. — Мусор, ты совсем спятил? — прорычал Скайрини, недоуменно смотря на Хранителя Дождя. — Ты мог бы быть и поосторожней, — раздраженно буркнул Капитан. — Если бы мелкий увидел это, то не думаю, что ему бы понравилось. — Ты о чем? — нахмурился Занзас, на что Скуало лишь криво ухмыльнулся, вспоминая вид тяжело дышащей рыжей шлюхи, которую гладил Скайрини. — Больше никого не замечал? — перевел тему Хранитель Дождя. — Нет, — Фуриозо мотнул головой. — Была парочка, но Бел их устранил. Занзас махнул рукой, проходясь взглядом по толпе. Взгляд наткнулся на бегающего туда-сюда Хибари. И Скайрини, не увидев рядом с тем омегу, громко рявкнул, подзывая к ним. ГДК замотал головой, ища Скайрини взглядом. — Где мелкий, мусор? — прорычал Небо Варии, сверля взглядом явно растерянного Хранителя. — Я потерял Зверька из виду, — растерянно сказал Кея. — Он буквально исчез. — Когда?! — рявкнул Занзас. — Его пригласил на танец Вонгола. *** Алихандро открыл перед Тсунаеши дверь, пропуская в помещение: продолговатую комнату с молочно-белыми обоями, расшитыми лилиями из золотых и серебренных нитей, и темно-синим ковром, устилающим пол. На равном состоянии друг от друга висели рамы с портретами, и у каждой стоял небольшой стеклянный столик. — Это храм Вонголы, — раздался голос, заставивший омегу вздрогнуть и испуганно обернутся к улыбающемуся Алехандро. — Это — Вонгола Примо со спутником, — альфа огладил первую представшую им картину. С холста на Тсунаеши смотрели золотые глаза Джотто, вальяжно сидящего на высоком кресле, и голубо-серые глаза, как ни странно, Рикардо, стоящего возле мужчины. Алихандро указывает на второй портрет, где изображён уже один Секондо с немного расплывчатой фигурой позади. — Секондо был первым и последним, на данный момент человеком, ставшим Боссом и спутником одновременно. — Простите, — неуверенно окликнул альфу Тсунаеши. — Я не понимаю… Кто такой спутник? — Человек, сопровождающий Главу Вонголы в жизни, — спокойно ответил Алехандро. — Звено держащее Босса в рассудке и поддерживающее его. Истинный Хранитель, как говорят. Тсунаеши кивнул. Но почему рядом с Джотто тогда стоял Рикардо? Разве не из-за второго погиб Джотто? Это заводило в тупик. Получается Примо и Секондо были близки. Но это опровергало все, что знал омега. Хотя он задумался об это еще тогда, когда впервые встретился с Рикардо. Алехандро прошел к следующему портрету. Рядом с Третьим Боссом стояла женщина немного младше его самого — его любимая жена. За спиной же Кварто бледной тенью разместилась его точная копия, судя по словам Вонголы Дечимо, брат-близнец Четвертого. Тот не доверял никому кроме собственного брата, и не имел ни единого хранителя помимо Грозы. Но именно близнец погубил Кварто. Квинто же был первым Боссом стоящим на ногах и не смотревшим с полотна — его взгляд был прикован к хрупкому мужчине на инвалидной коляске, а ладонь покоилась на плече омеги. Алихандро монотонным тоном рассказал, что Пятый, не смотря на то, что женился на омеге из семьи Гето, всю свою жизнь отдал именно Аделю, именно так звали мужчину на коляске. Шестого окружили две молодые девушки совершенно не похожие друг на друга. Сам же Сесто казался куклой из-за полупустого взгляда. Шестой был лишь мнимым Боссом в то время, как управляли миром мафии его любовница и жена. Лицо человека за спиной Седьмого Босса было стерто. Вернее просто выжжено с портрета. Алехандро с насмешкой рассказал, что именно после того, как Фабио избавился от лика спутника, он и умер. Пламя сожгло его изнутри, как будто в наказание за совершенное. Оттаво держала на руках младенца, грустно улыбаясь. Ее смыслом стал ее сын — Тимотео — первый и единственный выживший ее ребенок. Восьмая выглядела счастливой и несчастной одновременно. Первая женщина ставшая главой Вонголы. На портрете Ноно, позади его кресла отобразился человек, которого Тсунаеши никак не ожидал увидеть. Взгляд черных глаз Аркобалено Солнца даже на картине казался тяжелым. Тсунаеши с затаенным ужасом приближался к последнему портрету, заслоненному черной тканью. Далее по стене так же стелились, еще пустые рамы с белыми холстами. — Дечимо, — с придыханием сказал Вонгола, заставляя Тсунаеши вздрогнуть и с испугом отойти не несколько шагов. — Последний Босс, на данный момент принятый Вонголой, — взгляд зеленоватых глаз обратился к Тсунаеши и вновь переместился на ткань, уже зажатую в руке. — Как жаль, что здесь изображен не я. Алехандро дернул покрывала вниз, обнажая картину. С холста на Тсунаеши смотрели улыбающиеся глаза карего цвета. Его старшая копия сидела на коленях нежно приобнимающего его за талию Занзаса, обнимая за шею, а возле кресла возвышалась фигура Хибари, преданно смотрящего на пару. Пространство вокруг застилало нечто расплывчатое, не имеющее очертаний, в отличие от портретов остальных Боссов, интерьеры которых были вполне четкими. — Эти холсты пропитаны силой пламени посмертной воли, — тихо проговорил альфа. — К тому же прочно связаны с самым сердцем колец и силы Вонголы. — Они заполняются сами так, как это нужно, как это требуется, иногда меняясь по тем или иным причинам. Тсунаеши совершенно не слушал, что говорит его замена, поглощенный рассматриванием алых, смотрящих на нарисованного Дечимо с такой нежностью глаз. Занзас выглядел превосходно, а сам омега смотрелся в его руках так правильно. — По моему это не совсем честно, — проговорил Алехандро, неожиданно приобнимая Тсунаеши со спины. Омега попытался вырваться, но уже через пару секунд его тело расслабилось, а ноги ослабли, подогнувшись в коленках. — Тсунаеши-кун столь жесток и глуп, но получает все чего нет у меня. «Как жаль, что в этих холстах сердца семьи Вонголы так много лжи.» *** Занзас, не веря смотрел в карие глаза омеги. Он просто не верил тому, что только что услышал. Чтобы найти Саваду, варийцам понадобилось всего несколько минут. Тсунаеши вместе с Десятым плавной походкой вошли в зал приема. При этом рука Вонголы слегка поддерживала юношу за плечо, а сам Алехандро был непозволительно близко к юноше, от чего Фуриозо захотелось просто взвыть от злости. — Где ты был?! — прорычал Занзас, подскочив к омеге. — Почему не сообщил никому, что ушел? — Скайрини схватил Тсуаеши за руку. -Пойдем. Мы возвращаемся. — Подождите, — омега вырвал руку из захвата, прижимая ее к груди и отходя от альф на несколько шагов. — Занзас-сан, я не вернусь в Варию. Я хочу остаться здесь. — Что, прости? — спросил Скайрини, парализованный неожиданными словами Савады.